До президентских выборов остается менее года. А следовательно, политики разных мастей уже начали активные движения в поиске своего места в будущем. Тем более, через полгода после президентских нас сразу ожидают парламентские выборы. Кто-то готов идти с президентом, несмотря на его падающий рейтинг, до конца. Кто-то, в том числе из его окружения, ищет себе платформу, которая бы позволила остаться во власти или в активной политике. Кто-то ведет борьбу с помощью своих ресурсов и телеканалов за голоса бывшей Партии регионов. Кто-то призывает объединиться вокруг единого лидера от демократической оппозиции. Например, молодой политик Егор Фирсов относится к последним. В своей колонке в СМИ он пишет: «Не стоит сразу отбрасывать вариант, когда кандидаты смогут договориться между собой. Даже если началом станет союз двух людей, которые входят в первую десятку, это может стать сигналом для всех остальных».
Народный депутат от «Народного фронта» Игорь Гузь (был избран по мажоритарному округу в Волынской области) хоть и имеет солидный стаж в политике (в основном региональной), но в парламенте впервые. Не секрет, что на сегодняшний день фракция, в которую входит Игорь, имеет рейтинг на уровне статистической погрешности. А следовательно, встает вопрос: в чем причина и вообще какие перспективы у молодых политиков для объединения, для создания настоящей партии, а не очередного политического проекта? А еще наше внимание привлек недавний брифинг в стенах Верховной Рады, во время которого Игорь Гузь вместе с другими активными участниками акции «Украина без Кучмы» 17 лет назад выступили с обращением ко всем проукраинским народным депутатам, чтобы принять постановление о реабилитации политзаключенных тех времен, причем уже этой весной. Как известно, во время событий в марте 2001 года задержали многих активистов, в частности и Игоря Гузя, семнадцати участникам акции пришлось отсидеть разные сроки заключения. Трое из них, к сожалению, уже умерли.
Итак о новейшей истории, актуальных событиях и прогнозах на будущее говорим с народным депутатом Игорем ГУЗЕМ.
«РЕФОРМА ПАРЛАМЕНТА ДАВНО НАЗРЕЛА, НО НЕТ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ВОЛИ»
- Игорь, наша встреча проходит в пятницу, то есть в день часа вопросов к правительству от парламента. Но, к сожалению, мы наблюдаем традиционную картинку: полупустой зал Верховной Рады. В чем проблема?
– Как по мне, уже давно назрела реформа парламента. Например, у меня присутствие в парламентском зале – 99%, я пропустил всего лишь одну неделю за эти три с половиной года, когда был в важной командировке в США. Люди должны понимать, что по пятницам решения не принимаются, за законопроекты не голосуют. Однако есть возможность задать вопрос правительству. Поэтому спикер Андрей Парубий предлагал: пятница должна быть переформатирована, и я это решение поддерживаю. Как и то, что нам уже не нужен бумажный документооборот. Еще считаю, стоит внедрить голосование пальцем, который будет прикреплен к твоему рабочему месту.
– В чем же заключается проблема, электронное голосование обещали еще несколько лет назад?
– Скажу так: любая власть заинтересована в «кнопкодавстве» – это факт. И мне досадно об этом говорить, но и нынешняя власть (я принадлежу к коалиции) тоже заинтересована в «кнопкодавстве», ведь очень много решений принимаются таким образом. В чем проблема? Нет политической воли ввести электронное голосование. Как по мне, мы могли это сделать еще в первые полгода или первый год украинского парламента после Евромайдана, пока чувствовалась инерция ответственности, но тогда не хватило воли, в первую очередь главе ВР. Это некая опухоль на парламентаризме, потому что это нивелирует любое решение.
– Есть вопрос и к коалиции, ведь фактически о ней заявили, но юридически ее существование так никто и не подтвердил.
– Согласно закону, задачи коалиции – избрать правительство. Эту функцию она выполнила. Хотя по факту коалиции действительно нет, потому что нет 226 депутатов в двух фракциях. Но есть такая юридическая казуистика, что когда в коалиции были «Самопомич», Радикальная партия и «Батькивщина», то из коалиции они вышли, но их отдельные депутаты остались в коалиции, их просто исключили из упомянутых фракций. Так же есть ряд внефракционных депутатов. Наверное, в правовом государстве такая казуистика была бы поводом для роспуска парламента, но не у нас.
