...Прежде всего хочу поблагодарить газету «День» и ее главного редактора пани Ларису Ившину за освещение уже ныне будто подзабытого голода на территории Восточной и Южной Украины в 1946-1947 годах. Также надо поблагодарить журналиста из Волыни Андрея Бондарчука, который провел большую работу по освещению этого важного вопроса, то есть о помощи Волыни (и не только) нашим братьям из Большой Украины, как у нас тогда говорили.
...В конце апреля 1944 года, после освобождения от немцев Тернополя (15. 04. 1944 г.), линия фронта остановилась в наших краях на реке Стрыпа. Советские войска готовились к новому наступлению, подтягивали тылы, а немцы укрепляли оборону или, может, отходили на запасные позиции.
Мы жили тогда на хуторе Долы у села Купчинец, над Стрыпой, то есть в 5 км от реки. И всех людей, кто проживал в зоне расположения советских войск, эвакуировали на Восток, на 35—45 км.
Наши две семьи (наша и маминого брата, мужчины на фронте) оказались в с. Скоморохи (нынеТернопольского р-на). Там почти в каждом доме были переселенцы из Купчинец, Яструбово, Городища, Слободки и из других прифронтовых сел. Нас, 10 человек, поселили в дом хозяина Мудрого, дом площадью где-то 20—25 кв.м. Всего 13 душ, правда, был еще овин, где спали взрослые. Мы, семеро детей (самому старшему было 9 лет, а самому маленькому 1 год), спали на полу, на соломе, которую приносили каждый вечер. Там мы находились почти три месяца. Теперь даже трудно представить себе, как в таких условиях можно было жить. И хозяева, и соседи их кто чем мог помогал нам, потому что сочувствовали.
Большим позитивом для нас было то, что мы привели с собой две буренки, некоторое количество муки, круп, картофеля. Мне тогда шел седьмой год, и многие эпизоды запомнились навсегда. Мы все благодарны этим людям за то, что нас приютили и помогали кто чем мог. Сочувствие чужому горю — это человеческое свойство, особенно если ты сам переживал подобное.
В конце июля, а может, в начале августа нам разрешили вернуться в родной дом, но в опустошенный войной край. И шаг за шагом наши матери (отцы еще не вернулись с войны) восстанавливали уничтоженное войной подворье, пахали, сеяли, выращивали скот, растили нас, детей, в очень сложных условиях. Даже на первых порах по очереди соседи держали огонь, потому что не было ни спичек, ни зажигалок, а вечером в консервной банке переносили угольки. О том периоде можно много писать, но это отдельная тема.
Так вот в 1946—1947 годах к нам почти каждый день приходили обездоленные, в некоторые дни их было по 5—7 человек (железнодорожная станция от нас в 3 км): кого-то накормили обедом, кому-то дали кусок хлеба со смальцем, другим — мерку зерна, фасоли, круп или картофеля. Многих из них принимали на ночевку, приносили солому в дом и стелили на полу. Помню, что почти всех их наши взрослые спрашивали, откуда же они. Больше всего мне запомнились Каменец-Подольская, Харьковская, Винницкая, Киевская области.
А еще были у нас (наверное, не меньше, а возможно, и больше) просители из Молдавии и Буковины, они себя называли «басарабцами» и говорили, что у них голод из-за наводнения (так мне кажется, а возможно, и из-за засухи).
Многие люди просили, чтобы дали им приют на некоторое время и предлагали свои услуги по хозяйству (у нас колхозов не было, имели одного коня и обрабатывали несколько гектаров). И хоть мы сами обрабатывали землю и вели хозяйство, но иногда, ввиду их просьб, кое-кого оставляли на некоторое время. Они, в частности, помогали нам, детям, пасти скот, рубили дрова и тому подобное.
...Не знаю, как назвать наш уровень жизни в то время, но мы не голодали: хлеб, молоко, картофель, каша гречневая — это была основная еда (понятно, что и овощи: огурец, лук, морковь и тому подобное). С землей до 1950 года (пока не учредили колхозы) в наших краях, особенно на хуторе Долы, не было проблем, потому что в 1939—1940 годах большевистская власть вывезла в Сибирь всех поляков-колонистов и нескольких богатых украинских хозяев. Их земли лежали вокруг перелогом (не обрабатывались). То есть бери и обрабатывай, но без надлежащей примитивной техники, коней и рабочей силы много не обработаешь.
Не могу обойти еще такой вопрвос, как обязательные поставки государству. Не все молодые люди знают, что каждый двор был обязан продать государству за бесценок ежегодно: молока — 240 литров (если одна корова), яиц — 360 штук, мяса — 75 кг, еще зерно, картофель, шерсть и денежный налог (количество уже не помню). Так жило абсолютное большинство крестьян-галичан, но они сочувствовали обездоленным украинцам и «басарабцам» и не считали эту помощь ни геройством, ни подвигом, они сочувствовали им, потому что и сами оказывались в затруднительном положении во время Первой и Второй мировых войн...
Кстати, моя жена из Черкасской области и хорошо помнит голод, потому что отец, работая на машиностроительном заводе, ежедневно приносил «буханку» (кирпич) хлеба, который мама разрезала на 12—16 частей, выдавала на ужин по кусочку, а остальные прятала в сундучок под ключ и выдавала опять к завтраку или обеду (отец, мать, четверо детей, бабушка и дедушка)...
Как жалко, что тема голода на Большой Украине в 1946—1947 годах и помощь голодающим так поздно «поднята». Если бы хоть 20 лет назад — живых свидетелей было бы намного больше.
