Турция пережила уже 21 день массовых протестов, газовых атак, арестов активистов движения «Гези-парк», жестких заявлений Эрдогана и не менее жесткого сопротивления улицы. Почему взорвалась благополучная и до недавнего времени стремительно растущая Турция? — вот вопрос, который задают себе многие...
За последние 11 лет правления умеренно-исламистской «Партии справедливости и развития» страна не переживала подобных политических катаклизмов, правительственных кризисов и распадов коалиций. Казалось бы, что нужно народу, турки, по мнению многих, должны быть счастливы — Реджеп Тайип Эрдоган молниеносно преодолел коррупцию на низовом уровне, мелкий бизнес в промежутке 2003—2008 годов не просто вырос, а взлетел. ВВП на душу населения выросло в четыре раза и достигло 14 тысяч долларов по ППС. Что нужно туркам? Кто эти протестующие? Почему так жестоко реагирует власть? Причем тут какой-то Гези-парк и несколько десятков деревьев?
Ответ на этот вопрос можно уяснить, если постараться понять душу современной Турции. Лицо сегодняшнего протеста — это студенты университетов пяти-шести крупных городов и турецкие «противсихи». Они не несут ответственности за жесткие секулярные нововведения и «правила» ХХ века — запрет на ношение хиджабов и преследование духовенства. Они не приветствуют военные перевороты, они не выкрикивают оскорбительных лозунгов: «Не хотим первую леди в платке», они не призывают армию «выполнить свой долг, повесив исламистов». Эрдоган «не увидел» выхода на политическую арену именно этого поколения будущей Турции.
Лицо сегодняшнего протеста — это поколение социальных сетей, свободного обмена студентами со странами Европы, с ноутбуками в общественном транспорте и наушниками в ушах. То есть — это в полном понимании этого слова поколение молодежи именно ХХІ века! Фактически Эрдоган, представляя прошлую и нынешнюю Турцию, столкнулся с Турцией будущей, той, какой страна намеревалась и имеет все потенциальные возможности стать спустя уже каких-то 10—20 лет.
Первое время власть пыталась приписать организацию протестов главной оппозиционной «Республиканской Народной партии» — кемалистам. Но когда стало понятно, что протестующие не допускают на сцену своих митингов даже депутатов от РНП, «песню о реваншистах» сменили на внешний заговор. Кто только, по заявлениям самого правительства, не оказался среди врагов стабильности Эрдогана: «процентное» лобби и лично Джордж Сорос; Ангела Меркель, которой поперек горла третий стамбульский аэропорт, лишающий «Люфтганзу» куска воздушного пирога; Лондон, противящийся строительству третьего моста через Босфор, и поэтому, якобы, теряющий контроль над проливами...
Дело в том, что в каждом из этих параноидальных мессиджей есть доля правды. Конкуренцию никто не отменял, и неконкурентные виды борьбы — тоже, но Эрдоган до сих пор не осознал, а скорее не признал, что людей на площади вывел именно он сам, ведь за последние шесть лет лично премьер сделал все, чтобы люди вышли массово, а протесты объединили непримиримых врагов. Именно сам Эрдоган сделал невозможное: объединил всех в едином протесте — еще никогда «серые волки» не стояли вместе с курдами, сторонники «бешикташа» — с галатасарайцами и «фенербахче», а ЛГБТ-сообщество — с исламскими антикапиталистами. Причины участия в протестах — у каждого свои и у всех общие.
Отдельного упоминания достойны курды. Правительству «справедливых и развитых» удалось прекратить террор, договорившись накануне Навруза с узником острова Имралы. Абдулла Оджалан, отбывающий пожизненное заключение за террористическую деятельность курдской Рабочей партии, фактически признан стороной переговоров. Но курдская политическая элита не намерена уступать султану в политических торгах в обмен на загадочное равенство курдов в единой османской семье. Курдам нужны честные выборы — снижение драконовского запретительного барьера на парламентских выборах (в Турции он составляет 10%) и осязаемое представление будущей автономии, да и в целом курды не готовы остаться один на один с окрепшим Халифом.
В сфере религии накапливать злость своих светских оппонентов, которые не желают жить в мире ползучего шариата, Эрдоган начал давно. Еще в 2004 году его партия впервые прозондировала почву, пытаясь внести изменения в Уголовный кодекс статьей за супружескую неверность. Тогда законопроект провалила правящая партия, уж слишком разношерстной была она на первых порах, объединив под одной крышей партии как консерваторов, так и либералов. Эрдоган тогда провел всего лишь разведку боем, но продолжил экспериментировать, двигаясь «в сторону анатолийских ценностей в режиме теплой ванны». Десятки прогрессивных решений в экономической и социальной сферах омрачались единичными реакционными решениями в области религии, на которые общество до поры до времени закрывало глаза из-за явных успехов в социально-экономической сфере. Но дальше — больше: пошла попытка запретить аборты и кесарево сечение; состоялось фактически внедрение религиозного образования в систему светских школ; был внедрен жесткий контроль над телеканалами и «мягкое» цензурирование одежды телеведущих в кадре. Порой доходило до комедийных казусов, когда в фильмах 70-х —80-х годов актрисам с открытым декольте пытались компьютерной графикой закрыть эти не столь и «срамные места». Однако до сих пор турецкое общество это могло терпеть из-за моральных причин: ведь часто светским оппозиционерам старшего поколения нечего было противопоставить правительству, потому что чувство их вины за притеснение религиозной части общества было слишком велико...