– Хотя три с половиной года назад оптимизма было больше. Что вы тогда почувствовали, когда впервые попали в парламент?
– Я полжизни в политике, с 17 лет – в общественно-политической жизни, с 20-ти – избираюсь депутатом местных советов, теперь – ВР, потому я не могу сказать, что это было для меня каким-то огромным открытием. Я разделил бы этот парламент на две части. Первый год-полтора постмайдановская инерция чувствовалась в принятии серьезных и важных решений, антикоррупционных в том числе. Плюс хотя бы номинальное единство пяти фракций, которые представляли европейский выбор. Все это в известной степени вдохновляло.
Но дальше все пошло по другому сценарию. И на сегодняшний день это так, многие решения принимаются с помощью депутатских групп «Возрождение», «Воля народа», которые состоят почти исключительно из членов бывшей Партии регионов. То есть той антикоррупционной, реформаторской инерции мы уже не видим в парламенте.
Моя личная точка зрения: этот парламент должен доработать до определенного срока, это будет правильно, чтобы парламентские выборы происходили после президентских, как это запланировано. А дальше уже будем видеть. Хотя оптимизма у меня как гражданина, а не депутата, по поводу следующего состава парламента нет, ведь я вижу результаты опросов, есть еще много вопросов. Но это будет выбор украинского народа.
«ЕСТЬ ПОТРЕБНОСТЬ В СОЗДАНИИ МОЩНОЙ ПРАВОЦЕНТРИСТСКОЙ ПАРТИИ»
– После Майдана много говорилось о том, что молодым политикам стоит объединиться и создать собственную политическую силу. Но так получилось, что все «разбрелись» по разным фракциям. Почему? И как вы сегодня оцениваете деятельность этих молодых политиков?
– Если бы те же «еврооптимисты», которые сформировали межфракционное объединение, пошли бы тогда в парламент отдельным списком (это нужно было еще договориться), то они бы имели где-то 20-40 депутатов. Но тогда бы они не были членами больших фракций, которые контролируют ситуацию в парламенте. По моему мнению, это было бы хуже, ведь сегодня, находясь в разных структурах, они могут встать и выразить свою позицию, которая не всегда, но имеет влияние.
– Если бы все-таки удалось сформировать объединенную политическую силу, то она бы, по крайней мере, демонстрировала другие подходы в политике. А находясь в разных фракциях, они все равно серьезно не влияют на ситуацию и являются частью политического проекта. Поэтому главный вопрос – способны ли у нас вообще политики, в частности молодые, создать настоящую партию?
– Я думаю, что политическая сегментация и развитие партийной системы идет параллельно с развитием украинского общества. И потому забегать наперед очень трудно. Приедешь сегодня в село, а там избиратель Олега Ляшко. Я не хочу их оскорбить, они имеют свое право на позицию. Или поедешь на юг и восток Украины, а там избиратели Рабиновича. Типичной городской партией, как по мне, является «Самопомич» – при всех ее минусах. Это не только галицкая партия, там люди со всей Украины. Или националистический союз «Свободы», «Национального корпуса», «Правого сектора» и других структур. Они также имеют свою нишу. Правда, чувствуется огромная проблема в правоцентристском поле, где когда-то были «Народный рух», Украинская республиканская партия, «Наша Украина». Эта ниша не заполнена, потому что ни БПП, ни «Народный фронт» идеологически ее не заняли. А следовательно, есть потребность в создании мощной правоцентристской партии. Но глядя на опрос, я опять вижу, что люди будут голосовать за очередные проекты и за новые-старые лица, которые будут в этих проектах, причем не обязательно проевропейских. Пример – тот же Рабинович.
– Возможно, задача политической элиты – все-таки вести общество, а не бесконечно паразитировать на нем, тем более общество у нас больное, оно постгеноцидное, постсоветское, постколониальное? Возможно, наконец, стоит показать, что такое настоящая партия?
– Для каждого политика или политической партии существует дилемма: идти на непопулярные шаги, говорить непопулярные вещи или говорить то, что они привыкли говорить всегда, и иметь свое место в политическом сегменте. Процент людей, о которых вы говорите, не такой большой. Я не верю в революционные перемены в украинском обществе, тем более после майданов, я верю в синергию правильных идей и хороших людей. Не обязательно в политике, но и в общественной жизни, в журналистике, где угодно. Людям на своем округе, которые недовольны тем, что происходит в Киеве, я говорю: давайте что-то делать на местах! Но это не значит, что нужно отмежевываться от политики, нет, кто хочет – идите на местные выборы, баллотируйтесь в парламент.
