КАК НАМ ДОГНАТЬ АМЕРИКУ?
«В течение определенного периода времени — более 30 лет — вряд ли кто-нибудь вступит в соперничество с Америкой, которая имеет статус первого государства мира... В случае сознательного или несознательного отказа Америки от своего статуса, единственной реальной альтернативой американскому лидерству в будущем может быть только анархия в международном масштабе... Без постоянного и целенаправленного американского участия силы, способные вызвать беспорядок в мире, уже давно бы стали властвовать на мировой арене», — так Збигнев Бжезинский формулирует текущий исторический момент, который переживает человечество и каждый из нас, как рядовые единички многомиллиардной общины современной земной цивилизации.
Итак, американцы — не только первые, но и еще долго будут таковыми — на самой вершине планетарной пирамиды наций. Более того, в этом — залог мирного сосуществования всех наций, и такое первенство нужно не столько им, но и всем остальным, не являющимся первыми.
Не буду пытаться подвергнуть сомнению всю логическую закономерность настолько категорического императива, но, однако, было бы грехом даже не задуматься над этим феноменом ХХ и уже также ХХI века, каковым являются США.
Как это государство стало доминантой исторического развития, на чем основан его национальный триумф, что самое главное и благодаря чему эти американцы стали первыми, кто они такие, как формируются и по каким писаным и неписаным правилам живут и, наконец, отличаются ли они от нас или нет, — лучше или хуже, почему мы так не можем и сможем ли когда-нибудь?..
Такие вопросы витают в воздухе, особенно над колыбелями тех младенцев-государств, которые родились в бедных яслях коммунистического лагеря-конюшни в течение последних десятилетий.
Я держу в руках уникальную книгу, еще не переведенную на украинский язык. Ее автор — американская журналистка из Сан- Франциско Эстер Уонинг. Ее название — «Культурный шок».
По убеждению автора, именно такое состояние переживает каждый неамериканец, когда прикасается разумом, чувствами или зрением к американской цивилизации. Сегодня стало модным в политике и, особенно, в экономике употреблять это страшноватое колючее и едва не смертельное слово — «шок».
Говорят, однако, что шоком лечат. Бытует, например, мнение, что поляки должны построить памятник Бальцеровичу, а россияне — Чубайсу, за то, что те устроили им в экономике шоковую терапию.
И вот есть идея — полечиться американским шоком. Госпожа Эстер не исследует американскую политическую систему или структуру индустриального могущества, не поднимается на поднебесные геополитические и геостратегические высоты, как господин Бжезинский, мощи предков которого покоятся в окрестностях Жовквы около Львова, а анатомизирует, берет под микроскоп, разлагает на косточки самого американца.
Чего бы стоила всякая там ультрагеостратегия, если бы в ее основе не лежал тот самый рядовой гражданин, потому что, как говорили когда-то поляки, «які матки — такі дзятки». Какая это святая наивность, что судьба государства зависит от царей, генсеков или президентов — она зависит от народа, от этого рядового гражданина. Госпожа Уонинг, подвергая нас шоковому состоянию, понятно, хочет в деликатной форме категорически-навязчиво нам доказать, что именно без такого американца не было бы именно такой Америки.
США — самые сильные, потому что американец — самый совершенный, США — первые, потому что американец — самый лучший.
Наверное, правы процветающие и амбициозные нации, которые, в отличие от Украины, убеждены, что скромность — то позорный недостаток (во всяком случае, скромные никогда не бывают первыми). Поэтому не буду по этому поводу стыдить госпожу Эстер, которая сама в предисловии пишет, что «рыба не может дать объективного описания моря, в котором живет».
Но вернемся к намерению лечиться американским шоком. Как? Предлагается такая методика — поскольку уникальная книга неизвестна украинскому читателю, я буду цитировать выдержки из характеристики Американца, а также позволю себе комментарий на тему — как именно эта черта национального менталитета проявляется у Украинца и трактуется им.
Сразу осознаю, что в случае невыигрышного для нас сравнительного анализа на мою «легкомысленную» голову посыплются громы и молнии патентованных чистоплюев из числа рафинированных патриотов, однако призываю вас, уважаемый читатель, к этому, острому по ощущениям, занятию психологической шоковой терапией. Мы глянем на себя в американское зеркало, мы просто сравним себя с ними. А вдруг выйдет из этого какой-нибудь толк — они все-таки на планете первые.