Премьер действовал хитро и хладнокровно, всегда имея в запасе аргумент: мы делаем, как в Европе. Нашумевший закон об ограничении продажи алкоголя в розничной торговле оппоненты попытались преподнести как новый признак наступления шариата, а оказалось, что он мягче аналогичного российского бельгийского и шведского законов.
И тут подвернулся Гези-парк! Единственная зеленая зона старинного богемного района Стамбула — Бейоглу — стала объектом личного вожделения премьер-министра. Эрдоган объявил, что восстановит на этом месте артиллерийские казармы османской эпохи, которые в 40-х годах ХХ столетия снесли городские власти. Восстановление исторической справедливости решили совместить с бизнес-проектом торгово-развлекательного центра. Ни уговоры экологов, ни судебные тяжбы не остановили премьер-министра. Упертость лидера и разгон нескольких палаток с экологами 27—28 мая стали той искрой, из которой разгорелся «стамбульский мангал». Одним не понравилась попытка Эрдогана подменить собой избранные муниципальные власти, другим — потеря парка, третьи ввязались в бой лишь для того, чтобы драться с Эрдоганом.
31 мая стало началом турецкой революции, которая произошла в головах турок. Говоря словами публициста газеты «Миллиет» Джана Дюндара, «власти устроили резню». Против безоружных людей тысячи полицейских применили слезоточивый газ и жесткий напор водометов. Ночь на 1 июня можно назвать большим побоищем. В результате четыре тысячи раненных, десятки людей потеряли зрение и слух, а позже в столкновениях погибли, как минимум, четверо молодых людей.
Султан сбежал из страны на четыре дня в страны Магриба, а его замашки политического мачо разруливали кризисные менеджеры исламистов: президент Гюль и вице-премьер Арынч. Вернулся Эрдоган под аплодисменты своих сторонников, которых, естественно, не меньше, чем противников, но вернулся не султаном, а обычным премьер-министром, которому так и не удалась стать лидером всех турок. Последующие бойни и даже разгон палаточного городка вечером 15 июня уже ничего не смогли поменять. Турки перестали бояться, аресты лишь усилили протесты, к которым присоединились артисты, режиссеры, турецкая диаспора в Европе и другие. Нобелевский лауреат Орхан Памук и мировая звезда Таркан, призер «Венецианского льва» Фатих Акын и итальянский маэстро Озпетек, победительница «Евровидения» Сертап Эренер и олигарх Джан Боньер. Маску чапулджу (шпаны) готовы были надеть все, кто создавал имидж не только алинклюзивов и хорошего текстиля, но и интеллектуальной и творческой Турции. На арену вышла новая, Будущая Турция!
По последней версии властей, во всем виноваты «Фейсбук» и «Твиттер». Соцсети вывели людей из киберпространства на реальные проспекты и площади. Но, в отличие от московской Болотной, здесь «хомячки» оказались гораздо более газо- и водоусточивыми. Четыре крупные, почти военные, атаки в Гези-парке, десятки таких же атак на площади Кызылай в Анкаре, жесткие акции подавления мирных протестов в Анталье, Эски-шехире и Хаттае так и не смогли утихомирить противников премьер-министра. Оказалось, он не знал и не мог предвидеть силу Турции Будущего!
С каждым новым выступлением перед своими сторонниками в последние дни Эрдоган раскрывал причины неадекватной жесткости к мирным протестам. Вот слова Эрдогана на последнем партийном собрании 18 июня: «Из тех, кто поддерживал Гези, 76% отдали голоса CHP (кемалистам), 16% — за курдскую партию и 1,2% — правящей «Партии справедливости и развития», 1,2 % — националистам. Это все происки оппозиции». Эрдоган оказался неспособен принять сомнения в своей исключительности. Он привык, что любой Анти-Эрдоган проигрывал ему еще до восхождения. Эрдогана десятилетиями готовили к этой роли в среде политического ислама, основанного покойным Неджметтином Эрбаканом. И вдруг Анти-Эрдоган появился, но оказалось, что с ним невозможно договориться, запугать, устроить секс-скандал, как Денизу Байкалу, или отобрать бизнес и изгнать из страны, как случилось с Джемом Узаном.
«Противсихи» турецкого общества не находили своих политиков в последние годы. 15% не голосующих теперь осознали, что их политический и интеллектуальный снобизм может закончиться если не иранским, то точно малазийским вариантом деформации Турции. И эти «противсихи» теперь уже пойдут на выборы. Кроме того, растет, по демографическим данным, число курдов, и даже если Анкара не уступит в вопросе проходного барьера, — это лишь дело времени, когда курдская партия (а в будущем и не одна) преодолеет порог в 10%. Если перенести эти данные на общий избирательный фон и учесть, что 50% страны, по данным портала «Хюрриет», поддерживают протесты, то уже на следующих выборах, без учета роста политической активности «противсихов», Эрдоган теряет 8% голосов. Это минимальные потери. Если отталкиваться от последних результатов в 2001 году, когда АКП набрала 49%, то даже результат в 41% — однозначно первое место! — но теперь и их может не хватить для однопартийного правительства, а тем более — этого слишком мало, чтобы на референдуме изменить конституцию, перейти к президентской форме правления и встретить столетие республики в кресле Ататюрка...