«НЕ ДУМАЮ, ЧТО СЛУЧИТСЯ ЧТО-ТО СЕРЬЕЗНОЕ ДО ВЫБОРОВ, ГРОЙСМАН БУДЕТ РАБОТАТЬ НА СВОЕЙ ДОЛЖНОСТИ»
– Два года правительству Владимира Гройсмана – отчет отложили, хотя в прошлом году его вообще не было. Ожидаете ли вы отчет в этом году и возможны ли какие-то кадровые изменения в правительстве?
– Думаю, отчет будет. Грозит ли что-то правительству Гройсмана? Грозит лишь одно: теоретическая возможность Петра Алексеевича каким-то образом повлиять на Гройсмана, чтобы тот активнее поддерживал его кандидатуру на президентских выборах, потому что в последнее время премьер проводит собственную политику. Будут ли изменения на министерских должностях? Возможно, но они будут локальные, а не глобальные. Говорят о Данилюке, есть вопросы по Насалику, до сих пор нет министра аграрной политики, еще некоторые должности не заняты. Не думаю, что случится что-то слишком серьезное до президентских выборов, Гройсман будет работать на своей должности.
– Как известно, «Народный фронт» на прошлых парламентских выборах по спискам занял первое место. Но со временем потерял почти всю свою поддержку. С чем связано такое падение? Какие в таком случае перспективы этой политической силы?
– Без сомнения, было много ошибок. По объективным причинам в 2015 году произошел обвал экономики, и, конечно, люди это почувствовали очень серьезно, а следовательно, обвиняют во всех бедах Арсения Яценюка. Но, на мой взгляд, при тех условиях – военные действия, интервенция России, оккупация Донбасса, Крыма, никто бы не смог удержать ситуацию на том уровне, каком она была.
Вместе с тем, несмотря на все эти проблемы, наша фракция осталась монолитной. Я знаю многих людей, начиная от Виктории Сюмар, Леонида Емца и многих других, которые являются очень продуктивными депутатами, руководителями комитетов, которые пытаются менять ситуацию. Так же министры Владимир Омелян, Лилия Гриневич, Остап Семерак. Я считаю, что это те люди, которые меняют ситуацию в стране.
Относительно перспектив – посмотрим. У меня есть сомнения, что в таком контексте, как сейчас, «Народный фронт» будет принимать участие в парламентской избирательной кампании. Я думаю, что будут изменения, в частности есть разговоры, что будет новая политическая сила во главе с Владимиром Гройсманом и привлечением его команды. Очевидно, ряд людей в партии и фракции будут выбирать свой политический путь, например, Андрей Парубий, который имеет свою команду самообороны, может также быть признан. Я смотрю на это спокойно, это политика. Вспомните, где сейчас «Народный рух», где «Наша Украина», где ряд сил, которые когда-то играли серьезную политическую роль?
«ЕСЛИ МЫ НЕ ДОЙДЕМ В ОПРЕДЕЛЕННЫЙ МОМЕНТ ДО ДЕОЛИГАРХИЗАЦИИ, СТРАНА НЕ БУДЕТ ИМЕТЬ ПЕРСПЕКТИВ»
– В том-то и дело, что упомянутые вами политические партии своими действиями и своей историей дискредитировали национально-демократическое движение как таковое, потому эта ниша сегодня и пуста. Но этот вопрос можно рассматривать в контексте нашей первой темы в пятничном номере («День» № 61-62 за 5 апреля), в котором мы задали вопрос экспертам: «Олигархический сценарий исчерпался? Что дальше?». Как бы вы ответили на этот вопрос?
