Прошло почти 100 лет со дня появления прекрасного фельетона «Господин Глоац — борец за права народа», а он до сих пор не теряет своей актуальности. Ведь описание нашего народа уже в начале текста позволяет нам понять, что годы летят, а люди не меняются, точнее — их мышление, сущность... Выбрали себе импульсивное руководство, теперь будто едем на плохой бричке по плохой дороге. А парламент всегда и везде одинаков. Ярослав Гашек (автор фельетона) лучше всего сумел это описать в своей книге «Крестный ход» (1964 г., 1983 г.)
Господин Глоац — борец за права народа
В этой тирольской деревне было почти 60% идиотов, в другой — 35, в третьей — 40, в четвертой — 50, в пятой — 45%. Дальше — еще в ряду деревень и городков кретины составляли большинство. И все эти деревни и городки, со всеми их идиотами, представляли собой избирательный округ, избравший своим депутатом в Имперский сейм приходского священника из Соленицка господина Глоаца.
Естественно, с этим избранием на плечи его преподобия лег тяжелый груз. Легко сказать — двадцать крон вознаграждения за каждое заседание, а попробуйте-ка разумно, продуманно потратить эти двадцать крон в Вене!
В этом отношении приходской священник и депутат, преподобный тиролец господин Глоац был вне конкуренции. Номер в гостинице стоил 4 кроны. Оставалось еще 16 крон в день.
Утром он шел на Люксембуржский проспект полакомиться фаршированным перцем. Посещением тамошнего ресторана и первым куском фаршированного перца он начал свою депутатскую деятельность...
Он внимательно и заботливо следил за тем, чтобы и в Вене живот его не терял сходства с земным шаром, а резкая полоса от начала штанов — с экватором.
В отношении еды Вена давала большие возможности для наслаждения. За фаршированным перцем шел венский шницель, несколько кружек пива и прочее...
Можно и разнообразить. В другом ресторане сначала брать шницель, а потом фаршированный перец и вместо пива — вино... «Какой славный народ — мои избиратели! — подумал господин депутат, выходя из ресторана. — Я должен оправдать их доверие. Сегодня важное заседание!»
И господин Глоац пошел отсыпаться в парламент. Там как раз происходила большая драка. Под этим неприятным впечатлением он пошел в буфет, поел там ветчины и выпил литр баварского пива.
— Прошу прощения, коллега, — обратился он после к одному депутату, только что зашедшему в буфет. — Там еще дерутся?
— Когда я шел, это дело заканчивалось. По морде друг друга больше не били, а лишь плевали на столик председателя. Советую вам заказать еще поллитра Пшорового пива. Пока будете пить, все успокоится, а крутые высказывания не принимаются во внимание.
— Послушаюсь вашего совета, коллега!
Когда человек немного взволнован, лишний бутерброд, конечно, не помешает. Почему бы господину Глоацу не заказать парочку? Имея доверие избирателей, имея чистую совесть. Будучи у Бога на хорошем счету. Пользуясь несокрушимым здоровьем, как бык. И к тому же, будучи депутатом. Вознагради их, Господи, за двадцать крон! Какого же черта (отпусти ему, Боже, грех!) не требовать бутербродов? Святой депутатский долг.
Бутерброды были с лососиной. Он решил заказать еще отдельно на золотой лососины. Ничего страшного, если придется, потратив двадцать крон суточных, добавить свои. Так или иначе субсидия духовенству будет повышена.
— Лососины на золотой!
Съев лососину, он почувствовал, что ее нужно запить, но не пивом, а вином.
«Не предам доверие избирателей! — подумал он, заказывая бутылку Клостернейбуржского. — Как только выпью, сразу же вернусь в зал заседаний и попрошу слово».
По телу начало разливаться приятное тепло. Он пошел искать уборную.
«Ни за что не предам доверие избирателей!» — повторил он в уборной.
Удивился, что в парламентском писсуаре также пишут всякую всячину. С изумлением прочитал: «Граф Штернберг — осел», — и ниже: «Кто это написал, тот тварь!»
Спокойно ухмыляясь, заметил надпись: «Чешские собаки!» и насупился, увидев: «Немецкие разбойники!»
Махнул рукой и начал искать карандаш. Найдя задумался, что бы такое написать на мозаичной плитке. Хотел уж спрятать карандаш, как вдруг пришла хорошая мысль. Он написал: «Du schones Land Tirol!» 1
Полюбовавшись своей надписью, спокойно вернулся в буфет — допивать бутылку.
Перед ним остановился кельнер. Депутат посмотрел ему на ноги и увидел вместо черных брюк юбку. Такие же толстые ноги он уже видел — у одной женщины там, дома, в горах.
«Если бы только эти женщины так не потели», — вздохнул он, понемногу попивая винцо.
Заметил, что на него оборачиваются, смотрят. Хотел оскалить зубы, но захлебнулся и залил себе сутану. Понял, чем вызвано это внимание: он пил не из бокала, а прямо с горла.
Налил себе в бокал, исправив ошибку. Тут произошла небольшая неприятность: он слишком сильно сжал в руке тонкое стекло, и бокал треснул. Потекла кровь. Пошел вымыть порезанную руку. Парламентский врач наложил повязку.
«Если бы избиратели мои только знали, как я пострадал», — вздохнул он, опять берясь за бутылку.
«Ничего не поделаешь. Долг есть долг. У нас много обязанностей. По отношению к себе... По отношению к народу. По отношению к государству, а главное — по отношению к Богу».
Ему показалось, что где-то заиграл орган. У него засияли глаза, и было такое впечатление, что у каждого кельнера по три головы.
Сердито сжав кулак, он сказал себе: «Избиратели почтили меня своим доверием». Достаточно. Увидим, кто мог бы лучше защищать их интересы».
Он встал. Кельнер помог ему надеть плащ и спросил, не хочется ли ему рассчитаться. Бывает, мол, о некоторых господах депутатах забудешь, и к их большой чести они все-таки приходят, платят. Господин Глоац с презрением посмотрел на мужчину в фраке и заплатил.
Двадцать крон как не бывало, но я вам говорю: помощь духовенству урегулируют.
Он с гордостью вошел в зал заседаний. Начал искать свой стол.
1 О, прекрасная страна Тироль! (нем.).