Древний мудрец Геродот сказал: «Если бы людям дали на выбор все обычаи мира, они бы изучили все предложенное и остановили бы свой выбор на своих собственных обычаях». Даст ли путешествие по страницам книги Эстер Уонинг основания для опровержения мысли греческого историка, которому уже две с половиной тысячи лет?
Увидим в конце. А сейчас — в путь...
Э. Уонинг пишет: «Из всех способов времяпровождения работа считается самым главным. В других странах болезнь бабушки или проблемы двоюродного брата послужили бы хорошим поводом взять выходной. Только не у нас. Ради работы американец готов пожертвовать практически всем.
Иностранцы, как правило, делают вывод: в Америке царит доллар, и в безумной погоне за большим заработком американцы забывают о тонких материях. В этом есть зерно правды, но не только жажда наживы движет американцем. Работать хорошо и много — у нас это качество ценится выше всего... Те, кто хочет добиться внимания к себе, отдаются работе абсолютно полностью. Какими бы выдающимися не были достижения в других сферах жизни, самое тяжелое обвинение — в том, что вы плохой работник. Лучше считаться плохой дочерью или неискренним другом. Самоуважение строится на личных достижениях... Степень неприкрытого стремления построить карьеру, которое может считаться непристойным в других странах, в Америке ценится больше всего. Англичанин не захочет прослыть стопроцентным бизнесменом. Американец — с удовольствием... Чем выше вы поднимаетесь в своей карьере, тем больше времени отнимает у вас работа».
А у нас как?
КАК ПРОЖИТЬ БЕЗ РАБОТЫ?
Где-то в годы расцвета брежневщины, с ее тотальной мимикрией и очковтирательством, журнал «Иностранная литература» перепечатал выдержки из книги известного американского журналиста, которая так и называлась «Работа».
В ней автор собрал со всей Америки свидетельства людей разных профессий о своей работе, а в московских купюрах был отобран только стон и нарекания на систему «выжимания пота».
Известный в то время публицист ленинского образца Л. Корнешов в предисловии убеждал: какие, дескать, несчастные эти американцы, которых так безжалостно эксплуатируют родные буржуины. И приводил красноречивый пример: оказывается, северные нацмены, населяющие Аляску, ужасно любят слушать московское радио, в котором регулярно сообщается, как трудящиеся, став на ударную трудовую вахту к съезду родной партии, выполняют и перевыполняют планы.
Американцами такая политическая трескотня, еще со времен первых пятилеток, действительно воспринималась как невиданная сенсация. Что-то подобное в американском радио сложно было даже представить — чтобы непрерывно говорить, как доярка досрочно надоила молока от коровы или сталевар наварил стали больше, чем нужно по плану.
Чем завершилась эта стахановщина с 17 до 91-го года? Полным крахом экономики и на этой основе — развалом красной империи.
В то время, когда США в этом противостоянии вышли абсолютным победителем, как братья Клички в противоборстве с темнокожими забияками. Почему? А потому, что пока гомосоветикус «выполнял и перевыполнял», американец попросту работал. Фундаментальная разница между обеими системами — побежденной советско-социалистической и победной американско-капиталистической — в результате сводится к крайне банальной истине: там была работа, здесь — имитация работы.
Вы знаете, что нам нужно сделать, чтобы жить так, как американцы? Очень мало — научиться работать так, как они.
А это — чрезвычайно сложно: нас учили заниматься не работой, а ее имитацией. Наверное, даже те ненцы с Аляски, слушая радионебылицы об ударных темпах строительства коммунизма, не отрывались от работы. Пока мы говорили — они работали.
Поэтому имеем то, что имеем. Правда тогда, когда в Союзе тотальные разгильдяйство, расточительность и бракодельство покрывались неисчерпаемыми сибирскими дармовыми нефтегазодолларами, еще как-то сводили концы с концами.