– Я пока не вижу сценария деолигархизации страны. Для того, чтобы этот сценарий реализовался, нужны какие-то тектонические изломы. Шанс на этот излом был после Евромайдана, но мы не воспользовались возможностями, потому что избрали на президентскую должность олигарха, который, очевидно, не является готовым к борьбе с олигархической системой. Могу точно сказать, что если мы не дойдем в определенный момент к деолигархизации, страна не будет иметь перспектив. Пока мы находимся в замкнутом кругу: олигархи владеют ресурсами, телеканалами, финансами, политическими проектами, соответственно, влияют на парламент. Любого политика, который будет пытаться изменить ситуацию, они будут «загонять под стол». Тектоническим изломом может быть синергия украинского народа. Пока ее нет, потому что за год до президентских выборов я не чувствую, что позиции Фирташа, Пинчука или Ахметова могут покачнуться, разве что кто-то будет иметь меньше ресурса, кто-то больше, но это не будет деолигархизация.
– А вы сами не чувствуете себя частью этой системы?
– Без сомнения, я чувствую себя частью системы. Но во многих своих действиях я стараюсь соответствовать своему пониманию эффективного депутата. Об этом свидетельствует и мое присутствие на рабочем месте в парламенте. Я всегда стараюсь иметь свою позицию и отстаивать ее, говорить откровенно. Вместе с тем, есть системные вещи, против которых не пойдешь. Да, критикуют мажоритарщиков, которые привлекают ресурсы, в частности государственного бюджета, на свой округ. Но я вынужден это делать, потому что у меня 211 населенных пунктов, и это в основном села, где не стоит на повестке дня вопрос деолигархизации, а стоят жизненные вопросы: не закрыть школу или больницу, отремонтировать клуб, купить аппаратуру... И как бы ты ни думал о другом, ты вынужден работать в этом контексте, привлекать деньги, искать возможности. Поэтому очевидно, что я в этой системе, и не только я, но и многие другие люди.
«МНЕ БЫЛО 19-20 ЛЕТ, НО УЖЕ ТОГДА Я ПОНИМАЛ, ЧТО КУЧМА – ЭТО НЕВОЗМОЖНОСТЬ СТРАНЫ ДВИГАТЬСЯ ВПЕРЕД»
– Вы активно участвовали в акции «Украина без Кучмы». Как думаете, почему, несмотря на все события и столько времени, эта система все равно существует?
– Я принимал участие в акции «Украина без Кучмы» студентом, это было для меня судьбоносным, так как только начинал свой политический путь. Мне было 19-20 лет, но уже тогда я понимал, что Кучма – это невозможность страны двигаться вперед, при нем все было «законсервировано» в постсоветской системе. Свои надежды мы тогда все-таки связывали с Ющенко как демократическим и европейским политиком. Впоследствии он пришел к власти, но не имел политической воли, в частности в борьбе с тем же олигархатом. Как результат – к власти на выборах пришел Янукович. То есть за все эти годы у нас не нашлось лидеров при власти, которые бы могли бороться с этой системой.
– Какие сегодня перспективы принятия постановления о реабилитации политзаключенных времен Кучмы?
– Если такие, как я, студенты, получили по 10 суток, отсидели их, я в частности в Дарницком спецприемнике отсидел всего лишь пять суток, потому что меня освободил Киевский городской суд, то ребята из УНСО сидели долго и имели серьезные проблемы со здоровьем. Кое-кто уже умер, например, Руслан Зайченко, а другие, как Николай Карпюк, сейчас за решеткой в России. До сих пор у политиков не было желания реабилитировать тогдашних политзаключенных. В свое время не хватило четырех голосов, чтобы принять соответствующее постановление в парламенте. Это несправедливо. Эти люди боролись против «системы Кучмы» и были политическими узниками. Да, есть решение европейских судов, но фактически они не реабилитированы. Речь даже не о какой-то финансовой составляющей, а о морально-этической. Я это сравниваю с борьбой ОУН-УПА, когда люди отстаивали независимость, и за это советская власть сажала их в тюрьмы на десятки лет в Сибири, Норильске и тому подобное. То же самое с ребятами. Поэтому мы провели брифинг и теперь «подтягиваем» юридическую часть. Я говорил об этом с генпрокурором Юрием Луценко, который активно участвовал в акции «Украина без Кучмы». Он сказал, что поддержит нашу позицию. Мы обратились ко всем, кто был тогда активным игроком, а сегодня находится в истеблишменте: это и Луценко, и Турчинов, и Тимошенко, и ряд других депутатов. Я надеюсь, что нам удастся в этом году такое постановление принять.
