Патриотизм происходит от слова «отец». Но Украину называют матерью, ненькой. Мать не должна отдавать предпочтение никому из своих детей, если хочет, чтобы все дети друг друга любили, а её — уважали. Психологи утверждают, что наиболее благоприятное для развития детей отношение к ним родителей — ласковое невнимание. Но, может быть, мы — неродные дети? А украинские политики просто воспользовались нашими голосами для образования чисто национального государства? И возникает ощущение, что мы — цыплята, которых высидела утка и огорчается, что мы не хотим плавать и крякать. В этом случае Украина выглядит как мать, усыновившая детей с жилплощадью. Да, именно так, потому что, вне зависимости от того, кому в данный момент принадлежит территория, например, Харькова, это — моя родина, где давно жили мои предки и будут жить мои потомки. И если мы приемыши, тем более неэтично делать различие между детьми. Но я- то — не приемыш, меня никто в «семью» не принимал, я в ней с самого начала. Я тоже голосовала за независимость. За независимость ради достойной жизни, ради другого экономического уклада, ради свободы, и собственной в том числе. Я за то, чтобы украинцы могли свободно самореализовываться, укреплять свое самосознание. Но почему я при этом оказалась должна? Вместо прежних табу появились новые. Попробуй скажи, что у тебя своё мнение о Тарасе Шевченко... Говоришь о необходимости восстановления русского языка в статусе государственного — не лезь со своим уставом… Я утверждаю — этот «монастырь» мой! И если мой Харьков — Украина, то и Львов — мой, но в нем, почему-то, говори по- украински или — молчи! Известно, что язык — душа народа. И выражается она в песнях, стихах, художественных произведениях, задушевных беседах. Неужели душа народа пострадает, если казенные бумаги будут иногда писаться по- русски? И как быть с моей душой? С теми, чьи души хотят отдать то, что продумали и прочувствовали, но могут это сделать только на русском, а в таком виде — «не треба». Попробуйте творить не на родном языке, если вы не Набоков или Бродский...
Один из «патриотов» сказал мне: «Ви повинні розмовляти державною мовою.» «Повинні» — повинность, вина, долг. Никаких положительных эмоций это во мне не вызывает. Я наблюдала не раз, как у человека с переходом на другой язык меняется даже мимика и тембр голоса. Вот материал для психоаналитика!
Я люблю петь украинские народные песни, люблю слушать украинскую речь. Я постараюсь понять человека, на каком бы языке он ни говорил. Но я откажусь общаться с тем, кто будет указывать, на каком языке говорить мне. И считаю, что государственный протекционизм в отношении украинского языка вредит, прежде всего, самим украинцам. Во-первых, в моральном плане. Те, кого я считаю худшими из них, возводят знание родного языка в ранг личного достоинства и преимущества перед теми, у кого родной язык русский. Лучшие же испытывают дискомфорт от того, что их язык стал притеснять другой, ибо «осуществление права» имеет положительный смысл только в случае, если это право слабого, а право сильного часто — неправо. В «Уличном ТВ» в Симферополе одна женщина так и сказала: «Сейчас я стесняюсь, что я украинка, потому что мой язык насильно навязывают русским». Во-вторых, самому языку протекционизм вреден. Залог развития всё-таки — противоречие, а значит, развиваться будет не тот язык, которому «созданы условия», а тот, который слегка «придушили». И вырастут на украинской почве русскоязычные шедевры. Вот — домашний цветок. Его холят и лелеют. Но не поливай — засохнет. Русский язык — как сорняк, что лезет с соседнего поля, глушит «культурную» травку. Не надо помогать, а то придется все время поливать! Пусть каждая трава на поле займет свое место естественно, и будет поле — в цветах. А соседу можно хором, на двух языках, сказать — не твое дело.
Все, что я, в общем-то, сгоряча, но откровенно написала — результат наблюдений и размышлений во время моих поездок по Украине с выставкой («Энтомологический вернисаж»), равно интересной для говорящих на всех языках, поскольку в сфере культуры и интеллекта языков быть не может.
А в заключение — две «зарисовки с натуры». Черновцы. Троллейбус. Кондуктор. Спрашиваю: «Каким маршрутом идет?» — «По першому», — отвечает она. Следом заходит «жіночка»: «Як прямуємо?» — «Не видите, что ли, — по первому», — рявкает та же кондуктор.
Так язык становится способом уколоть, скинуть негативные эмоции. А ведь язык — средство общения, а не разобщения.
Феодосия. Базар. Мужчина продает плетенные корзины: «Жіночко, купiть хоч що-небудь!» — «Дорого, вибачайте». — «А ви звідки?» — «Из Харькова». — «То ж ми — земляки!» — «А вы откуда?» — «З Ужгорода».
Неужели только в Крыму мы — земляки, а так — неродные дети немудрой матери?
P.S. Спасибо «Дню» за беспристрастность.
