Украинской oранжевой революцией скоро может заинтересоваться мифология, наука, изучающая мифы, — их возникновение, содержание, распространение. Наверное, в новейшей украинской истории никакое другое явление не характеризуется наличием стольких мифов (ошибочных образов, символов, выдумок) и мифологем (термин, не имеющий постоянного значения, использующийся для обозначения единицы мифического сказания).
К таким выводам меня побудило письмо, полученное от подруги, которая уже двенадцать лет живет в столице Австрии — Вене. Мы стали подругами, учась на историческом факультете Киевского национального университета. Мы всегда были и продолжаем быть честными и откровенными друг с другом. Мы всегда доверяли и доверяем друг другу. Наша дружба выдержала одно из тяжелейших и сложнейших человеческих испытаний — проверку временем и расстоянием. Я всегда уважала ее за ум, за трезвую холодную логику, за то, что она (в противовес многим нашим соотечественникам, которые тоже выехали за границу и там остались) не стала на колени в своем увлечении перед Западом, не начала презирать свою родину — Украину.
И вот в декабре 2004-го я написала ей довольно сумбурное огромное письмо о наших «помаранчевых» коллизиях. Одним из основных моих вопросов был: «Почему ты молчишь? У нас здесь такое творится, а ты молчишь. Почему? Неужели не смотришь телевизор, не следишь за последними событиями?». И ответ пришел. Итак — письмо от подруги.
Сначала я планировала подать его максимально полно, с незначительными сокращениями, которые либо слишком резкие, либо не имеют непосредственного отношения к нашей теме. Но не решилась. Это будет некорректно, не по-дружески — наконец, наша дружба для нас обеих намного важнее. Я решила письмо разделить на «блоки», каждый из которых — отдельная мифологема. Всего получилось четыре «блока». Разумеется, деление условно, они переплетаются между собой. А все они вместе — целостная картина, которая сформировалась в воображении бывшей гражданки Украины.
ИТАК, МИФОЛОГЕМА ПЕРВАЯ — «РЕВОЛЮЦИЯ И РАЗДЕЛЕНИЕ СТРАНЫ НА ДВА ВРАЖДУЮЩИХ ЛАГЕРЯ»
«По поводу событий в Украине. Конечно, они никого не смогли оставить безразличными. В этом тебе можно было и не сомневаться. Однако все на расстоянии смотрится и воспринимается по-другому. Хотя жалко народ, который опять втянули в очередную историю и которым опять сманипулировали по полной программе. Честно говоря, не верилось, что после того, как разжевали и переварили, проанализировали и осмыслили все события 17 года прошлого столетия, кого-то можно будет еще раз поднять на революцию! Как доказано историей, любая революция — это бедствие для страны и нации. Но наш народ, видимо, будет и дальше наступать на грабли. Ничего тут не поделаешь! Разделение страны на два лагеря ничего хорошего не сулит. Примерно равное соотношение голосов означает, что инакомыслящих с любой стороны (смотря как посмотреть, конечно) можно очень просто объявить врагами народа, что очень быстро приведет к гражданской войне. А это уж слишком большая беда, и это ясно каждому. Но дело-то в том, или проблема, на мой взгляд, в том, что этих инакомыслящих очень много, поэтому выбросить их из страны или уничтожить просто невозможно. Точно так, как не считаться с их мнением. Тут, по-моему, нужно какое-то особое решение».
Довольно странно, но аналогии с революцией 1917 года, которую точнее будет назвать совсем иначе — «большевистским переворотом», в украинском информационном и научном поле почти отсутствуют. «Помаранчевая революция» началась как акция гражданского неповиновения. Тогда, в ее первые дни, революционное развитие ситуации едва ли кто-нибудь хотел бы прогнозировать. Оппозиционная общественность верила, что победа Ющенко — чистая, окончательная и убедительная. Того, сколько усилий еще нужно будет к ней приложить, сколько времени это займет, к каким решительным шагам еще надо будет прибегнуть, какого колоссального напряжения это потребует, наверное, не предполагал никто — ни политические лидеры, ни демонстранты.
