События весны 2014 года для Украины были критическими. Тогда мы потеряли Крым, и на территорию Донбасса постепенно начали входить российские оккупационные силы. «День» уже обнародовал ряд бесед с главами силовых структур на Луганщине того периода. Сегодня вашему вниманию — разговор с главой Луганского УМВД Владимиром Гуславским, который заступил на эту должность в сверхсложный период и оставил ее 30 апреля 2014 г. после попытки захвата здания МВД. Кое-кто его называл даже «предателей», хотя при нем это здание так и не было сдано. Я присутствовал при штурме 29 апреля и слышал, как боевики хотели расстрелять Гуславского. До этого бандитами уже было захвачено здание областного СБУ. В действительности, боевикам даже не удалось попасть в МВД.
«НА ЛУГАНЩИНЕ НЕ БЫЛО ЕДИНОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИЛЫ, КОТОРАЯ БЫ МОГЛА ПОВЕСТИ ЛЮДЕЙ В НАПРАВЛЕНИИ ЕВРОИНТЕГРАЦИИ»
— Владимир Станиславович, как вы приняли решение возглавить Луганское областное УМВД в опасный период весны 2014-го?
— Действительно, к работе в МВД я вернулся в сверхсложное время, когда под ногами уже горела земля. Честно говоря, у меня не было другого морального выбора. Мне было абсолютно понятно, что весной 2014-го во главе этой структуры на Луганщине должен был быть человек с патриотическими приоритетами. Назначить на эту должность представителя, например, Львовщины — это было нереально, ведь его просто не пустили бы на порог. Это в лучшем случае. Более того, милицию пугали предварительно, мол, Киев стремится поставить вам начальником «бандеровца». Когда они узнали, что назначают луганчанина, то запал в известной мере поутих. У меня же был свой арсенал опыта для наведения порядка.
— В чем он заключался?
— Во-первых, как бы пафосно это ни звучало, но это мой край, и отступать я со своей земли не собирался, что доказали события 29 апреля 2014 года, когда МВД, в противовес заявлениям из Киева, не было сдано. Во-вторых, нужно также сознавать, что действительно милиция на тот момент была достаточно деморализована, и те милиционеры, которые выступали за Украину, как правило, были не столько за Украину, сколько за меня. По разным причинам. Но таким был механизм привлечения силы на свою сторону. К сожалению, очень отрицательную роль сыграли некоторые политики из центра, в частности та же Фарион. Такое ощущение, что они или не понимали, что все горит и не стоит именно сейчас, в этот момент лить бензин в огонь, или делали это даже сознательно, прикрываясь якобы патриотическими лозунгами. Очень неоднозначная ситуация возникла с «Беркутом». В политическом смысле на Луганщине не было единой силы, которая могла бы повести людей в направлении євроинтеграции, к чему уже на то время большинство страны стремилось. Были отдельные раздробленные организации, которые не имели массовой поддержки и часто даже спорили друг с другом, кто из них главнее, кто больше любит Украину и как вообще ее нужно любить. Тем не менее я как правоохранитель понимал их роль. Те же «ультрасы», которые брали в руки палки, в определенный момент исполняли роль милиции по защите админзданий, так как у милиции законом были связаны руки — мы не имели права использовать спецсредства после событий на Майдане. Могу сказать, что когда я заступил на свою должность 2 марта, то над ОГА висел российский флаг.
«В МАРТЕ 2014-го НА ГРАНИЦЕ СТОЯЛИ РОССИЙСКИЕ ТАНКИ С НАДПИСЯМИ НА УКРАИНСКОМ ЯЗЫКЕ «МИРОТВОРЧІ СИЛИ»
— Есть ощущение того, что и внутри страны кое-кто хочет «слить» причины войны на Донбасс? Мол, сами накликали беду, так что терпите.
— Крым сдался без единого выстрела, но почему-то именно переселенцы с Донбасса имеют определенную «метку», мол, мы сдались, не стали сопротивляться. Как раз Донбасс и оказал сопротивление. После Крыма всей стране нужно было признать этот горький опыт и оперативно реагировать на события, а не делить власть.
— Что происходило в марте 2014-го, когда вас назначили председателем Луганского областного УМВД в военном плане?
— Я в течение всего месяца докладывал о том, что российские танки подходят к границам Украины на расстояние километров. Потом эти танки не глушились, а спустя некоторое время отходили назад. Что это было? Обычная психологическая атака. Но учитывая то, что уже произошла аннексия Крыма, намерения агрессора были серьезными. Понятно, что РФ планировала войти еще в марте-апреле на территорию Украины. Что для этого было нужно? Первая кровь. Ведь танки эти на границе были вовсе не с российскими знаками, а с надписями на украинском языке «Миротворчі сили». Об этом мне докладывал каждое утро начальник милиции Краснодона. Тогда у россиян легенда была такая: если будет первая кровь, то сразу объявляется, что начальник УМВД Гуславский обезумел и открыл огонь по мирным жителям. Этого от нас ждала Россия.
— С другой стороны, имели ли вы реальное влияние?
