В далеком 1970 году вышла из печати книга Бориса Антоненко-Давидовича «Як ми говоримо». Кажется, в новейшее время она переиздавалась. Но только недавно я задумался, поскольку осознал языковую ловушку. Ведь слова натуральных языков часто многозначны. Так можно ли вообще устную речь («говорим») трактовать в формате текстов?! Да, но в ограниченном объеме. Отрадно, что мы, в отличие от компьютеров, хорошо понимаем, что имел в виду автор, — корректное формулирование мыслей и фиксацию их на бумаге. Другие аспекты живой речи: темп, тембр, интонации, паузы, уже не говоря о мимике и жестах, остаются за пределами возможностей писаных текстов.
Об устном общении можно судить, только прибегнув к видео, отчасти — аудиосредствам. Благо, наше время для таких нужд предлагает множество технических средств.
Вспомним другую книгу, в которой все коллизии вертятся вокруг проблем именно устной речи, — пьесу Бернарда Шоу «Пигмалион». Все видели, слышали, постановка не сходит со сцены Театра им. Ивана Франко. А мюзикл на этот сюжет — «Моя прекрасная леди» — не исчезает из репертуара Оперетты.
Наверное, существует немало литературо- и театроведческих источников по этому сюжету, но мы выхватим только один аспект — язык и общественный статус его носителей.
Напомню, что профессор-лингвист — Хиггинс поклялся, что слепит светскую даму из простой девушки-цветочницы, и достиг успеха! Технология эксперимента осталась за рамками подиума, но, в конце концов, профессор привил Элизе Дулитл то, что англичане называют Royal English — королевский язык (произношение).
Думаю, одного языка для успеха дела было недостаточно. Надо было еще позаботиться об осанке, походке, жестах, мимике, том, что называют — хорошие манеры. Также туалеты, духи... Но все же, главное — язык!
Кажется, сюжет — вечный! Как-то в передаче из тогдашнего Ленинграда услышал рассказ о женщине, по-нашему — перекупщице, которая наняла для своей дочери даму «из бывших». А на вопрошающие насмешки товарок по бизнесу отвечала, что сделала это, чтобы ребенок учился «разговору». Какое образование было у женщины с рынка, не знаю, но, что она была от природы смышленой — факт!
Следующий эпизод связан с известным телемедийщиком Е.Киселевым. Тогда он работал на НТВ в Москве, сейчас ведет «Большую политику» у нас на канале ИНТЕР.
Маэстро вел репортаж о перезахоронении царской семьи в Петропавловском соборе, а потом проехал по Европе по следам потомков семьи Романовых. В рассказе об увиденном и услышанном он заметил, что все они общаются на русском языке, но каком-то не таком, который мы обычно слышим. Очевидно, аристократы пользовались аристократическим языком. Впрочем, прекращаю перечень.
Все это заставило меня задуматься, существует ли (и существовал ли) аристократический украинский язык?
Путешествую по Волыни, Подолью я не раз слышал из уст простых людей, провинциальных интеллигентов образцовый, натуральный, подлинно украинский язык. Но определение «аристократический» здесь все же не подходило. Это как отличие полевых и садовых (оранжерейных) цветов. Но где искать тот аристократический, если его потенциальные носители были полностью уничтожены (по словам историка Сергея Билоконя) словно бешеные псы, без суда и следствия. И ни могил, ни документов.
Вдруг несколько лет назад в Доме ученых, проходя мимо группы молодежи, окружившей пожилую даму, услышал из ее уст божественные звуки аристократического украинского языка!
Эта дама, профессор, родом из старой интеллигентной семьи, потрепанной большевистскими репрессиями, но уцелела и донесла до нашего времени язык своего круга эпохи Украинского возрождения — начала ХХ века.
Но еще больше меня поразил случай, который произошел на какой-то презентации в Музее литературы. Из соседнего ряда до меня доносились отрывки разговора, и снова это был изысканный, элитарный язык. Говорила не известная мне женщина, как впоследствии выяснилось — профессор. Но, что необходимо подчеркнуть, — русская по происхождению и фамилии!
В конце концов, чему мы должны удивляться!? Ведь классик нашей литературы — Марко Вовчок тоже была русской. Достойно удивления другое — почему многие наши граждане, при государственных должностях, за десятки лет не сподобились овладеть языком своей страны, хотя бы на бытовом уровне?
Каждый такой проблеск родного языка пробуждал в памяти строку из А.Пушкина, написанную до выхода из печати перевода «Илиады»: «Слышу умолкнувший звук божественной эллинской речи»... Да, но наш язык еще жив!
