«День» продолжает публикацию статьи заместителя директора Института истории Украины НАНУ, доктора исторических наук, профессора Станислава КУЛЬЧИЦКОГО, приуроченную к юбилею ХХ съезда ЦК КПСС. На днях исполняется 50 лет со времени проведения этого исторического собрания, на котором 25 февраля 1956 года тогдашний первый секретарь ЦК Никита Хрущев в своем «закрытом» докладе развенчал культ личности Сталина, чем фактически повернул развитие исторического процесса в другое русло.
Продолжение. Начало в № 24
3. «ВОЕННЫЙ КОММУНИЗМ» (1918—1920)
Партия большевиков не отрицала факта установления диктатуры, то есть, по определению ее вождя, «ничем не ограниченной, никакими законами, никакими абсолютно правилами не связанной власти, что непосредственно на насилие опирается» (Полн. собр. соч. — Т. 41. — С. 364). Но она заявляла, что это — диктатура пролетариата. Одновременно раздавались два заявления: советы являются государственной формой диктатуры пролетариата, а большевики составляют революционный авангард рабочего класса. Отсюда логично выплывало, что «диктатура пролетариата» была диктатурой партии большевиков. Но никто из членов этой многомиллионной партии не ощущал себя диктатором. Суть в том, что партия строилась, как провозглашал устав, на принципах «демократического централизма». Они требовали безусловной подчиненности низших партийных звеньев высшим. Поэтому вся власть сосредоточивалась на последней ступени компартийно-советской конструкции — в Центральном комитете РКП(б) — ВКП(б) — КПСС. Неминуемое расширение со временем состава ЦК не сказалось на его официальном статусе как высшего органа власти в период между съездами. Однако в 1919 году Ленин выделил вождей и создал неформальный штаб диктаторской власти — политбюро ЦК.
Формирование политбюро ЦК не зависело ни от избирателей (они выбирали подчиненную партии часть властного тандема), ни от первичных парторганизаций (подчиненность низших звеньев партийной иерархии высшим определялась уставом). Члены политбюро ЦК пользовались равными правами, то есть «диктатура пролетариата» имела олигархическую природу. Ленин возвышался над партией и ЦК лишь благодаря авторитету родоначальника партии, доктрины и государства. Человека, который мог сменить его на посту, члены политбюро ЦК могли определить только путем междоусобной борьбы или взаимных договоренностей.
Партийные комитеты, начиная от Центрального, возлагали основной объем управленческой работы на исполнительные комитеты советов. Партия брала на себя ответственность за политические решения, уклоняясь от решения текущих дел. Советы избавлялись от политического влияния, но наделялись полным объемом предписывающих функций.
Компартийно-советский тандем назвали «Советской властью» (всегда — с большой буквы), потому что через сеть советов диктатура вождей углублялась в народные низы. Это достигалось наделением миллионов граждан реальными, хотя ограниченными управленческими или контрольными функциями. Следовательно, в СССР действительно существовало народовластие, но — управляемое. Партия разделилась на две части с различными функциями. Внутренняя, то есть номенклатурная часть ее состояла из руководящих кадров, а внешняя — из миллионов рядовых членов. Персональный состав советских органов власти формально определялся избирателями, а фактически — партийными комитетами, контролировавшими в стране все, начиная с выборов в советы.
Создание советского строя связывают с революцией 1917 года, а саму революцию на этапе ленинского переворота называют социалистической (в большевистском значении термина «социализм» — как первой фазы коммунизма). Оба утверждения ошибочны. Коммунистическая революция началась с весны 1918 года, то есть с публикацией работы Ленина «Очередные задачи Советской власти». Преобразования осуществлялись путем силой внедряемых государством радикальных реформ, идея которых родилась в головах вождей. Но вожди стремились упаковать коммунистический эксперимент в оболочку советской революции. Чтобы заручиться поддержкой низов, они заявили, что строят государство, основанное на принципе «от каждого — по способностям, каждому — по потребностям». На самом деле целью этих преобразований было подведение под диктаторский режим адекватного ему социально- экономического фундамента. Такую цель Николай Бухарин в 1919 году сформулировал одним предложением: «политическая диктатура рабочего класса неизбежно должна быть и его экономической диктатурой». Тут нужно только правильно понимать употребленный Бухариним термин — «рабочий класс». Речь шла об «авангарде пролетариата», а точнее — об авангарде авангарда: ЦК РКП(б).
Эксперимент ставился в масштабах России и немедленно распространялся на другие страны, которые оказывались под контролем вождей. С помощью террористических, пропагандистских и воспитательных рычагов вожди построили социально-экономический фундамент для абсолютной власти «государства-коммуны» над обществом.
Но построили не сразу. Ленинский коммунистический штурм закончился провалом. Во-первых, большевики избрали технически неосуществимые пути управления национализованными предприятиями. Вследствие этого промышленность впала в кому, остановились железные дороги, триумф Красной армии под Варшавой оказался поражением. Во-вторых, удалось ослепить коммунистической перспективой только незначительную часть общества. Социально-экономические преобразования, в основе которых находилась ликвидация частной собственности, вызвали гражданскую войну, крестьянские восстания, беспорядки в Красной армии и рабочие забастовки. Весной 1921 года Ленин отказался от штурма. Чтобы не запятнать доктрину, он тогда заявил, что партия совсем не строила коммунизм, а вынуждена была внедрить в военных условиях чрезвычайные социально-экономические мероприятия. После трех лет коммунистического штурма в большевистском лексиконе появился маскировочный термин «военный коммунизм».
4. НОВАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА (1921—1928)
Руководители партии сначала не понимали, что делать после оглушительного провала коммунистического штурма. Они сделали только одно: объявили коммунистическое строительство делом перспективы, а текущий момент определили как построение социализма. Напомню, что большевики понимали социализм как первую фазу коммунизма.
В работе «О кооперации» (1923 год) В. Ленин предложил пересмотреть точку зрения на социализм. Более того: он объявил крестьянские кооперативы столбовой дорогой к социализму. Такое направление преобразований не имело ничего общего с коммунистической революцией, а поэтому снимало напряженность между обществом и государством. Но диктатура вождей не имела бы социально- экономического фундамента. И. Сталин, последовательно побеждавший своих соперников в политбюро ЦК, желал сохранить и персонализировать диктатуру. Вместо того, чтобы полемизировать с Лениным, генеральный секретарь ЦК взял на вооружение кооперативный план с «небольшой» поправкой: объявил крестьянские кооперативы подготовительным этапом на пути к повальной коллективизации села. Так появилось противоестественное понятие «колхозно-кооперативная форма собственности». Кооперативы могли действовать только в рыночных условиях, а колхозы различной степени отчуждения крестьянской собственности (общества совместного возделывания земли, артели и коммуны) были элементом директивной плановой экономики. После утверждения диктаторской власти над партией и обществом Сталин возобновил под маскировочными лозунгами коммунистическое строительство.
5. СТАЛИНСКИЙ ШТУРМ (1929—1938)
В отличие от провального ленинского, повторный сталинский штурм оказался успешным. Успех гарантировался двумя обстоятельствами. Во-первых, существенным образом большего размаха получили репрессии. Во-вторых, была ограничена глубина реформ. В частности, сохранилось денежное обращение, которое Ленин был намеревался заменить внедрением «трудовых единиц». Хозяйственный расчет, возникший на государственных предприятиях в годы новой экономической политики, был не только сохранен, но и углублен. Рабочий класс сохранил право на выбор места работы по собственному желанию. Уменьшением уровня отчуждения средств производства в коллективном хозяйстве — от коммуны к артели — крестьянам разрешили остаться хотя бы в небольшой степени частными собственниками (но по идеологической причине переименовали эту форму собственности в личную).
У сталинского штурма была одна конечная цель: преобразование СССР в экономически мощную страну, способную осуществлять на международной арене наступательную политику. Разделение промышленности на две группы — «А» и «Б» препятствовало росту жизненного уровня населения. У группы «А» (производство средств производства) было маленькое привилегированное положение относительно капиталовложений и материально-технического снабжения. Группа «Б» (производство предметов потребления) постоянно испытывала дефицит ресурсов.
Грандиозные сооружения первых пятилеток строились за счет внутренних ресурсов, прежде всего — средств, которые государство выжимало с крестьянства. Чтобы загнать крестьян в колхозы, наиболее зажиточная их часть подверглась показательным репрессиям — «раскулачиванию».
Насильнические методы советской модернизации вызвали в СССР глубокий экономический кризис. Одним из его проявлений стал повсеместный голод: в хлебопроизводящих регионах — в результате чрезмерного изъятия зерна по заготовкам, в хлебопотребляющих — вследствие продажи хлеба за границу в счет оплаты импортированной техники. В УССР и на Кубани зимой 1932— 1933 гг. вывезли не только хлеб, но и весь запас продовольствия, вследствие чего голод перерос в голодомор. Террор голодом предупредил антисоветские восстания.
5 декабря 1936 года была принята новая Конституция СССР, в которую впервые вошло положение о руководящей и направляющей роли Коммунистической партии в политической системе общества. Но оно было декларативно и не показывало настоящих механизмов диктатуры партийных комитетов. Конституция нормировала власть только советских органов, которая формировалась на казалось бы демократических выборах.
Замена контролируемых партапаратом многоступенчатых, неравных по представительству и открытых выборов прямыми, равными и тайными стала необходимой после заявления о построении в СССР основ социализма. Состав советских органов власти в условиях свободных выборов становился непредсказуемым, что грозило крахом тандему «ВКП(б) — советы». Такие возможности, однако, как и возможность использования союзными республиками конституционной нормы о свободном выходе из состава СССР, были парализованы террором.
В день принятия новой Конституции объявлялось, что выборы в Верховный Совет СССР запланированы «на ближайшее время». На самом деле они состоялись только 12 декабря 1937 года. Годовая отсрочка понадобилась, чтобы соответствующим образом подготовить избирателей. Были пресечены разговоры о выдвижении альтернативных кандидатур, которые велись при обсуждении проекта Конституции. Избирательные комиссии обязывались регистрировать только одного человека на каждое депутатское место — кандидата от «блока коммунистов и беспартийных». Выдвижение независимого от власти кандидата рассматривалось как антисоветская акция.
Февральско-мартовский пленум ЦК ВКП(б) 1937 года положил начало Большому террору. В ходе террористических кампаний, сменявших друг друга, сотни тысяч людей были уничтожены физически, а миллионы — морально: путем принуждения к сотрудничеству с органами государственной безопасности, публичного осуждения «врагов народа», вынужденной подачи неправдивых свидетельств против сотрудников, знакомых и даже родных. Только после этого избирателям доверили бюллетень для тайного голосования.
Во второй половине 30-х гг. окончательно сложилась экономика, которую назвали социалистической. Она функционировала не как живой организм, а по импульсам извне. Обладая исключительно высоким мобилизационным потенциалом, она успешно противостояла во Второй мировой войне почти всему западноевропейскому хозяйству, оказавшемуся под властью нацистской Германии.
