(Отзыв на статью Евгения ХОДУНА «От «стратегии» конфликтности — к культуре диалога», «День» №50, 23 марта 2007 года).
Я с удовольствием ознакомился с напечатанными выступлениями во время заседания круглого стола с «острыми углами», который по инициативе главного редактора газеты «День» Л. А. Ившиной состоялся недавно на базе Харьковского национального университета. Газетная публикация побудила меня продолжить начатый там разговор — предметом моего особого интереса стал разворот под названием: «От «стратегии» конфликтности — к культуре диалога». Прочитав материал о заседании круглого стола по вопросам поиска алгоритмов конкурентоспособности украинской нации, которое состоялось в Молодежном политологическом клубе Харьковского национального университета имени В. Каразина при участии студентов с «Острожского клуба», я понял, что неплохо бы продолжить разговор об искусстве политического диалога, как гуманитарном искусстве. И не только потому, что культура диалога — это, безусловно, раздел специальных знаний. Теперь, когда мы стоим перед необходимостью развития современного реформаторского мышления, наше общественное сознание просто не может обойтись без освоения метода культурного диалога. Невежество в этой сфере, скажем откровенно, часто лишает субъектов политического процесса всех преимуществ и возможной выгоды.
Здесь уместно привести слова Максима Полунеева, сказанные им на встрече за круглым столом. Вот чем обеспокоен председатель созданного при Харьковском национальном университете имени В. Каразина студенческого научного общества: «У нас в государстве нет диалога — есть только конфликт. Мы должны отойти от вражды внутри страны. Мы не сможем быть конкурентоспособными, если не разберемся с собой внутри Украины, внутри единого государства. Как только забудем конфликтную стратегию как таковую — сумеем выйти на новый этап. Поскольку в условиях конкурентной среды, которая существует в мире, большинство наций выступает как единый монолит. Поэтому нужно говорить не об одном лидере, не об элите, а о всем обществе, которое понимает культуру диалога». По моему мнению, есть над чем серьезно задуматься, поразмышлять.
За последние годы все мы стали свидетелями и участниками многочисленных острых критических столкновений. В этом есть свой резон: низкая общая и политическая культура некоторых наших политиков, в том числе, культура общения, способствуют превращению критики в обычную ссору, свидетельством чего являются трансляции из заседаний Верховной Рады, а также известные нам политические ток-шоу на ведущих телеканалах. Это негативно воздействует на человеческие отношения, снижает жизненный тонус и работоспособность. Но хуже всего то, что разносы дискредитируют критику как метод преодоления разногласий между носителями различных типов видения общественного развития. Ведь главная задача критики в цивилизованном обществе — способствовать устранению недостатков или противоречий. Правда, не упустим существенное! Неизвестному автору принадлежат слова, которые нравятся многим интеллектуалам: «Наилучший способ раскритиковать чужую работу — сделать ее лучше».
Разумеется, полностью отрицать важность «разрушительной» критики нельзя. Иногда она бывает даже необходима: если на дороге лежит камень и мешает проезду, его нужно убрать — разрушить, отбросить. Но совсем другое дело, когда разрушение становится главной и единственной задачей критики, когда она используется как орудие подавления тех, кто мыслит и поступает иначе, нежели тот, кто критикует. В таком случае критика перерождается в то, что уже, к сожалению, было в нашей истории: она напоминает систему доносов со всеми печальными для общества последствиями. Все это лишь очень ограничено отображает суть критической деятельности.
На самом ли деле критика — «удар», «стрела», «обстрел», которые несут критикованному разрушение и гибель? Разрушительная, «ударная» критика часто по форме своего выражения является монологической. Она не предусматривает взаимодействия того, кто критикует, с критикованным. Здесь нет двух позиций, которые взаимно уточняются и даже формируются в ходе критики. Здесь лишь одна позиция, одна точка зрения, которая заранее присвоила себе право быть правильной. Ведь критический удар — не приглашение к спору, а словесное избиение — не форма диалога.
Иначе выглядит демократическая критика. Она конструктивна, и цель ее — не уничтожение оппонента, а совместный поиск средств преодоления возникших сложностей и проблем. Это значит, что такая критика — орудие поиска истины. Именно предметная соотносительность превращает демократическую критику в диалогическую.
Диалогичность сразу же делает высказывание не грамматической, а социологической категорией. Оно является выражением определенной позиции по какому-либо вопросу, определенного мировоззрения. А определить свою позицию нельзя, не сопоставив ее с другими позициями.
Гуманизация общественного видения и практики начинается с признания суверенности воли другого, который воспринимается как равноправный субъект. Именно в этом пункте гуманитарное мышление как гуманистическое противостоит социальной механике тоталитаризма, прямолинейного администрирования. Основой гуманитарного мышления является диалоговый принцип, который реализуется, благодаря соблюдению толерантности. С этого, по нашему глубокому убеждению, и начинается сознание цивилизованного человека.