Вспоминается также реплика «От составителя» литературоведа Романа Корогодского к сборнику произведений В.Домонтовича: «Это, собственно, образец элитарной литературы, напоминающий о том, какой была бы и должна была стать литература украинского возрождения, если бы ее не уничтожили». Аналогичное замечание уместно и по поводу нашего языка.
Как-то в кулуарах совета Дома ученых развернулась мини-дискуссия, что нужно (с)делать, чтобы наш приниженный язык не дребезжал только в устах должностных лиц, а звонко звучал повсюду?
Из «низов», от раскаявшихся малороссов слышались пожелания каких-то курсов ликбеза. Но, простите, не выставило ли бы подобное на посмешище Национальную академию наук!? Хотя можно было бы приветствовать создание на государственном уровне системы Курсов языкового усовершенствования по городам и районам в них.
В конце концов, наши идеи выплеснулись из-за кулис на авансцену. Так года три назад возникла «Гостиная аристократического украинского языка». Клуб не клуб, а именно гостиная. Цель — разыскивать последних могикан элитарного украинского языка, перенимать их способ (манеру) высказываться и распространять ее.
Довольно быстро мы поняли, что своими силами далеко не уедем, но нас поддержал и фактически в дальнейшем направлял коллектив ученых Института украинского языка НАНУ. В частности, его директор — профессор Павел Гриценко.
Пересказывать — кто, как, что, о чем — бесполезно. В случае если на местах такую идею подхватят и возникнут кружки элитарного языка, то будут действовать энтузиасты в соответствии с местными условиями.
Когда утихла первая радость, прошла эйфория, стало ясно, что, собираясь поболтать в реальных гостиных Дома ученых на 30—50 человек, несмотря на приятно и полезно проведенное время, на языковую ситуацию в стране мы и на йоту не повлияем. Что подобные мероприятия следовало бы проводить массово и системно. Итак, нам нужно выйти на средства массовой коммуникации, лучше всего — телевидение.
Странная эта структура. Во время, когда я выступал на УТ-1 соведущим цикла «Деловые компьютерные игры с телезрителями» (1980—1986 гг.), там еще кое-где тлел «идеализм». Поэтому реализация подобных проектов, в принципе, была возможна. Тем более, наши просветительские программы в игровой форме подтвердили свою эффективность и привлекательность. Кстати, этот опыт УТ не имеет аналогов в мире, о чем свидетельствует литература, разноязычные издания.
Сейчас уже нет игровых циклов, которые удовлетворяли бы тягу простого люда к знаниям, к прекрасному. Вместе с тем, культивируется азарт, вульгарная жажда пачек банкнотов или образцов кухонной начинки. Телевидение коммерциализовалось и испортилось. Ну а Редакцию учебных и научно-познавательных программ просто прикрыли! Похоже, нам нужны не культурные, образованные люди, а толпа, которой можно манипулировать?
Между тем, жанр «гостиная» так и просится на телеэкраны. Вместо всех тех «Свобод», заполонивших прайм-тайм, всех тех ток-шоу, проще и милее глазу и слуху было бы приобщаться к группе из 5—10 человек, собравшихся в студии вокруг чайного стола, которые безупречным языком говорили бы не об опостылевшей политике, а о текущей частной жизни, ее радостях и заботах. Не о взрывах, терактах, катастрофах, а о детях-внуках, новых книгах и спектаклях, погоде и цветниках. Ибо главное — не о Чем, а Как!
Так, демонстрируя совершенные образцы речи, мы привлекали бы наш сбитый с толку люд к родному языку, культуре в целом. Сеяли бы разумное, доброе, вечное!
Где же искать и находить носителей перфектного языка? Прежде всего, следовало бы сформировать жюри. Думаю, экспертов можно наскрести и в Киеве. Дальше организовать кастинг (каким это языком я заговорил?), для чего не надо устраивать всегосударственную охоту, достаточно в определенные часы по телефону предварительно прослушивать претендентов, носителей кристально чистого языка! А они либо будут вызываться сами, либо их кандидатуры подскажут знакомые. Заодно выяснится, не потеряли ли мы чувство аутентичности языка-произношения.
Такую идею было бы легко воплотить в жизнь, если бы у нас существовало общественное телевидение. А так, властителям телемыслей (и телеканалов) «до фени» украинский язык. Сейчас им хватает «общепонятного языка» (в смысле — единственного для них понятного). И чистогана за бесконечную и бесполезную рекламу.