Если же рассматривать возможные и целесообразные аналогии, то наиболее употребляемые — это сравнения с грузинским вариантом развития событий. Они появились практически с первых же дней нашего сопротивления (вспомните — как раз на те дни пришлась годовщина грузинской революции роз). Со временем к таким сравнениям добавился и румынский вариант (ведь в первой декаде декабря исполнилось 15 лет румынской революции, венцом которой стало свержение режима Чаушеску), и белорусский (акцент на риске, если демократическая по сути процедура выборов превращается в поражение демократии). В оглашенном в среду, 24 ноября, своем обращении к парламентам и народам мира четверка лидеров — Ющенко, Тимошенко, Мороз и Кинах объявили о начале ненасильственной борьбы за признание настоящих результатов выборов Президента Украины. Распространенными названиями были и такие — «масштабный украинский кризис», «вежливая революция», «интеллигентная революция» и т.п.
В самом деле — какие есть основания для сравнения оранжевой революции с большевистским переворотом 1917 года? Разве можно отождествлять пьяных вооруженных матросов и выпущенных на волю зэков с теми людьми, которые пришли на Майдан, — политической, научной, творческой, технической, художественной, бизнес-элитой? Ведь на самом деле все, кто вышел на улицы и майданы по всей Украине, были по духу своему элитой нации, независимо от уровня образования и профессиональной принадлежности. Разве можно поставить знак равенства между голодным, агрессивным, злым Петербургом и интеллигентным, умным, искренним Киевом?
И какие бы параллели ни проводили в те дни некоторые «эксперты- политологи», заявляя, что слово «революция» — производное от слова «револьвер», на самом деле корень его совсем другой — слово «воля».
МИФОЛОГЕМА ВТОРАЯ — «РАССОРИВШЕЕСЯ ОБЩЕСТВО»
«Как передают наши знакомые и родственники из Киева, народ перессорился, соседи в одном подъезде не разговаривают друг с другом и т.д. Это плохо! Какого мнения бы ты ни была по поводу выборов, это для меня не имеет значения. Кое-что просто удивляет, но не является поводом для ненависти или прекращения отношений. Жалко, что наглая борьба за власть (в конечном итоге — за деньги) подменяется национальной идеей и таким образом в нее вовлекается большое количество людей, для которых предвыборные обещания так и останутся обещаниями».
Очевидно, что, как никакая другая, эта мифологема связывается сугубо с человеческим фактором. Действительно, на выборах голоса избирателей разделились — одна часть голосовала за провластного кандидата, то есть за власть и все, что она олицетворяет. Другая часть не могла даже допустить мысли, что победит дважды судимый, не могла вообще понять, как можно до такой степени презирать собственный народ? В общем, четкое разделение Украины по областям относительно каждого кандидата и, соответственно, видение места Украины в мире — «Клондайк» для исследований этнологов, этнопсихологов, культурологов.
Однако и без этих исследований понятно: больше всего виновата в разделении Украины бывшая власть и провластные СМИ. Именно продолжительная информационная блокада, фактически — информационное зомбирование, которое имело место преимущественно на востоке, и привело к возникновению такого истерического страха перед Ющенко, такой агрессии. Реальные шаги по развенчанию этого мифа начались уже во время самой оранжевой революции, когда имели место непосредственные контакты между симпатиками обоих кандидатов. Правда, найти такого оппонента — хотя бы более-менее трезвого — в голубом лагере оппонента, который мог бы на достойном уровне отстаивать свою позицию с помощью аргументов и фактов, было довольно проблематично.
Миф о разделении Украины можно трактовать и как судороги системы, которая на протяжении почти целого столетия впервые — опять- таки, начиная с того самого 1917 года, проиграла выборы. И, соответственно, просто элементарно не умеет проигрывать и вообще не может себе такого представить. Самое плохое то, что теперь успокаивать, «утихомиривать» взбудораженное общество (понятно, что речь идет о Восточной Украине и Юге) придется новой власти, которая не имеет никакого отношения к возникновению этого факта. Сейчас, когда у нас уже есть и Президент, и премьер-министр, и правительство, проблема разделения Украины уже не выглядит такой катастрофической и решится двумя путями — подачей объективной информации и (в первую очередь!) экономической политикой.
