С национальной элитой нам не везло на протяжении всей нашей истории. Не везло настолько, что пришло время задуматься над объективными причинами этого почти тотального невезения, а не только объяснять его патологической склонностью украинцев к предательству.
Можно допустить, что таких факторов несколько. Первый — это наличие на большей части территории Украины-Руси на редкость плодородной земли, что в условиях раннего средневековья (из-за отсутствия каких-либо удобрений и приблизительно одинаковой культуры земледелия) было едва ли не единственным фактором сверхвысокой в те времена урожайности. Это уже в свою очередь порождало у наших пращуров склонность к пещерному индивидуализму, который, с одной стороны, не приводил их к сплочению вокруг вожаков разного уровня, а с другой — предопределял отсутствие потребности самим выдвигаться на роль вожаков. Т.е. не было даже намеков на какое-либо первоначальное создание государства.
Второй фактор — это географическое положение Украины на перекрестке путей из Европы в Азию и из варяг в греки. Это приводило к тому, что те народы, которые желали организовать государственную жизнь украинцев, на протяжении веков стояли в очереди: варяги, монголы, литовцы, поляки, россияне. В этой ситуации исчезновению украинцев с этнографической карты Европы помешали только немалые территории их расселения, что обусловливало и соответствующую численность.
Третьим и, по-видимому, наиболее существенным фактором, который не побуждал украинцев к образованию собственной национальной элиты, было то, что практически все из названных пришлых народов допускали наших пращуров на высшие ступени своей государственной власти. Особенно это касается Российской империи, политическая долговечность которой и объясняется, в первую очередь, ассимиляцией ею национальных элит народов, которые входили в ее состав, с дальнейшим допуском «инородцев» на высшие ступени имперской власти.
В этой ситуации и Богдан Хмельницкий, и Иван Мазепа выглядят уже своеобразными феноменами. Не напрасно при их выдвижении в руководители независимой Украины едва ли не решающую роль играли их личные обиды на отдельных представителей польского и российского дворов соответственно.
Можно допустить, что именно отдаленность от правительств в Москве и Петербурге Грушевского, Винниченко и Скоропадского породила у них определенные иллюзии в отношении империи, независимо от того, под какими знаменами та посылала свои войска в Украину для подавления ее независимости.
Определенные надежды на возникновение национальной элиты появились в 20-е годы прошлого века на волне украинского национал-коммунизма, НЭПа и возрождения творческой интеллигенции. Но это были тщательно контролируемые большевистским правительством в Москве процессы, и все это закончилось самой большой трагедией в истории нашего народа — Голодомором.
Его последствия не только сделали невозможным возрождение национальной элиты в Украине, но и поставили под сомнение именно существование ее титульной нации. Можно допустить, что если бы перед Второй мировой войной Сталин не пошел на присоединение к СССР Западной Украины, то сегодня бы украинского вопроса в геополитической плоскости уже вообще бы не существовало как такового.
Но случилось то, что случилось, и сегодня мы имеем украинское квазигосударство, образованное совсем не нашей национальной элитой, а территориальной элитой бывшей советской империи. Это не просто подмена понятий. На высшие государственные ступени управления под сурдинку принципиально невозможных люстраций, в потоке компартийно- комсомольской номенклатуры, безоговорочно, пришли агенты КГБ-ФСБ. В свою очередь, отсутствие существенных реформаций в СБУ сделало их всех неприкосновенными на высших государственных должностях в Украине. Последствия их государственного строительства за 15 лет независимости Украины, если посмотреть на них внешне, без преувеличения, трагикомические. Если бы в книге рекордов Гиннесса существовал государственно-политический раздел, то Украине, без сомнения, там было бы посвящено больше всего страниц. У нас единственное в мире государство, которое добровольно «освободилось» от ядерного оружия, почти полностью уничтожило свои вооруженные силы и, будучи морским государством, не имеет своего военного флота. И это при том, что у нашей страны нет статуса нейтральной и мы находимся очень далеко от вступления в любой военный блок.
Следствием такого преступного для любого государства пацифизма стало игнорирование без каких-либо последствий российской стороной решений украинских судов в отношении передачи нашему государству маяков на южном побережье Украины от Черноморского флота РФ. Анализируя эту и другие особенности базирования этого флота в Севастополе, специалисты называют это оккупацией. Следовательно, надежд на то, что флот уйдет из Крыма в 2017 году, практически нет.
При таких обстоятельствах России нет никакого смысла делимитировать свои морские границы с Украиной, что мы и наблюдаем до этого времени. Украинские руководители не имеют ни воли, ни желания для того, чтобы положить конец этому вопиющему позору.
Конечно, такое государство Россия, возрождающая свою имперскую мощь, не может уважать априори. Отсюда дискриминационные меры по экспорту украинской продукции в Россию, составление «черных списков» на украинских политиков без какого-либо объяснения причин и сокрытие этих списков, вопреки международной практике.
