В нынешнем году имеем знаменательную дату — столетие, как говорили и писали в СССР, «Великой Октябрьской социалистической революции» (ВОСР). Вроде бы значимое событие, но стало оно сегодня каким-то, говоря словами известной песни, «со слезами на глазах».
В чем же дело? Что же случилось с политической теорией К. Маркса, если она действительно истинна? Почему распался в 1991 г., по словам Гимна СССР, «великий, могучий Советский Союз» — первый ребенок теории марксизма, если сама теория марксизма настолько истинна? Почему за последние десятилетия экономическая политика Китайской Народной Республики — прокламированного коммунистического государства — изменилась настолько, что в Поднебесной появились долларовые миллиардеры, если их всех (в соответствии с теорией марксизма и следующей за ней — ленинизма) нужно уничтожать как класс? Одним словом, полный крах такой истинной теории!
Впрочем, истинной политическая теория марксизма не является, поскольку среди других факторов не учитывает... в частности, одну аксиому, хотя, по нашему мнению, важнейшую. И аксиома эта касается не каких-то абстрактных политэкономических истин, а совсем другой области жизни человека — его сознания, психики, которых ни экономическая теория (частично), ни политическая теория (полностью) марксизма во внимание не принимали.
Здесь я имею в виду инстинкты человека, в частности, инстинкт собственности.
А что, разве такой инстинкт существует? Попробуем разобраться. Начнем с самого простого — растений. Ведь известно, что даже растения борются за почву с другими растениями, с которыми растут рядом (о таком примитивном чувстве собственности у растений писал еще немецкий философ О. Шпенглер).
Что тогда уже говорить о братьях наших меньших — животных. Да, известен рассказ Ч. Дарвина о мартышке со слабыми зубами, которая использовала камень для разбивания орехов и очень этот камень берегла, пряча его в солому и не позволяя другим мартышкам к нему прикасаться.
Но перейдем к людям. У некоторых наших первобытных предков, не имевших ни сейфов, ни сундуков, ни замков, личная собственность часто была неприкосновенной. Поэтому после смерти человека, в частности мужчины, было запрещено брать его орудия труда, собаку, жену. Как известно, позже жену у некоторых народов как собственность мужчины даже погребали вместе с ним.
В свое время (в первой половине ХХ ст.) доктор биологических наук Н. Н. Ладыгина-Котс проводила научные эксперименты и параллельные наблюдения над детьми шимпанзе и человека. «Собственнический инстинкт, — подытоживает профессор, — был развит у обоих детей очень сильно, и он выражался у них не только в нежелании поделиться своим лакомым кусочком, но и в ревностной охране своих вещей, в старательном сборе для своего пользования разного рода предметов, даже в посягательстве на чужую собственность и в ее присвоении себе».
Наличие инстинкта собственности прекрасно наблюдаем у наших детей: из-за желания иметь в качестве собственности игрушку им приходится вступать в конфликты с другими детьми. Ребенок может быть хорошим, но если у него этот инстинкт сильный, он не может не отбирать игрушки у других и не оберегать то, что считает своим. Не сумев удержать игрушку в собственности, ребенок чувствует страшную потерю, наступает плач, который иногда может переходить в истерику. Нам такой ребенок кажется жадным, упрямым, мы ругаем его, часто помогаем чужому малышу забрать у своего игрушку, чем еще больше умножаем его горе.
Психологи установили, что лишение имущества или ограничения на владение им деформирует психику взрослого человека, делает этого человека агрессивным, завистливым и вороватым. Это понимали античные законодатели, наделяя правом принимать участие в выборах и защищать родину лишь тех членов общества, которые имели имущество. Таким образом, хотя это и было притеснением со стороны правящего класса других членов общества, одновременно это было и вынужденным мероприятием, что делало армию более подготовленной, а демократию — более стабильной.
В литературе указывают, что инстинкт собственности имеет физиологический механизм реализации. Так, в момент, когда любая вещь меняет владельца и становится для нового хозяина «своей», в его мозгу через 300 миллисекунд наблюдается повышенная активность. Существует также эффект, в соответствии с которым, когда что-то становится моим, я обращаю на эту вещь больше внимания, чем на точно такую же, которая мне не принадлежит. Именно поэтому и дети, и взрослые запоминают больше покупок, положенных в собственную корзину, чем в корзину экспериментатора, хотя их и не предупреждают предварительно о необходимости запоминания покупок.
Общепринятое объяснение эффекта владения заключается в том, что он отображает свойственное человеку нежелание терять что-то. При этом перспектива потери доминирует в нашем сознании над перспективой приобретения. Это и вызывает агрессию человека, когда его хотят чего-то лишить.
В начале XX ст. «эксперимент» по массовому лишению людей частной собственности, проведенный в России, явно показал, что противодействие инстинкту собственности делает людей не лучше, а хуже по сравнению с тем, какими они могли бы быть, если бы владели частной собственностью.
Что касается указанного выше инстинкта, то в экономической теории К. Маркса он учитывается, в частности в той ее части, которая касается капитализма (далее — в ленинской теории империализма). Однако наличие указанного инстинкта совсем игнорируется в политической теории К. Маркса, которую он выводит из экономической. Ведь, по большому счету, политическая теория К. Маркса действительно была бы истинной (вспомним: во время коллективного труда ее производительность действительно более высокой, чем во время индивидуальной), если бы вместо людей работали... автоматы, работы, которые лишены (правда, лишь пока еще!) инстинкта собственности.
Подытожим. Политическая теория марксизма основывается на аксиоме (у человека основным является инстинкт коллективной собственности), которая за последние несколько тысяч лет исторического развития человечества в действительности является не истинной, а ошибочной. Сказанное вовсе не отрицает того, что до и во время существования первобытнообщинного строя соотношения между личной и коллективной собственностью могло быть более смещено в сторону последней.
Из сказанного по правилам логики следует: если какая-то теория базируется на ошибочных аксиомах, то ошибочной является вся эта теория. Говоря иными словами, из ошибочного следует что угодно, что и реализовывалось на территории СССР в течение 74 лет. Так и завершилась «Великая Октябрьская социалистическая революция» (на самом же деле — переворот), которая имела целью построить коммунизм на одной шестой части территории планеты Земля.
Общественная практика обнаружила ошибочность и этим опровергла политическую теорию К. Маркса.
Но не отбрасываем эту политическую теорию полностью: вполне возможно, что коммунистическое общество на нашей планете Земля когда-то создадут роботы, но только при условии, что их конструкторы не поместят в их искусственный интеллект инстинкт собственности (личной, частной).