С другой стороны, есть ли в демократическом мире такой прецедент, когда на выборах не было бы ни одного побежденного? Насколько может быть самодостаточным такой аргумент: поскольку за Ющенко проголосовали «всего» 15 миллионов, то он не может считаться Президентом всей Украины, и общество остается разделенным? Время подтвердило неживучесть и искусственность сепаратистских идей. Довольно красноречива позиция фракции «Регионы Украины» в голосовании за утверждение Юлии Тимошенко на должности премьер-министра — если они даже не сочли необходимым посоветоваться (!) с председателем своей партии по поводу позиции фракции в этом вопросе. Даже в некоторых российских СМИ украинский сепаратизм откровенно называется «номенклатурным».
Фактически на сегодня едва ли не единственный искренний и непримиримый защитник «обманутых избирателей Востока и Юга» — Наталья Витренко, которая сейчас — после победы Ющенко — принципиально перешла на использование русского языка в общении, что само по себе уже яркий показатель. Ее позиция выглядит не просто неубедительной — у простого украинца она вызывает сейчас уже даже не раздражение — лишь улыбку (как в анекдоте: «цирк уехал, клоуны остались»). Но этот ее «непримиримый» образ вечного оппозиционера, отшлифованный долгими годами напряженной работы (оппонирование лидерам разнообразнейших партий, президентам держав и т.п.), уже не производит впечатления.
Наверное единственные, кто еще на сегодня не помирился, — это соседи, которые живут в одном доме. Очевидно, им это будет сделать намного сложнее. Скажем, жители нашего подъезда в лицо знают каждого, кто голосовал за Януковича. Но противостояние между симпатиками обоих кандидатов происходило преимущественно бесконтактным путем. На стене в лифте приверженцы Ющенко наклеивали огромный плакат с его портретом, флагом и словами «Вірю! Знаю! Можемо!» Сторонники Януковича его обрисовывали, расцарапывали, исписывали, пытались сорвать. Потом уборщица вычищала лифт, и все начиналось сначала. Конечно, имели место и дискуссии, и острые споры, когда представители противоположных политических интересов случайно сталкивались перед подъездом на улице. Но в этом случае все зависит от внутренней интеллигентности каждого конкретного человека, или в некоторых случаях — вообще от ее наличия.
МИФОЛОГЕМА ТРЕТЬЯ — «ЛЕДИ Ю»
«Да, еще пару строк о политике, и баста. В принципе, главные политики не вызывают у меня ярких эмоций, кроме одной дамочки. Тут уж я кое-что скажу. Леди Ю. меня не оставляет равнодушной. Это ж надо так деньги любить! Ладно, не буду оскорблять твои светлые чувства по отношению к ней… Я уже не затрагиваю ее бурное бизнесово- криминальное прошлое. Не хочу про нее писать. Если ты ею восхищаешься, это твое право! Не могу лишь понять, почему?»
Действительно — в чем причина такой невероятной популярности Юлии Тимошенко в народе? Почему полтора десятка миллионов граждан с такой легкостью забыли о раздекларированном бывшей властью ее бизнес-криминальном прошлом? Очевидно, на то есть несколько причин. Свою оппозиционность к власти она задекларировала довольно давно, тогдашнее противостояние Тимошенко — Кучма закончилось поражением Юлии Владимировны. Разве можно было представить каких-то несколько лет назад, что в таком противостоянии может проиграть власть? Отсидев почти сорок дней в Лукьяновском СИЗО, Юлия Владимировна объявила о начале своей личной войны с Кучмой (наверное, тогда Леонид Данилович просто не обратил внимания на такие наглые слова, о чем со временем очень пожалел). В 2001-м она возглавляет Форум национального спасения, именно ее называют «лидером оппозиции». Факт остается фактом — ее популярность, уровень доверия к ней общества находятся на очень высоком уровне.