А сегодня за тот проклятый газ нужно платить. А чем? Нужно заработать. Вот здесь и собака зарыта — не приучены. Умеем только имитировать работу — мы делаем вид, что мы работаем, а вы делаете вид, что вы нам платите.
Но как выглядит тот американец в зеркале, которое называется «Работа»? Начнем с принятия на работу. Эстер Уонинг пишет: «Хотя протекции не нужны для оформления даже на самую престижную должность, предпочтение всегда будет отдано тому, у кого солидные характеристики».
А у нас разве не так было? Всем управлял блат. Что с того, что ты — дурак рафинированный, зато у тебя — связи или семейные покровители. Если в ЦК есть своя рука, ничего больше для продвижения наверх не нужно. Связи — высшая квалификация.
Кому какое дело, что терпело само дело — работа, когда ее партачил принятый по высокому указанию «позвоночник» — сначала — в мединститут, а потом — к операционному столу. И таких было несть числа. Десятки миллионов сидели не на своих местах, ни о каких заслугах, как учил Маркс, по способностям не могло быть и речи — заслуги доставались только тем, кто входил в господствующий класс номенклатуры, которая сцепляла своими кланово-семейными путами грандиозную панораму общественного труда огромного государства. Вот каким неизлечимым раком было то невинное слово — блат.
В Америке «никто не даст вам работу только потому, что вы — племянник или племянница такого-то и такого-то. Даже если это так, ваша квалификация не должна уступать квалификации других претендентов... Ссылка на семейные связи с кем-нибудь даже может повредить, поскольку протекционизм у нас воспринимают негативно...
Рабочее время, количество отпускных дней, перерывы на чашку кофе, пенсионные обязательства, отпуск по болезни — все права и обязанности расписаны по пунктам и выполняются безоговорочно. Никого не волнует, что у этого рабочего — умирающая мать, а у того — развивается инвалидность. Факторы, препятствующие работе, определенное время будут терпеть, но работник, который регулярно не выполняет свои обязанности, должен быть готов к увольнению в любую минуту... Начальство рано или поздно скажет себе: «Жаль расставаться с таким хорошим когда-то работником. Будем надеяться, что когда-нибудь он к нам вернется...
Несмотря на постоянный стресс, многие иностранцы положительно оценивают американский рабочий климат, особенно — амбициозные люди, инициативность которых не находила поддержки в их странах. «Америка — лучшее место для работы», — говорят они».
Блестящая формула. Но готовы ли мы работать по таким правилам, чтобы сказать, что «Украина — лучшее место для работы»? Очевидно и прежде всего, нам самим следует исповедовать такое отношение к работе и друг к другу, которого придерживаются они.
«В большинстве офисов отношения неформальные, с шутками и похлопыванием по плечу. Двери в кабинеты обычно открыты, возможно, за исключением времени деловых встреч. Хотя все прекрасно знают, кто здесь начальник (и кому необходимо уделять больше внимания), в Америке не принято льстиво «заглядывать в рот» боссу...»
Правда, чудаки эти американцы. Ну как можно рассчитывать на продвижение по службе, если ты — не подхалим. Кому нужен твой профессионализм, если ты не умеешь гладить по шерсти Ивана Ивановича. Хвалить его, повторять, как молитву, что он — совсем не дурак, а самый непревзойденный в мире. Следует уметь вежливо сидеть часами в приемной, а затем — ритуально и коленопреклоненно приближаться к столу руководителя, за которым виднеется он Сам...
Любить начальство — это целая гениальнейшая наука, которую должен знать каждый, кто мечтает иметь доступ к высокопоставленной заднице — от колхозного бригадира и до министра. Кстати, так было и так есть — наши славные громкие реформы и стремительное продвижение к рынку никаких корректив в иерархию служебных отношений не внесли. А как же тогда бедняги- американцы справляются, если они этой науки не знают?
«Управление постоянно поощряет работников высказывать идеи, и работники не стыдятся и не боятся противоречить руководителям. Продвижение по служебной лестнице — дело непредсказуемое, и завтра, возможно, вам придется отчитываться перед тем, кто был вашим подчиненным. Не мешает определенная доля упорства и «пробивности»... Вам простят и довольно бесцеремонное распихивание локтями при продвижении «наверх», хотя лучшая политика — создавать себе «группу поддержки».
