Вице-спикер Госдумы, второй номер избирательного федерального списка Союза правых сил Ирина Хакамада входит в число российских политиков, хорошо известных в Украине. СПС — правооппозиционная политическая сила. «Власть не желает слышать и видеть что-либо, кроме того, что она сама себе рассказывает в ею же контролируемых СМИ, — говорилось, в частности, в заявлении, сделанном партией в связи с арестом Михаила Ходорковского. — В результате на фоне внешнего благополучия, создаваемого институтами управляемой демократии, происходят разрушительные для страны процессы...» Однако в беседе с представителями украинских СМИ Ирина Хакамада сочла своим долгом выступить адвокатом путинского режима (в отличие, к слову, от тех украинских политиков, которые взахлеб «выносят сор из избы»). Подтверждением своего тезиса о том, что в России сейчас «демократии побольше, чем в Украине» И.Хакамада считает обсуждение в Украине варианта избрания президента парламентом: «У нас это вообще не обсуждается. У нас так вопрос стоять не может...» Справедливости ради наша собеседница отметила: «Украинские СМИ занимают разные позиции, поскольку представляют интересы разных финансовых кланов. В России, как вы знаете, все собственники СМИ, чьи взгляды не совпадали с позицией власти, уже эмигрировали... Когда спорят кланы — это, наверное, все же лучше, чем когда не спорит никто. С другой стороны, есть очень много проблем в связи с угрозой построения регулируемой демократии, так как и в России, и в Украине власть пытается удержаться любыми методами, а не создать реальную конкуренцию...» Защищала Ирина Хакамада — от нападок украинских журналистов — и своего коллегу по партии и по избирательному списку Анатолия Чубайса. Пытаясь заодно доказать, что не следует всех российских либералов «стричь под одну гребенку». В чем трудно не согласиться с И.Хакамадой, так это в том, что у украинского и российского политических классов много общих проблем: в первую очередь — повышения эффективности власти.
— В Украине многие считают, что ЕЭП — союз больше политический, чем экономический. Да и ваш коллега по партии Анатолий Чубайс назвал его «либеральной империей»...
— Анатолий Чубайс назвал это «либеральной империей», подчеркнув прежде всего понятие «либеральная». «Империя» — это была, скорее, провокация, но большинство принялось анализировать только это понятие. На самом деле что имеется в виду? Имеется в виду, что Россия могла бы как экспортировать все хорошее, что было накоплено в построении демократии, так и инвестировать свои ресурсы. В том числе и в те отрасли, где Россия достаточно сильна (прежде всего энергоресурсы), осуществляя в первую очередь формирование совместного инвестиционного потенциала в странах СНГ. То есть он говорил о том, что Россия и страны СНГ в союзе, подняв уровень сотрудничества на более высокую степень доверия и экономической эффективности, могли бы на самом деле восстановить свое относительное экономическое лидерство. Сейчас наш главный спор с Евросоюзом — о внутренних ценах на энергоресурсы, повышение которых до мирового уровня невыгодно в том числе и Украине. Мы недостаточно конкурентоспособны, чтобы с нами с самого начала говорили на равных... Поэтому взаимные инвестиции, создание свободных режимов торговли, укрепление доверия, не разыгрывание друг друга в переговорах с Западом, а напротив, взаимное усиление, — это, наверное, тот определенный исторический путь, который вообще предшествует вхождению стран СНГ в глобальную западную систему ценностей. То есть я считаю, что все исторические комплексы нужно забыть и понять: российская политическая элита в большинстве своем гарантирует незыблемость границ Украины, осознавая при этом, что только совместное усиление потенциала на территории стран СНГ позволит двигаться в сторону сотрудничества с Евросоюзом на более справедливых условиях. При этом необходимо понимать, что Евросоюз — не политическая «крыша», а очень серьезное объединение очень конкурентоспособных экономик, намного более конкурентоспособных, чем украинская.
— Некоторые украинские политики в свое время выдвигали лозунг «В Европу вместе с Россией». Но ответного клича «В Европу вместе с Украиной» что-то не было слышно...
— Это же очевидно: у вашего соседа точно такие же трудности, точно такие же проблемы, и при этом он точно так же двигается туда — объявив своей стратегией все- таки европейское развитие страны. А Путин не производит впечатление человека, погрязшего в изоляционизме и тайно лелеющего мечты завоевать всех вокруг. Наоборот, в противовес таким вот грубым влияниям он ведет достаточно прозрачную внешнюю политику, заявив о незыблемости границ той же Украины. Сравните заявления Лужкова и заявления Путина! Они диаметрально противоположны. Поэтому будущий президент Украины не должен повторять ошибок Леонида Кучмы. Если это будет Кучма, он должен будет исправить свои ошибки, если Ющенко — он должен будет учиться не на своих, а на чужих ошибках. Это очень важно: попытаться наладить не политизированный, а абсолютно прагматичный, экономический диалог с Россией, организовать экономическое пространство, удобное для народов обеих стран и максимально отвечающее их интересам, и вместе двигаться в Евросоюз, НАТО и т.д.