Исправить эту позорную ситуацию могли бы только согласованные действия национальной элиты, как мы наблюдали это недавно в Грузии. Но в том то и дело, что нет у нас этой элиты и близко. Сегодня только слепые или зомбированные не видят существенной разницы в защите национальных интересов между президентами Украины и Грузии. Следствием этой разницы уже сегодня является то, что Грузия, не имеющая территориальной целостности, скоро вступает в НАТО, а Украина с ее территориальной целостностью остается практически без каких-либо перспектив вступления в НАТО...
Следствием конституционной реформы является не только разрушение государственной стабильности в Украине. Ее разработчики ставили более стратегическую цель, а именно — сохранение пророссийской власти при любых последствиях президентских выборов в Украине 2004 года. Власти, которая по определению обязана вернуть нашу страну в имперскую гавань. Доказательством этого служит сегодня уже откровенно пророссийская политика так называемой антикризисной коалиции.
Для действенного сдерживания последствий этой реформы в нашей стране нет ни одного (!) оппозиционного политика, не то что государственного деятеля. Юлия Тимошенко, при всем уважении к ее индивидуальным качествам политического бойца, отнюдь не отвечает требованиям национального лидера украинцев. Она защищает большей частью интересы граждан Украины и отнюдь не тяжело больной украинской нации. Ее команда является лидером по разработке социальных законопроектов, но никоим образом не национальных. В борьбе за функционирование украинского языка в государстве, интеграции в европейские структуры или за предоставление почтению памяти жертв Голодомора надлежащего государственного уровня БЮТ только поддерживает инициативы других политических сил, да и то выборочно.
Нет у нас и ни одного политолога, который бы, не боясь потерять своих потенциальных заказчиков-политиков, во весь голос заявил бы об опасности территориальной целостности Украины с принятием Закона о местном самоуправлении №3207. Или, может, наша политическая элита уже договорилась между собой о распределении сфер своего абсолютного влияния в регионах, нисколько не проникаясь при этом возможными последствиями этого для нашего государства? Во всяком случае еще и сегодня никто не даст никаких гарантий на то, поддержит этот антигосударственный законопроект фракция БЮТ в Верховной Раде, или нет?
Среди украинских ученых- гуманитариев сегодня также нет никого, чье бы уважаемое слово заставило политиков объединиться вокруг национальных интересов, не говоря уже о разработке учеными современных концепций национальной идеи. Этот научный вакуум в наше время стал настолько вопиющим, что лидерами украинского дела стали ученые-иностранцы с мировым именем. Такие как, в первую очередь, Джеймс Мейс, Роберт Конквест, Френсис Фукуяма и другие. Ужасно, но и после этого у них среди отечественных ученых сегодня нет достойных последователей! Дело здесь ограничивается или почтением памяти знаковых иностранцев, или их цитированием на уровне общественности. Такое впечатление, что наши светлые головы тема национального возрождения Украины или не интересует, или они для себя лично считают ее малоперспективной...
И, наконец, литература. Положение вещей в украинском обществе настолько критически ужасно, что, казалось бы, у нас сегодня должен быть свой национальный поэт уровня если не Тараса Шевченко (гении не всегда появляются на вызов времени), то хотя бы Василия Стуса или Евгения Маланюка. Где их достойные последователи? Есть поэты такого же художественного уровня, но не такой четкой гражданской позиции. Нет достойного высокого звания Гражданина и среди литературных критиков. И это в то время, когда при власти в Украине большей частью «раби, підніжки, бруд Москви...» О стремительном создании какого гражданского общества в такой стране нас убеждают наши грантоеды? Хорошо было бы, если бы всю бесперспективность своего дела поняли на этом фоне и многочисленные правительственные зарубежные грантодатели и помогали бы наконец Украине более действенным способом, а не для «галочки».
В конце хотелось бы сказать о нашей молодежи. К ней не может быть претензий, потому что воспитана она не в украинском государстве, а в постсоветском той же советской территориальной элитой. Идеология последней по формированию отдельно взятой личности более гибельна, чем идеология времен «развитого социализма». Следствием этого является то, что сегодня в Украине вы не найдете откровенно оппозиционных к власти журналистов, моложе 35 лет.
Следовательно, вряд ли можно надеяться на появление в нашем государстве украинского Вашингтона, который бы спас страну от ее неизбежной в современных международных условиях катастрофы. Скорее всего, она будет последней, после которой тема украинской государственности уже никогда не будет актуальной. Но за те несколько десятков лет, что дает нам, украинцам, наша последняя государственность, мы все же почувствовали себя в душе европейцами. И это у нас никому не отнять, потому что невозможно отнять у человека его душу.