Одна... компания специально ввела курс тренинга для своих работников азиатского происхождения, который назывался «выработка грубости». Цель такого курса — научить работников из культур бесконфронтационной психологии быть наступательными, упорными и убедительными в отношениях с клиентами, коллегами и, особенно — начальниками...».
КАК БРАТЬ БЫКА ЗА РОГА?
«Все специалисты согласны в одном: огромная разница между американским подходом к бизнесу и подходом всего остального мира заключается в том, что американцы стремятся сразу перейти к делу... Для чего сидеть за столом, зевая, пить одну чашечку кофе за другой, когда в то же время можно подписать контракт?
Конечно, мы хотим знать, сможете ли вы доставить товар, каковы производственные мощности вашей компании, ваши ресурсы. Но почему вместо того, чтобы рассказать обо всем этом, вы ведете разговор о красоте ваз династии Тьянг?
Мы также хотим знать, сколько, когда и кто за что платит. Но через несколько дней американец понимает, что его новые партнеры по бизнесу еще не прояснили даже самые элементарные аспекты дела, с которым приехали. В этот момент американцу от отчаяния хочется выброситься из ближайшего окна», — вот так зримо формулирует деловой кодекс автор книги «Культурный шок».
Для нас не может быть постижимо, как из-за такого пустяка прыгать из окна. Подумаешь — контракт треснул. Зато — как посидели. При ухе и при шашлыках. Да что там те вазы. Мы вам, американские «сухари», которым только дело подавай, по нашенской традиции несколько сотен «крутых» анекдотов на уши навесим.
А что касается скучания за чашечкой кофе, то у нас есть святой ритуал, от которого отступать никому не дано права и который звучит возвышено и мелодично, как сама наша широченная славянская душа — «Пей до дна, пей до дна!» — Что, контрольный тост за вашего родного парня Билла не хотите выпить? Так это ведь тот ящик водки в кустах — «на шару». Ах, вы здоровье бережете. И время у вас дорого стоит.
А мы ведь хотели как лучше — посидеть, поболтать, а после того, как водится, — ну как по-украински иначе — попеть до утра. Пивко на похмелье припасем. А с тем контрактом как-нибудь перебьемся.
Вот подпишем протокол намерений, а там — жизнь покажет. Куда торопиться?..
Разве по-другому формировался служебный кодекс строителя коммунизма? Поэтому теперь таким беспомощным он выглядит, когда ему предстоит иметь дело со строителем капитализма, который формировался, как видно по приведенной в начале цитате, совсем по другим правилам и в исключительно другой среде.
Психологическая несовместимость. А вы спрашиваете, почему не идут инвестиции, почему те буржуи крутят носом от нашего славно-гостеприимного инвестиционного климата.
Наша беда не в том, что мы попали в полосу болезненного системного кризиса — наше горе в том, что мы не торопимся оттуда выбраться. Мы вообще никуда особенно не торопимся. Нам лучше так себе — «с чувством и расстановкой». Зачем сегодня делать то, что можно сделать завтра. Давайте лучше уж с понедельника — как-то не годится посреди недели начинать. Разве не такими психологическими установками руководствуемся? А как у американцев?
«Нас очень утомляют абстрактные разговоры, прагматичные американцы хотят обсуждать нечто такое и только такое, что ведет к логичному результату. Попав в ловушку бесконечных разговоров «ни о чем», мы чувствуем себя, как кони-скакуны под замком. Мы просто умираем от безумного желания перейти к делу».
Кроме нашей исторической неуклюжести, мы еще и комплексуем в этом плане. Как- то стыдимся сразу переходить к делу, в отличие от их нетерплячки.
Бывает так, что после многочасового застолья, за которым обсуждено все на свете — от положения в Гондурасе и до японо- корейских отношений — уже перед самим прощанием заикаемся о том, ради чего встретились, о том, по поводу чего нужно принять решение. Несколько минут делового разговора, но с многочасовой прелюдией. Здесь есть такая логика, что в ходе такой длительной артподготовки за богатым столом необходимо создать «нужному человеку» соответствующее настроение. «Расположить» — есть такое номенклатурно-управленческое понятие.
