Удивительная страна Россия! Такая смесь противоречий, что голова идет кругом. Гимн остался от Советского Союза, а гербом стал двуглавый орел Российской империи, о котором можно прочитать в историческом эссе-вставке в романе Леонида Соболева «Капитальный ремонт». На главной площади страны расположен музей с телом несокрушимого борца со старой Россией, но дату его самого главного дела — завоевание власти 25 октября (7 ноября по н. ст.) — заменили близкой, но исторически очень далекой и социально непонятной народу (речь идет о 4 ноября — Дне народного единства, который Госдума РФ установила в память о событиях в Москве 1612 года. — Ред. ). Что это? Попытка всем угодить, пренебрегая единым государственно-созидательным стилем? Или в этой внешней непоследовательности как раз и проявляется высокая государственная последовательность? Если рассмотреть все это с точки зрения психологического влияния на массы, то из разных вариантов выбирается тот, который отвечает наибольшему укреплению империи. Старый гимн, который прославляет православного царя, явно не отвечает российской современности, гимн Союза — более имперский, даже переделанный. А вот двуглавый орел вместо земного шара с лентами-республиками (воспоминание о стремлении к мировой революции, места для новых лент будет достаточно) также неплохо характеризует имперские предпочтения, но не так явно — места на крыльях орла для гербов будущих государств-республик пока что свободны, бывшие отпали, а тоска за ними осталась. После раскрытия основного принципа становятся понятными перезахоронения Деникина и философа Ильина, крупнейших имперских деятелей в своих сферах.
Станет ли 4 ноября для россиян народным праздником или просто дополнительным свободным днем? Исторический опыт показывает, что праздник необходимо завоевать, как это было с Первомаем. Не подавление выступления рабочих в Чикаго (такие выступления подавляли сотни и тысячи раз!), а сочетание удобной весенней даты с растущим революционным движением, умелое использованием верхушкой этого движения психологических особенностей квазиборьбы в виде тайных сходок, игры с полицией в жмурки, выход с ней «стенка на стенку» и тому подобное. А уже укорененный праздник поддерживали воспоминаниями, лозунгами, премиями, маевками, демонстрациями и другими социологическими технологиями. Праздник же советской (сталинской) конституции имел все признаки введенного «сверху», большинство понимало весь обман такого праздника, и он был просто дополнительным свободным днем, после отмены никто и не вспомнил.
Могут ли события 1612 года вызывать у современного человека определенные чувства? Тем более, что этот четырехсотлетний промежуток ничем не заполнен, разве что оперой Михаила Глинки «Жизнь за царя» («Иван Сусанин»). Для оценки психологического восприятия вспомним, что Николай Бердяев писал о значительном женском начале русского народа, то есть не о логико-аналитическом, а образно-интуитивном восприятии событий. Интересно, что такие же черты получает и власть, а вот интеллигенции было присуще мужское начало, что и объясняет непонимание ее как со стороны власти, так и со стороны народа. Представителям власти кажется, что они интуитивно что-то нашли суперэффективное и теперь привлекают интеллигенцию, чтобы народу все это объяснить. Напрасно! У народа своя интуиция и на объяснения он не обращает внимания, чувствуя очередной подвох. Эти ощущения поможет понять небольшой логический анализ. Так, в России в 1612 году был большой народный подъем, было решено на формирование народного ополчения сдавать пятую часть своих средств. Народ сдавал честно и довольно часто даже больше, а вот богачей, которые потом вошли во власть, неоднократно принуждали к этому под страхом применения силы. Свою задачу ополчение выполнило, казалось бы, все хорошо, и дата подходящая для установления нового праздника и забвения старого. Рассмотрим же это событие не оторвано, а в контексте предыдущих и последующих. Что было перед этим? Годы борьбы за власть в высших кругах, переход от одних идеалов к прямо противоположным, полный политический хаос и пренебрежение своим народом (Лжедмитрии, царь Васька, семибоярщина). Убийства, отравления, лжесвидетельства, тайные расправы. Конечно, этим воспользовались враги-соседи, и не нашлось другой организующей силы, кроме представителей народа. Что же в результате получил народ? Новые налоги, окончание закрепощения, бесправность, бедность, жесткую эксплуатацию. Итак, какое ощущение вызывает введенный сверху «праздник народного единства»? А то, что власть может делать любые ошибки, но она неподсудна, все будет распутывать народ, и потом той же власти поднесет на золотом блюдечке вожжи для управления им же.
Только ли в России были такие события? Нет, это возможно для любой страны. Приведу отрывок из книги «Военный летчик» Антуана де Сент-Экзюпери: «Когда страшная катастрофа приводила в непригодность нашу прекрасную административную машину и становилось понятным, что отремонтировать ее невозможно, тогда, не имея другого, ее заменяли простыми людьми. И они спасали все».
Почему же не использовали дату 7 ноября, чтобы этот день сделать «праздником согласия»? Ведь люди, которые поднялись на борьбу за лучшую жизнь, не виноваты в том, как использовали их порыв. Но эта дата акцентирует, что народ может выступить против власти, и это напоминание опасное.
В Украине ситуация несколько иная. С 25 октября (7 ноября) связаны теперь события в другой стране, хотя эту дату возможно использовать как день скорби, и каждый будет понимать ее согласно своим соображениям. Но рядом находится еще одна дата — оранжевой революции. Станет ли этот день настоящим праздником для народа? Это зависит от того, под какими лозунгами и по какому принципу праздновать. Парадоксально, но если ежегодное празднование не будет полностью совпадать со сценарием власти (единство с народом, прославление руководителей, обещания и надежды), но станет поводом для осознания результатов и напоминания власти своей силы (предлагая сотрудничество), именно тогда этот день будет восприниматься как праздник.
Вот уже и Президент объявил этот день официальным праздником. Как отмечать? В первую очередь пришло время понимать глубже и к власти относиться как к наемному работнику, которого и проконтролировать не грех.