Не нужно в критике опускаться до хамства! Общественный авторитет приобретается лишь уважением к людям, защитой их законных интересов. Наша политическая элита, достойная этого названия, не может не знать, что ее роль, истинное призвание состоит сегодня в том, чтобы, во-первых, наладить диалог различных социально-групповых, территориальных, профессиональных культур и субкультур; во-вторых, начать как можно быстрее в парламенте равноправный диалог между представителями противоположных политических лагерей. Было бы серьезной ошибкой властных структур, парламентского большинства неосмотрительно надеяться на то, что все обойдется и так. Пора уже, наконец, нынешним вельможам, нашим народным депутатам задуматься: понимание другой стороны предусматривает не только признание законности ее интересов, самоценности и свободы, но и восприятие ее как необходимой предпосылки нашего собственного существования, как составной части нашего жизненного мира. Важно понять, что консенсус — не просто уступки, компромисс, который требует частично пожертвовать собственными интересами в пользу другого. Лишь перейдя к пониманию другого не как границы своих возможностей, а как расширения горизонта собственного бытия, мы утверждаем гуманистический диалогизм. В социальной практике весьма опасны всяческие попытки подводить бытие многих под определенную единую «суть», которая «снимает» и обесценивает их собственный опыт.
В начале 60-х годов прошлого века в политической жизни США произошло то, чего никто не ожидал. Считая себя хорошим оратором, Ричард Никсон обрадовался, когда ему предложили выступить вместе с Джоном Кеннеди в серии телепередач. Эти передачи должны были стать своего рода соревнованием между двумя кандидатами. Преимущества, которые Кеннеди мог получить от этих дебатов, были вполне очевидны. Принимая участие в дискуссии с вице-президентом, Кеннеди, несомненно, повышал свой личный престиж, а в случае удачного для себя результата дебатов мог изменить мнение о себе как о молодом и неопытном кандидате в президенты. Это было понятно всем, кроме Никсона. Он настолько верил в свое умение вести спор, что надеялся легко победить Кеннеди. Все ведущие республиканцы, в том числе и президент Эйзенхауэр, советовали Никсону не ввязываться в телевизионную дискуссию с Джоном Кеннеди. Но он не принял эти советы.
Перв ая телевизионная схватка между Кеннеди и Никсоном сос тоялась 26 декабря в Чикаго. Кеннеди вместо того, чтобы обрушиться с критикой на демократов, начал критиковать республиканцев и бывшую политику Эйзенхауэра. Никсон не ожидал этого и вместо того, чтобы оппонировать, стал соглашаться с аргументами Кеннеди. Это было настолько неожиданно, что политические сторонники Никсона, следив шие за передачей, схватились за голову. Удачнее Никсона Кеннеди ответил и на вопросы представителей прессы. Уже после показа первой передачи, американская пресса писала о том, что Никсон проиграл. Эта передача транслировалась по всей стране. Также прошли и три последующих раунда теледебатов… Воздействие телевизионных дискуссий между Никсоном и Кеннеди на американских избирателей тяжело переоценить. Все известные политические обозреватели сошлись на том, что значительное большинство американцев, которые сомневались, приняли решение голосовать за Джона Кеннеди.
Разве не выходит из вышеприведенного исторического факта, что необычная манера поведения Кеннеди на теледебатах не могла не потрясти и не запомниться? Эта поучительная история напомнила о большом потенциале влияния самокритичного слова на восприятие, психику человека. Наверное, прав английский писатель Семюэл Джонсон, высказавший однажды это в формуле: «Любая самокритика — это скрытая похвала. Мы ругаем себя для того лишь, чтобы показать свою непредубежденность». Почему же наши украинские политики редко используют такой ценный метод воздействия на людей?! Думаю, на это стоит обратить внимание.
Следовательно, диалог здесь — это принятие во внимание мыслей и представлений людей — участников общественного процесса, монолог — диктат, насильственное навязывание экономических, ценностных, моральных и любых других принципов, мерок, масштабов, способов поведения. Навязывание, которое пренебрегает собственными субъективными целями и представлениями людей.
Подводя итог короткого анализа идеи критики как диалога, еще раз подчеркнем, что она «вплетена» в нашу жизнь, она — среди нитей, которые составляют ее многоцветный ковер. В этом, по-моему, ответ на множество возникающих нынче вопросов: о мере критики, о соотношении критики и «дела», о том, кто имеет право на критику, а кто — не имеет, о «зонах» вне критики и т.д. Последние события на Первом национальном канале вокруг программы «Толока» — убедительное тому подтверждение. Все эти вопросы рождены на глазах стереотипами, которые устаревают, хотя еще крепко держатся в отдельных головах, разрушительной, уничтожающей критики. Для того, чтобы на них ответить, достаточно рассудительно взглянуть на вещи, и тогда сама почва для подобных вопросов исчезнет. Другое дело, что «взглянуть рассудительно» пока еще не просто, не каждый это может и умеет. Мы, как свидетельствуют газетные заглавия статей о разнообразных жизненных коллизиях, еще только учимся демократии. А учиться демократии — это значит, учиться критике.
