Лариса Кадырова — известный мастер: народная артистка Украины, лауреат Театральной премии им. М. Заньковецкой, прима Театра им. И. Франко, председатель художественного совета Киево-Могилянской академии. В этом году ее творческие достижения выдвинуты на соискание Шевченковской премии за ряд сценических образов, созданных актрисой в спектаклях «Сара Бернар», «...Быть...», «Приданое любви» и «Все мы кошки и коты» (три первых работы являются моноспектаклями, а в последней вместе с Ларисой Кадыровой в свете рампы выступил Лесь Сердюк).
Также в 2009 г. исполняется 15 лет, как Лариса Николаевна играет на главной театральной сцене страны — в Национальном драматическом театре им. И. Франко. За это время сделано многое: только в 2008 году — премьера спектакля «Все мы кошки и коты», проведение Международного фестиваля женских моноспектаклей «Мария» (единственный международный фестиваль женских монодрам в Украине: ежегодно фестиваль посвящается знаменательной дате украинской или мировой культуры, поэтому в прошлом году его патроном стал Маркес, а в этом году фестиваль обратит свое внимание на Гоголя) и Международной научно-творческой конференции «Влияние магического реализма на мировой и украинский культурные процессы».
Театральный фестиваль «Мария» проходит ежегодно в Национальном театре имени И. Франко. Этот фестиваль назван в честь украинской актрисы Марии Заньковецкой, с которой у Ларисы Кадыровой особая духовная связь. Роль Заньковецкой на протяжении многих лет была ее визитной карточкой, хотя эта роль окутана пеленой парадоксов. Режиссер-постановщик спектакля Алексей Рипко не видел Ларису Николаевну в роли Заньковецкой. «Какая, мол, из нее Заньковецкая — маленькая, худенькая...» Но вышло все наоборот, Кадырова блестяще сыграла эту роль и навсегда закрепила за собой образ актрисы, которая воплощает в украинской культуре театральное искусство наивысшего художественно-эстетического уровня.
Миссию распространения украинского искусства в мире и наилучших достижений мирового театра тоже взяла на себя Лариса Николаевна. Эту цель она воплощает и на Фестивале «Мария», и на фестивале античного искусства «Боспорские агоны», в итоге, каждый ее спектакль — это попытка пригласить зрителя к диалогу, к размышлениям над вечной природой человека, над проблемой добра и зла.
В своей театральной лаборатории она работает с одной непростой темой, которая может быть раскрыта как через античность («Федра»), так и через обыденность («Все мы кошки и коты»), через образ человека, который всю жизнь был в тени большой планеты («...Быть...»), или же через образ актрисы, которая находилась в эпицентре внимания, восторженных взглядов и критики («Сара Бернар»). Это тема женщины, рожденной из какого-то удивительного пространства одиночества и силы. Женщина Ларисы Кадыровой — сильная, но в своей силе часто она оказывается неуслышанной, отдаленной от мира, в котором ей нет равных. Эта женщина пересказывает жизнь, и в этот момент освобождается от бремени, находя новые силы — и тогда она готова навсегда покинуть этот глухой мир («Приданое любви»), она может упасть («Сара Бернар»), но в конце обязательно встанет над пустотой и полетит в собственный мир — гротескный, магический, волшебный, откуда и будет светить сознательно новорожденной звездой («Приданое любви»).
Зрителей поражает способность актрисы показать женщину в различных ракурсах и различных регистрах: это и женщина античности «Федра», и женщина магического и жестокого мира Латинской Америки в «Приданом любви» (поставленном по монодраме Маркеса «Любовный ответ мужчине, сидящему в кресле»), это, казалось бы, совсем обычная женщина из спектакля «Все мы кошки и коты», и женщина-уборщица, которая пересказывает историю о великой армянской актрисе Сирануйш. Женщина представлена пространством духа в театре Ларисы Кадыровой, ведь несмотря на все трудности, она побеждает одиночество, безразличие, мужчину, судьбу — она становится свободной.
В спектаклях «Сара Бернар» и «...Быть...» зрителю предлагается интересная аналогия: Сара Бернар и Мария Заньковецкая, Сирануйш (настоящее имя Меробе Кантарджян) и Мария Заньковецкая — это те актрисы, которые на кон собственного успеха поставили свою жизнь. Фиаско в театре означало бы физическую смерть. А гиганты не могут страдать. В этом их родство с героями античности, которые бы желали принять смерть в борьбе, нежели прибегнуть к нытью, чтобы выпросить хотя бы какой-то краешек «маскулинной» сцены. Сегодня таких сильных женщин мало. Возможно, нет тех социально-политических условий, которые обусловили «эмансипе» начала столетий. Но невзирая ни на что, апеллирование именно к таким героиням, диалог с мудрыми и величественными женщинами, которые осуществили культурную революцию в традиции, возвращение голосов сильных женщин, которые осмелились играть на равных с мужчинами, — вещь, достойная внимания и стремления понять, почему сегодня Лариса Кадырова в лице женщины берет на себя ответственность за эти диалоги с красивым и высоким прошлым .
«Приданое любви» — это спектакль очень сложный для восприятия публикой, далекая от одномерности и «красивости». Сцена. Кресло. Огромная газета и руки, желтые, большие, забальзамированные, держащие газету. Этот мужчина сидит неподвижно, не обращая внимания ни на что. Пространство небытия, абсолютного покоя, но не ужаса. В черной кожаной одежде с руками, привязанными к какому-то странному механизму. Возможно, кровать в клинике... Она хочет выкарабкаться из этих сетей, но не получается. Тогда женщина начинает говорить с мужчиной. Она — Грасиела. Далее начинается монолог длиной в несколько десятилетий. Это, собственно, не монолог, а боль, в котором женщина может освободиться от оков социальности, пустой семейной функциональности, в которой она потеряла для других способность быть услышанной, однако сама она слышала всех. Всю жизнь она должна быть женщиной-служанкой, женщиной-рабыней, женщиной, готовой понять все в своем мужчине — измены, интрижки, гнев... В ее воспоминаниях, словно в калейдоскопе, сменяется радость — страданием, светлое чувство любви — опустошенностью одинокого сердца. Но это страшное освобождение, ведь из него путь только один... И опять та страшная символика победного одиночества...
После таких спектаклей как «...Быть...», «Сара Бернар», «Приданое любви», зритель ощущает перемену: ты уже не тот, каким был до начала жуткой драматической тишины (собственно, тишина — последнее слово в сложном психологическом монологе в спектакле «...Быть...»). Немного иная стилистика спектакля «Все мы кошки и коты». Четыре спектакля, выдвинутые на соискание Шевченковской премии, — это четыре измерения Женщины, величественной и маленькой, забытой и всемирно известной...
