Прошлая неделя для украинской армии и спецслужб стала неутешительной лакмусовой бумажкой. Убийство ценного свидетеля Дениса Вороненкова (по крайней мере, так его анонсировал Юрий Луценко), в тот же день взрывы на складах боеприпасов в Балаклее Харьковской области и, в конце концов, авария военного вертолета Ми-2 с пятью украинцами на борту. Официальное объяснение трагедии — вертолет на низкой высоте зацепился за линию электропередач. В случае с Вороненковым, то даже погибший до того утверждал, что для него было большим удивлением, что Генпрокурор рассказал общественности о том, что он является главным свидетелем по делу Януковича. Оказывается, это должно было быть тайной вплоть до самого процесса над беглым экс-президентом Украины.
«Виток через Генпрокурора Луценко не был запланирован, и для Дениса это было шоком и неожиданностью, — заявил российский оппозиционер Илья Пономарев в российской «Новой газете», который, в отличие от Вороненкова, не голосовал за присоединение Крыма к РФ. — Военные прокуроры имели в виду, что о Вороненкове станет известно уже на процессе, когда там объявят его показания. Они с Машей рассчитывали за это время прикрыть все хвосты в России. Продажа квартиры, у него оставался сын в суворовском училище, у Маши были дела и так далее».
Так почему тогда Юрий Луценко, человек, который занимает один из наивысших постов в государстве, позволяет себе делать такое заявление, от которого зависит судьба человека? Преступная халатность или повод к серьезному служебному расследованию? И не слишком ли много политики и популизма в сфере, которая требует взвешенности, профессиональности и исключительной дальновидности в специфическом секторе расследования и обвинения?
Ночь под Харьковом в Балаклее 23 марта стала адской. После подобной трагедии в Сватовом еще в конце октября 2015 года, казалось, должны были быть приняты соответствующие меры. Тогда, напомним, министр обороны Степан Полторак через несколько часов после взрыва заявил о диверсии врага. Как впоследствии выявило следствие, виной стала халатность рядовых военных. В прошлый четверг, после того как боеприпасы в Балаклее ночью взлетели в воздух, уже военный прокурор Анатолий Матиос заявил, будто под кальку с Полтораком, о том, что враг по ночам не спит и совершил диверсию с беспилотника. Вот только если взять расстояние от Сватово до границы с РФ, то в версию с беспилотником верилось бы больше. В случае с Балаклеей даже само предположение о диверсионном беспилотнике требует соответствующих выводов и наказаний вовсе не рядовых военных.
Наш собеседник в Министерстве обороны объяснил «Дню», что факт отсутствия надлежащей системы обороны стратегических объектов в тылу, как то военные склады, является неотложной проблемой и должен быть решен срочно, ведь в мире существуют соответствующие эффективные системы.
«Конечно, я бы не стал смешивать трагедию Ми-2 с другими случаями на минувшей неделе, так как война, к сожалению, предполагает небоевые потери и в период, когда боевая активность по сравнению с полномасштабными боевыми действиями невелика, небоевые потери все равно будут заметными, — говорит «Дню» народный депутат от «Народного фронта» Дмитрий Тымчук. — Если активность растет, то небоевые жертвы все равно будут. Таковы реалии. Но вот убийство Вороненкова и взрывы в Балаклее могут быть взаимосвязаны. Напомню, что эти трагедии произошли под 25-ю годовщину СБУ. Можно справедливо выдвинуть версию о том, что центр принятия решений здесь один. Но это никак не оправдывает нашу сторону. Возможно, кое-кто забывает о том, что у нас существует перманентная угроза и мы должны быть готовы к разного рода случаям. Я могу понять, почему Министерство обороны и Военная прокуратура с самого начала продвигают версию диверсии. Но почему-то у наших силовиков существует ошибочный подход — если диверсия, то на нее все можно списать. Я не вижу логики в таком подходе. Даже если это диверсия, то нельзя не считаться с результатом халатности и ненадежной охраны стратегического объекта. Что касается охраны, то здесь трудно списать этот факт на неподобающее финансирование. Я, как член комитета по нацбезопасности и обороны, не слышал, чтобы в стране недофинансировались те или иные программы по обороне».
Следовательно, упомянутые трагедии свидетельствуют о системной халатности или измене. Конечно, о последнем говорить досадно, тем более в русле того, чем термин «измена» овеян благодаря социальным сетям.