Но если в рыночных условиях основой контракта или какого-либо делового решения может быть единственное — взаимный интерес, то стоит ли так щедро «обмывать» дело и ради дела безоглядно приносить в жертву единственную и незаменимую печень...
По-видимому, есть смысл задуматься над их манерами и обычаями: «Мы ценим время, проведенное за столом с деловыми партнерами из-за рубежа, и у большинства бизнесменов смета расходов на такие мероприятия — довольно немалая, но вряд ли такое может случаться часто. Если вам кажется, что в этом плане вас приняли не совсем на уровне, то учтите, что и сам американец предпочтет хороший бифштекс с салатом ужину из пяти блюд во французском ресторане.
Оживленный разговор — тоже не самое сильное место американского отдыха, поэтому там естественнее выглядит и приятнее просто снять обувь с натруженных за день ног вместо беготни по городу.
Итак, вечер в городе после рабочего дня вместе с американцами вряд ли будет продолжительным, даже в самой привлекательной компании. Американцы не считают, что в угоду своей чисто мужской половой гордости необходимо жертвовать такой ценностью, как ночной сон».
Такое деловое пуританство даже сложно комментировать. Здесь, уже на неделовом фронте, они выглядят просто врожденными лентяями и вряд ли способны «потягаться» с нашим братом.
Как видим, в черпании наслаждений и искушений земных инстинкты их притуплены. Скромные запросы, скромные потребности. Уничтожить себя чревоугодием или развратом в наименьшей мере рискует духовно «выхолощенный» американец.
Неужели они — такие всесильные и такие скромные? Практически — да. В чем угодно, кроме единственного — бизнеса. «Скромность помогает намного больше где- нибудь за пределами США. У нас важно дать понять, что вы — тип человека, который привык «брать быка за рога», и что вам понятно, чего хотят американцы».
КАК ПРЕВРАТИТЬСЯ В «ТИК-ТАК»?
«В сознании американца все время тикают часы. Мы всегда держим в запасе планы новых достижений. Зачем тратить на то или иное больше времени, чем оно того требует? Нам нет нужды становиться задушевными друзьями. Все равно мы не собираемся строить наши с вами деловые отношения на голом доверии. Вместо этого наши юристы разрабатывают подробный солидный контракт», — пишет Эстер Уонинг.
Сейчас, когда у нас вроде бы все начало идти на лад, когда мы уже оттолкнулись от кризисного дна и идем довольно стремительно вверх, нужно по-новому ощутить цену времени. Его ценность как физическую меру нашей жизни и главный наш ресурс что-то реально сделать. Нужно привыкнуть — счетчик включен. Отсчет пошел. Никаких возможностей для «раскачки» ни у кого нет. Ежедневно и ежеминутно времени становится все меньше. Оно либо пропадает впустую, либо тратится во благо. Третьего не дано.
Правда, нас приучили к садистскому выражению — время убивать. Нужно же было придумать такой мазохистский акт, к которому многие из нас охотно, без всяких угрызений совести, прибегают.
Хотя это очень тяжкое убийство — речь идет об умерщвлении той живой материи, из которой складывается наша жизнь.
Возможно, с преодоления этого вопиющего легкомыслия нам предстоит начинать собственное моральное реформирование, без чего самое совершенное монетаристско-либеральное доктринерство — не более чем политэкономический декаданс.
На уважении ко времени, отведенному нам Всевышним, не только выстраивается самоуважение как высшая субстанция человеческой сущности, но и в нем выражается уважение к ближнему как высшая мера гуманизма земных отношений.
«В течение рабочего дня американцы очень точны в выполнении запланированного расписания. Если вы опоздали на деловую встречу на 10 минут, вы должны извиниться. Если вы опоздали на полчаса, у вас должна быть очень серьезная причина. Если вы видите, как ваш собеседник барабанит пальцами по столу и посматривает на часы, закругляйтесь. Не обижайтесь, если вам скажут, что предусмотрена еще одна встреча с кем-то другим, и вас выпроводят из офиса. Очень даже возможно, что у вашего собеседника действительно назначена встреча, и он хочет попасть на нее вовремя. Это не означает, что он не заинтересован в будущем сотрудничестве с вами».