На самом деле Тимошенко была любимицей не только Майдана, но и многих СМИ. Ее фото, ее цитаты и комментарии, ее призывы появлялись в газетах чуть ли не каждый день. Сначала — «газовая принцесса» (как варианты — «газовая королева» и «газовая баронесса»), а со временем — «Леди Ю», «украинская Жанна д’Арк», «первая леди революции», «пламенная революционерка», «суперженщина», «оранжевая леди», «оранжевая пани», «железная леди с акульей хваткой», «ангел с мертвой хваткой», «боевая подруга Ющенко», «неистовая валькирия революции» и т.п. Наиболее часто используемые эпитеты, которыми награждали ее политики, журналисты, известные деятели — энергичная, смелая, решительная, упорная, настойчивая, самоуверенная, зажигательная, пламенная, бесстрашная, язвительная, последовательная, жесткая, «женщина, которая излучает сильную позитивную энергию, пылает», вокруг которой «становится если не светло, то по крайней мере тепло и бодро, как от глотка грога».
Похоже, единственным человеком, у которого с самого начала акции гражданского неповиновения не было никаких иллюзий по поводу власти, ее действий и реакции, была именно Юлия Тимошенко. Выступая 22 ноября на Майдане, Ющенко говорил о защите прав избирателя, а Тимошенко — о защите Украины. Ющенко рассчитывал на победу преимущественно правовым путем, а Юлия Владимировна с первого же дня рассматривала два варианта — через суды и через «улицу». Собственно, именно Тимошенко выступила во время этой акции генератором революционных идей. Без ее энергии, без ее целеустремленности и решительности это движение сопротивления — без преувеличения — не имело бы такого развития и такой экспрессии.
Как правило, она выступала на митингах после Ющенко — озвучивала ультиматумы власти, оглашала планы дальнейших действий, четко и коротко формулировала задачи перед Майданом, образно говоря, поднимала боевой дух Майдана, призывая всех не расслабляться. Свои выступления она заканчивала постановкой таких вопросов, в ответ на которые Майдан был единодушным и решительным: «Так!». Ее вообще отличает меткость и остроумие высказываний. Скажем, большинство ее откровенных речей, прозвучавших и в стенах парламента, и — в большей степени — на Майдане, отнюдь не могут соответствовать высоким канонам ни политической этики, ни дипломатичности. Некоторые шутки и сравнения могла себе позволить только она (конкуренцию в этом плане ей составлял лишь нынешний министр внутренних дел Юрий Луценко. Недаром же Тимошенко называла его вместе с Тарасом Стецькивым и Владимиром Филенко «боевыми командирами Майдана, у которых есть четкий план»). Именно ее больше всего раздражала неопределенность политической ситуации и затягивание с ее разрешением, именно она характеризовалась не просто желанием действовать, а действовать быстро, активно, решительно и настойчиво. Для многих, если не для всех митингующих, присутствие на Майдане Тимошенко служило своеобразной гарантией того, что эта революция победит.
СЛЕДУЮЩАЯ МИФОЛОГЕМА — «НЕТОЛЕРАНТНОСТЬ ОРАНЖЕВЫХ»
«Да, что меня смущает у оранжевых, так это полное неприятие другого мнения, абсолютная нетолерантность и полная зашоренность. В мире много красок, каждый человек имеет право на собственное мнение, каким бы оно ни было. И нельзя его за это с дерьмом смешивать, объявлять бандитом или полудурком. Нельзя же этого сделать с половиной страны, как бы этого ни хотелось!»
Возникает вопрос — откуда в Австрии появились мифы о нетолерантности оранжевых? Кто и что этому поспособствовало? Какие источники информации за рубежом были доступны для бывшей гражданки Украины, чтобы у нее сложилось такое впечатление? И почему моя подруга — умный, мыслящий человек — отдает предпочтение именно такому однобокому, предвзятому взгляду? Почему ключевые фразы, мысли из письма так напоминают постулаты некоторых российских информационных сайтов, сайтов политических противников Ющенко, штампы донецкого телевизионного канала «Украина» во время оранжевой революции?