— Повторяю, те из милиции, кто был за Украину, больше был за меня, а не столько за Украину. Их насчитывалось где-то 20%. Они меня знали, имели определенные обязательства. На этом все и держалось. Но, безусловно, многие правоохранители де-факто не контролировались мной. Это была проблема, и решать ее было крайне трудно, особенно при не всегда верной политике центра по тотальной травле «Беркута», провокативных заявлениях о языковом законе, с которыми можно было бы и немножко повременить, избиении Мирошниченко представителя Первого национального и т.п. Это все выглядело как спектакль, российские телеканалы метко подавали эти картинки, добавляя, что «Правый сектор» якобы должен был обстреливать Луганск.
С «Беркутом» при этом плотно работала Россия и полным ходом предлагала российские зарплаты. Учтите то, что с ноября 2013-го они ездили в Киев голодные и холодные, где им приходилось принимать участие в очень сомнительных событиях, которые руководством подавались как борьба с массовыми беспорядками, где в них бросали «коктейли Молотова», и они спали на земле, не всегда имея возможность поесть. Им же постоянно внушалось, что во всем виновата «украинская хунта». Осознайте сложность ситуации и то, насколько тонко нужно было обращаться потом с этими людьми, чтобы они не стали на сторону врага. Это нам сейчас всем ясно, что использование вооруженного «Беркута» против народа — это преступление. Но тогда с самим «Беркутом» проводилась очень мощная работа. Более того, состав «Беркута» не был однородным. Тогда Захарченко, когда давал конкретные команды «Беркуту», говорил им, что за все будет отвечать он. Что вышло — мы все знаем.
Моим заданием в Луганске было объяснить, что если Верховная Рада была избрана легитимно, то и спикер ее — на то время уже Турчинов — легитимный, а значит, и Кабмин, который сформировала Рада, тоже легитимный. А следовательно, мы все должны подчиняться Авакову. Если вы получаете зарплату, то выполняйте приказы. Это имело свое влияние. Но обычно мне задавали вопрос, что то же самое им говорил до этого Захарченко, а затем убежал. Где гарантия моих слов? Я делал ударение на том, что нам нельзя допустить войны и что я никуда не денусь. Из Киева при этом приходили требования предоставить все личные данные по «Беркуту», на каждого было заведено уголовное дело по событиям на Майдане. Запросы поступали в канцелярию, а это значит, что об этом знали все. Это крайне усложняло работу с переориентацией «Беркута» на нашу сторону.
«НА ЗДАНИЕ ЛУГАНСКОГО СБУ НАПАЛИ ПЕРВЫМИ, ПОТОМУ ЧТО ОНО НЕ БЫЛО УКРЕПЛЕНО ИЗНУТРИ»
— Хочу вернуться к событиям 6 апреля 2014 года, а именно к захвату Луганского СБУ.
— Как вы думаете, почему напали на СБУ, а не на МВД? Все дело в том, что СБУ не было укреплено ни одной решеткой. МВД, наоборот, мы укрепляли изнутри достаточно плотно. Кроме того, в 20-х числах марта к тогдашнему главе Луганского СБУ Петрулевичу приходило множество людей для того, чтобы поздравить его с праздником, кажется, годовщиной СБУ. Представьте себе, что все эти люди — главы райадминистраций, которые назначались Януковичем, руководители крупных предприятий, коммерсанты с цветами, с подарками промониторили тот факт, что здание СБУ абсолютно не укреплено. Кроме того, я избрал в МВД политику налаживания отношений с личным составом. Петрулевич в СБУ пошел по пути запугивания. Оружие было как в СБУ, так и в МВД. Только я каждому выдал это оружие, а в СБУ количество личного состава значительно уступало количеству оружия. Следовательно, в случае обострения ситуации оно могло оказаться и оказалась не в тех руках. Кроме того, я далек от мысли, что человека, который служил в Нагорном Карабахе на стороне России, эта страна просто так отпустила. Это мое личное мнение. Я считаю, что человек, который был в Карабахе и Чечне, мог бы спрогнозировать события и сделать все, чтобы не допустить их развития. Но лично у меня было впечатление такое, что Петрулевич не верил в возможность защитить Луганск, что и отражалось на его поведении.
К сожалению, действительно СБУ за многие годы превратилось не в службу безопасности, а в коммерческую структуру. И за короткое время ее просто так не перестроишь. Я осознавал, что может быть нападение на СБУ, ведь оно было наименее укреплено, но на мои предложения предоставить помощь руководители Луганского СБУ отвечали отказом. В день захвата здания СБУ 6 апреля 2014 года милиция, пользуясь только щитами, отбивала атаки. У нас были и пострадавшие. Но за нашими спинами пустили газ. Ребята просто не могли долго находиться там и отступили. Глава ОГА Болотских не мог пойти вместе со мной на переговоры, ведь если бы нас обоих захватили бы в плен, то область оказалась бы вообще без тех, кто мог бы представлять проукраинскую власть. У меня очень много вопросов остается по поводу того, как была сдана оружейная в СБУ. Но могу сказать то, что когда была попытка захватить здание МВД 29 апреля, мы ее не сдали, так как предварительно укрепили ее изнутри. Но тогда меня неприятно удивила позиция Турчинова, который на всю страну объявил, что МВД в Луганске сдано, а меня назвал предателем. Это был странный «фальстарт» с его стороны. На самом деле я предложил толпе: если вопрос во мне, то я подам в отставку, но с условием, что никакого штурма не будет и никто не будет пытаться захватить МВД. Толпа на это не пошла, и я до последнего оставался на тонущем корабле. Кстати, немногие вспоминают, что те же гаишники уже позже до последнего отстреливались в своем здании.