Да, у них опаздывать — крайнее проявление бескультурья, а в деловых кругах с неточными бизнесменами никто не хочет иметь дело.
А мы даже придумали себе совбуровско- вальяжное «начальство не опаздывает — оно задерживается». В Америке никого не интересует ваша задержка — даже если вы глава правительства: если вы не способны быть пунктуальным и держать слово, то вы — никакой не начальник, а самый обыкновенный разгильдяй.
С другой стороны, некоторые власть имущие считают нормой держать часами людей в приемной, демонстрируя тем самым якобы свое высокое административное положение. На самом деле, это — ни что иное, как элементарная большевистская напыщенность и отвратительное бюрократическое чванство, — вот вам и административная реформа, которую нужно начинать с собственного морального кодекса. Как правило, тот, кто не дорожит временем ближнего, не способен достойно распорядиться своим собственным, бесценным.
Если управленец допускал бы такую роскошь со временем, как это было и остается принято в номенклатурной совбурии, в Штатах он бы на другой день вылетел из конторы. Когда американцы настаивают на нашей административной реформе, то их у нас, кроме коррупции и некомпетентности, ужасно возмущает и эта внешняя сторона дела — пещерно-расточительная служебная этика. Наверно, стоит прислушаться к философии, которая, например, там, у них:
«Согласно мнению антрополога Эдварда Тю Холла, наша культура монохронна, то есть мы работаем в соответствии с расписанием, не хватаясь за несколько дел одновременно. Никакое вмешательство извне не может нарушить рабочий план. Звучит звонок, и урок завершен, даже если он прерван в самом интересном месте.
В полихронной культуре, с другой стороны, несколько событий могут происходить одновременно. Не важно, что вы опаздываете на деловую встречу, потому что вы всего лишь на работе, а это не может быть важнее ваших личных дел. В такой культуре вообще ничего может не происходить, и никого это не волнует. Жизнь здесь не является средством достижения цели, как в культуре американской».
Как вам такой подход — жизнь как средство достижения целей, а не как трата времени? В этом основа американского успеха.
«Большинство стран мира не могут принять нашу концепцию времени. Время для нас абсолютно важно. Мы думаем о себе как о народе, который не откладывает сегодняшнюю работу на завтра. Завтра мы должны быть уже в другом месте и очень торопимся, чтобы попасть туда как можно быстрее, не рассуждая об этом слишком много. Соответственно, мы рассматриваем как ценные только практически прибыльные события, мероприятия, действия».
Редко кто, воспитанный в славной советской действительности, когда нам было хорошо, как Галушке, в социализме, и никто слишком сильно в коммунизм не спешил, — редко кто там, в этой бешеной Америке может прижиться.
Темп, то есть плотность времени, — там самый высокий в мире, а соответственно — и уровень благосостояния, и экономическое могущество. Чтобы, скажем, в два раза больше иметь, нужно по крайней мере в два раза больше за единицу времени успевать. Поэтому и выглядит этот американский мир, как муравейник, в котором все извиваются, двигаются, не то, что суетятся, но очень быстро и много работают. Не тратят время попусту, потому что время — это деньги.
«Ничто не является более американским, чем супермаркет. Продукты запакованы, процесс покупки обезличен, но эффективность процесса ведет к более низким ценам и меньшим затратам времени... Рестораны быстрого обслуживания с точностью до секунды вычислят время ожидания для своих клиентов. Клиент, в свою очередь, предпочтет тот ресторан, где ему гамбургер и кока-колу подадут за шестьдесят секунд, а не за девяносто.
Нас раздражает, когда приходится тратить время попусту. Слишком болтливый служащий банка, очередь к которому продвигается медленно, вызовет большое возмущение. Люди в очереди не склонны говорить между собой. Самое главное в очереди — быть готовым подвинуться вперед немедленно с продвижением очереди, а также быть готовым изложить свой вопрос как можно короче. Если ваша очередь к банковскому служащему уже подошла, но вы еще не успели заполнить свой депозитный листок и вся очередь должна ждать, вы навлечете на себя бурю недовольства».
Может, и мы попробуем так жить? Тогда чаще будем стоять в банковской очереди. За собственными деньгами.