Почему она предпочитает именно такие источники информации и доверяет именно им, выбирает именно их? И каким образом мог возникнуть такой миф, если оранжевые были к тому времени вообще лишены возможности высказывать свою позицию на всех, кроме одного, телевизионных каналах? На каких информационных сайтах, в каких СМИ можно было найти — увидеть, прочитать, почувствовать эту нетолерантную позицию? Ведь оранжевые были от общества абсолютно изолированы, заблокированы, в особенности в регионах. Фактически за них «работали» их оппоненты. Искаженные факты, подмененные лозунги, искаженные реальные события, карта ненависти — карта разделения Украины на три сорта и т.д. и т.п. Этот перечень можно продолжать и продолжать.
Почти с самого начала предвыборной кампании все усилия власти были направлены на создание из Ющенко врага собственного народа. Для того, чтобы победить, тогдашний провластный кандидат должен был соответствовать мужественному образу настоящего борца со злом, которое якобы олицетворял Ющенко. Так что неприятие других мнений и нетолерантность — вещи, в полной мере характерные для «голубого лагеря». Факт остается фактом — на лицах представителей этого лагеря не было улыбок, они не излучали позитив, даже если находились, так сказать, на своей территории — в Донецке, Луганске, Харькове, Северодонецке и т.п. А вообще, анализировать миф о нетолерантности оранжевых и причины его возникновения, откровенно говоря, довольно сложно, поскольку, говоря юридическим языком, «отсутствует состав преступления».
Вот такое письмо от подруги. Если отбросить эмоции, то можно утверждать — в нем в концентрированном виде изложены основные аргументы, которыми оперировали и оперируют противники, конкуренты оранжевых — бело-голубые. С другой стороны, в письме в полной мере проявились и опасения значительной части населения Украины, у которого есть слишком печальный и ужасный опыт борьбы за свою государственность и независимость (речь идет о XX веке) и в генетической памяти которого сохраняются и долго еще будут сохраняться все пережитые ужасы и трагедии. И эти люди, и их потомки боятся власти и априори не доверяют ей. Ее позиция — это также в определенной степени следствие продолжительного проживания в такой, образно говоря, закрытой стране, как Австрия, и постоянного общения с австрийцами, в национальном характере которых немало черт, общих с украинскими. Ведь это была революция также и украинского характера.
Довольно странно, но в письме нет ни слова о тех невероятных фальсификациях, которые имели место и в первом, и — особенно — во втором туре выборов. Очевидно, для законопослушного гражданина цивилизованной Европы, которую в данном случае представляет Австрия, такие фальсификации невозможны вообще. Я спросила подругу, действительно ли в австрийских газетах украинские события были на первых полосах? Она помолчала и ответила: «Нет. Несколько строк и не в начале».
Действительно, мы знаем об общей реакции Европы и мира на наши события — Польша, Литва, Евросоюз, Америка и прочие страны. Лично я не нашла информации о том, какие впечатления произвела наша революция непосредственно на Австрию. Хотя знакомые, которые были в тот период в этой стране, рассказывали об украшенном оранжевым цветом посольстве Украины, о людях с оранжевой символикой, которых можно было встретить на венских улицах. Похоже, что не все украинские граждане, и бывшие в том числе, разделяют настроения моей подруги. Но для нас двоих, как абсолютно справедливо написала она в своем письме, действительна такая позиция: «Какого мнения бы ты ни была по поводу выборов, это для меня не имеет значения. Кое-что просто удивляет, но не является поводом для ненависти или прекращения отношений».
Если бы она была на Майдане, как я все время, ее позиция изменилась бы. Ведь принять непосредственное участие в акции гражданского неповиновения — совсем не то, что наблюдать ее с экранов телевизоров, находясь за тысячи километров от непосредственного эпицентра событий. И этот как раз не тот случай, когда расстояние помогает объективному восприятию реальности.
