Странная вещь человеческая память. Какие только ассоциации не всплывают из ее глубин давно забытые события, поступки или даже настенные надписи.
В советские времена в Галичине публичные празднования Рождества Христова сурово запрещались. Школьников в эти дни дополнительно загружали разнообразными занятиями, партактивисты с учителями по вечерам патрулировали улицы, около церквей целыми днями топтались фанатичные борцы с «опиумом для народа». Студентов отчисляли из вузов только за попытку заработать колядованием какую-то копейку к своей мизерной стипендии или пампушку к скромному спудейскому столу.
Мой хороший приятель, в те годы студент вокального факультета Львовской консерватории, а в будущем профессор и народный артист Украины Владимир Игнатенко, под большим секретом как-то дал мне послушать пластинку Ивана Семеновича Козловского. В ней для конспирации с одной стороны были записаны какие-то арии, а с другой — под невинными названиями, замечательные украинские колядки. Меня, заводского работягу и еще нескольких отчаянных из сельского церковного хора, коммунистические предрождественские репрессии не слишком пугали. Как по тем временам мы решились на дерзкий поступок. А был это конец пятидесятых годов, в центре Львова, на так называемой «клюмбе» городская власть ставила новогоднюю елку, и уже 2—3 января ее срочно разбирали, чтобы, случайно, не пришел кто-то к ней с вертепом или шопкой. Около елки белело натянутое между двумя деревьями полотнище с надписью: «Соблюдайте тишину, не мешайте трудящимся отдыхать!».
Но даже в эти несколько дней елочного бытия, то здесь, то там, явно любительскими голосами, кто-то таки пробовал заколядовать, а прохожие им несмело подпевали. Как вдруг, просто под елкой, мощно зазвучало — «Нова радість стала...». Десятки львовян ринулись на звуки колядки, несколько молодых и сильных голосов присоединилось к импровизированному хору. Над вечерним городом, как большое чудо, звучали такие знакомые, такие милые всем украинские колядки.
Какие-то гражданские типы пробовали дергать певцов, выкрикивая: «Прекратите! Прекратите петь!». Но напрасно, еще хороших полчаса над центром Львова торжественно раздавались колядки и щедривки. И только когда приехал крытый серым брезентом грузовик с взводом энкаведистов, колядовщиков разогнали, а два десятка наиболее активных хористов поволокли в участок. А через несколько дней слава об отважных колядовщиках разнеслась по городу и области, а мы, покрытые шишками и синяками, с большим энтузиазмом колядовали для прихожан своей церкви.