— Некоторое время назад вы говорили о перспективах развития либеральной идеи в России, ее поддержке и т.п. Каков сейчас сектор влияния правых сил?
— В России специфическая ситуация. Данные социологических опросов свидетельствуют: россияне все больше — очевидно, потому, что свыше 30% населения живет за чертой бедности — хотят «сильной руки» и абсолютно равнодушны к свободе. Впрочем, думаю, в Украине та же проблема. То есть программы, увязывающие личный успех человека с его личной ответственностью, поддерживает не такой уж и большой процент населения — у нас это 15 — 20%. Причем этот электорат мы делим, во-первых, с «Яблоком», что очень плохо. Поэтому мы пытались объединиться, но, к сожалению, Григорий Алексеевич отказался, даже несмотря на достигнутый компромисс в отношении того, что Анатолий Чубайс вообще уйдет из СПС. Еще один наш очень серьезный оппонент — это избиратели, которые либо не придут голосовать, либо проголосуют против всех. Мыслящие люди, фактически наша электоральная база, в отличие от коммунистического электората, равнодушны к самому выборному процессу, поскольку они страстные индивидуалисты (за либералов вообще голосуют индивидуалисты). Вторая проблема — неэффективность власти. Люди не верят в ответственность власти, в наличие обратной связи с ней и т.д. В Америке, к примеру, жесткая президентская структура: президент фактически возглавляет исполнительную власть, то есть понятно, кто за все отвечает. Или европейская демократия: президент — английская королева, правительство формируется победившей на парламентских выборах партией или коалиционным большинством, которые и несут за все ответственность. И в России, и в Украине лишь имитируются демократические процедуры в отсутствие реальной ответственности власти. Люди теряют интерес к парламентским выборам, осознавая, что между партиями и реальным принятием экономических решений нет прямой связи: партии, словно куклы на сцене, занимаются лишь бесконечным собственным пиаром, а какой-то теневой игрок манипулирует ими, дергает их за ниточки. Это очень плохо, поэтому я рада, что на выездной сессии Давосского форума «Россия — Давос», состоявшейся в Москве, Владимир Путин основной проблемой назвал реформу власти. Мы надеемся, что Путин, раз он указал это в качестве приоритета, после выборов, на своем втором — последнем — сроке, когда он больше не будет обременен никаким популизмом, превратит свой высокий рейтинг в серьезнейшую реформу власти. Ведь только опираясь на поддержку народа, можно бороться с бюрократией, поскольку бюрократия — это огромная сила, тем более в России. Это фактически класс, обладающий огромной административной рентой. И он будет пускать в ход все подпольное оружие для того, чтобы измолотить, изничтожить любую реформу. Чтобы противостоять этому, необходима политическая воля — воля политического класса. То есть нужно, чтобы президент объединился с близкими ему политическими партиями. Это может быть объединяющей идеей для всего политического класса — сделать систему власти более эффективной. Думаю, парламент в этом тоже заинтересован, потому что в этом случае его роль тоже возрастет.
— Партийный президент, президент-лидер партии — насколько это реально для России?
— Думаю, это будет реально лет через десять, когда и Украина, и Россия как европейские государства придут к понятию правительства политического большинства: и президент избирается, и правительство формируется парламентом. Я мечтаю об этом. Сейчас это невозможно, и партии у нас еще не те, слишком много в их действиях популизма и мало поддержки населения. Но при условии развития гражданского общества и прозрачного рынка постепенно можно прийти к тому, что и президент, и правительство будут определяться политическим большинством. Тогда президент автоматически окажется партийным, — не потому, что он, будучи избранным всем народом, остановит свой выбор на той или иной партии, и все с нетерпением будут ждать, кого же он выберет. Это ужасно, это «Византия».
— В Украине уже попытались создать прообраз коалиционного правительства. Как вы оцениваете то, что у нас получается?
— Тяжело идет, поэтому я и говорю, что еще рано. Сегодня это не правительство, а «тяни-толкай». А нужно, чтобы правительство формировали партии с близкими программами, которые фактически профессионально несли бы за него всю ответственность. Это тяжелый труд — создавать коалицию не только политическую, но и менеджерскую, которая продвигала бы единую модель развития. Этот механизм нужно закрепить в Конституции, но поскольку это медленный процесс, сразу Конституцию менять не надо, можно двигаться к этому постепенно. Первый шаг — министры должны стать политическими фигурами. Пока что все постсоветские государства, кроме разве что стран Балтии, живут или по президентским, или по смешанным конституциям. Нигде еще не смогли реализовать парламентскую конституцию, и это объективно. Парламентская культура не воспитывается за десять лет.
ОТ РЕДАКЦИИ . Может ли вообще «империя» быть «либеральной»? Что общего, а что отличного во взглядах политических классов Украины и России на их проблемы и перспективы? Верными ли путями повышения эффективности власти идут украинский и российский политикумы? «День» предлагает своим читателям продолжить дискуссию на эти темы.
