Нельзя сказать, что за годы независимости академическая наука находилась в неподвижном состоянии. Некоторые реформы были осуществлены, и при этом руководство НАНУ пыталось действовать с умной осторожностью, чтобы не допустить больших потерь. Так, почти на 40% сократилась общая численность работающих, была оптимизирована сеть научных учреждений, определены принципы распределения бюджетного финансирования и перечень объектов, которые составляют национальное достояние и финансируются в первую очередь. Но, как сейчас стало ясно, эти шаги были скорее мерами, направленными на выживание Академии, а не теми реформами, которые ей нужны. Но иначе и быть не могло. О каких реформах можно было говорить, когда начальные условия (и самое главное из них — финансирование) постоянно менялись?
Определить приоритетные научные направления не так просто, как кое-кому кажется. У нас уже есть печальный опыт неприятия генетики и кибернетики в 50-е годы, и мы видим, к чему это привело. С одной стороны, действительно нужно уделять больше внимания направлениям, по которым мы имеем достижения мирового уровня и конкурируем на международной арене. Но неумение, а по большей части незаинтересованность внедрить или хотя бы выгодно продать полученные научные результаты приводит к тому, что мы отдаем их за бесценок. Участвуя в так называемом международном сотрудничестве, в котором видит спасение уважаемый доктор Лесь Качковский, государство фактически спонсирует собственным интеллектом «чужого дядю». Мне не известен ни один случай, когда такая кооперация приносила хоть какую-то пользу нашей науке, кроме мизерных надбавок к зарплатам ученых.
С другой стороны, не уделяя надлежащего внимания развитию тех научных направлений, где существует отставание, но которые являются важными для создания новейших высоких технологий, Украина на длительное время, если не навсегда, будет обречена на импорт наукоемкой продукции или станет рынком сбыта устарелых технологий. Первое стоит недешево и вряд ли будет под силу нашей экономике, а второе превратит нас в свалку технологического хлама в интеллектуальной пустыне.
Если страна хочет избежать такой перспективы, то при определении приоритетов должно следовать следующим критериям. Во-первых, определять приоритетность научных направлений, исходя из первоочередных требований создания высоких технологий, которые сейчас очень нужны стране. Во- вторых, финансово обеспечить приоритетное развитие направлений, которые дадут наиболее быструю отдачу, позволяющую заработать средства для всей науки. В- третьих, уже сейчас определить и активно проводить исследования в перспективных направлениях, которые станут основой научно-технологической революции в XXI столетии (например, композиционные материалы с принципиально новыми физическими свойствами).
Соотношение фундаментальной и прикладной науки в плане их приоритетности и академичности вызывает едва ли не наиболее острую дискуссию в научных кругах. В то же время мировой опыт доказывает, что практическая отдача от фундаментальных исследований (в отсутствии которой часто обвиняют ученых госчиновники) возможна только при наличии цепочки: фундаментальные научные исследования — прикладные исследования и опытно-конструкторские разработки — опытное производство (совсем не далекое от науки!). В высокоразвитых странах эта задача в организационном плане решается по-разному, но опыт по созданию еще в АН УССР научно-инженерных центров был не такой уже и плохой. К сожалению, за годы независимости в этой структуре была фактически потеряна опытно-производственная база. Теперь же академик Иван Чебаненко («День», №13), и не только он один, предлагает еще и вывести из состава НАНУ институты «технического и другого прикладного профиля». И куда же прикажете их вывести? Ведь ведомственная наука как такая приказала долго жить, и единственным оазисом, где прикладная наука еще развивается, являются академические институты. Неужели ради интересов академиков-фундаментальщиков обречем прикладную науку на вымирание и навсегда избавимся от ее?
О наиболее болезненной проблеме — финансировании науки — уже столько сказано-пересказано, что коснусь только одного вопроса — поиска источников финансирования, альтернативных госбюджету. При условиях нынешнего экономического кризиса заказчик, как бы он ни был заинтересован во внедрении новых наукоемких технологий в производство, не имеет возможности их оплатить. А коммерческим структурам, у которых есть деньги, научные разработки не нужны, ибо производством они практически не занимаются.
Сейчас у значительного количества академических институтов есть хоздоговорная тематика, но заказчиками выступают по большей части ведомства, которые сами финансируются из бюджета. Поэтому хронические неплатежи по этим заказам стали обычным явлением. Несколько снять остроту проблемы мог бы Государственный инновационный фонд, кредитуя доведение образцов высокотехнологической продукции до производства. Но научным институтам получить такой кредит невозможно — законом запрещено отдавать государственное имущество в залог. Вот и превратился этот фонд в очередную кормушку для коммерческих структур и источник латания дырявого бюджета.
Следовательно, как не крути, а единственно возможным сегодня источником финансовой поддержки академической науки остается госбюджет. Можно сократить ее финансирование к минимуму или совсем прекратить, но тогда нужно честно признать, что Украине наука не нужна.
Самый любимый вопрос чиновников Минфина: скажите, где взять деньги? Если хотя бы часть рекомендаций ученых-экономистов власть воплотила в жизнь, а не складывала их в ящик, и разработки прикладников помогала внедрять в производство, то деньги в бюджете были бы. Если только на 10% сократить объем налоговых льгот, которые предоставляются приближенным к власти структурам, то средств хватало бы на решение всех финансовых проблем науки.
Реформы в науке и в главном ее штабе — НАН Украины — действительно нужны, но сама она сейчас, образно говоря, напоминает тяжелобольного пациента, который нуждается в хирургическом вмешательстве, но при этом находится в анемическом состоянии, когда скальпель реформ может привести к летальному исходу. Чтобы этого не произошло, перед операцией нужно прибегнуть к интенсивной терапии и хоть немного подкормить больного, одновременно разработав детальный план операции. Только тогда она будет иметь успех. Конечно, если врач заинтересован в сохранении жизни пациенту.