«ЛУЦЕНКО, БУДУЧИ РУКОВОДИТЕЛЕМ МВД, А СЕГОДНЯ ГЕНПРОКУРОРОМ, МОГ БЫ ЗАВЕРШИТЬ «ДЕЛО ГОНГАДЗЕ»
– Вы вспомнили Юрия Луценко, который неоднократно обещал раскрыть «дело Гонгадзе-Подольского», но теперь заявляет, что, оказывается, нет достаточных доказательств, хотя, по словам пострадавшего Алексея Подольского, доказательств достаточно. По вашему мнению, почему это резонансное дело до сих пор не раскрыто в части заказчиков?
– Во-первых, это большинству сейчас не интересно: эта тема не на повестке дня, она не волнует ни украинцев, ни политический истеблишмент. Во-вторых, все опять же сводится к политической воле. Юрий Луценко, будучи министром внутренних дел, а сегодня генпрокурором, мог бы завершить не только это дело, но и ряд других резонансных преступлений. Проблема заключается в очень простой ситуации. Дело в том, что второй президент, которого обвиняют в причастности к убийству Гонгадзе, и его зять Виктор Пинчук имеют большое влияние на украинскую политику за счет своих ресурсов: финансовых, медийных, кадровых и тому подобное. Еще один заказчик, вместо того, чтобы отвечать в суде, сидит в парламенте, выходит к трибуне и имеет наглость поучать народных депутатов и украинский народ. Досадно перед теми, кто боролся и продолжает борьбу за то, чтобы убийцы Гонгадзе были наказаны. Пукач якобы наказан, но не он сам догадался убить Гонгадзе или побить Алексея Подольского.
– Возможно, многие в Украине имеют короткую память? Политики, общественные деятели, журналисты часто закрывают глаза на это дело, потому, как известно, маленькая безнаказанность порождает еще большую безнаказанность (события во время Евромайдана тому доказательство).
– Есть очень много тех, кто готов за это бороться, но утратили веру. Прошло 18 лет – это огромный срок в истории страны. И вообще, я все чаще прихожу к выводу, что проблема не в украинской власти, потому что власть – это отражение украинского общества. И все мы, кто хочет строить гражданское общество, должны работать над трансформацией простого украинца, над образовательным уровнем, над многими другими моментами. Энергию активных граждан нужно направлять в частности на смену политической системы и на трансформацию общества.
«СЕЙЧАС ЕСТЬ БОЛЬШИЕ ВОЗМОЖНОСТИ ПОПАСТЬ В ОРГАНЫ МЕСТНОГО САМОУПРАВЛЕНИЯ»
– Хорошо, «дело Гонгадзе-Подольского» - давняя история, но есть «дела Евромайдана», по которым тоже нет приговоров.
– Если сбежали основные фигуранты, то есть заочное судопроизводство – пусть будут приговоры. Но ведь нет желания. Власть могла бы сказать обществу, что мы пока не можем посадить преступников фактически, но формально они осуждены. Пожалуйста, вот исполнители, организаторы, заказчики. Все вроде бы понятно, но четыре года без изменений. Сменилось несколько генеральных прокуроров – и все равно без результатов. «Дело Бубенчика» – это вообще ужас, потому что это «ящик Пандоры». Что видят сторонники Евромайдана, которых было миллионы? Что за четыре года власть, которая села в кресла в результате Майдана, не смогла посадить за решетку или по крайней мере осудить убийц Небесной сотни. Вместе с тем власть начинает играться в то, что, мол, привлечем к ответственности тех, кто был на другой стороне баррикад. Это преступный подход. Разве секрет, что было оружие, что люди были готовы отстаивать позиции, когда убили более сотни протестующих? Не секрет. Но задать сегодня именно так вопрос по Бубенчику – это в голову не укладывается. Как по мне, это очередной удар «в штангу» и Генеральной прокуратуры, и Банковой, которая эти все вещи координирует.
– Исходя из всей ситуации, которая сложилась в политике, какую вы видите альтернативу?
– У меня простой рецепт: выходить из своей «ракушки». Потому что многие сидят на своем условном диване за компьютером и пытаются выплескивать недовольство через интернет, вместо того, чтобы стать активным участником перемен. Это первое. Второе – нужно включаться в политическую борьбу, не бояться этого, поддерживать тех политиков и те политические силы, в которые вы верите и которые могут нести перемены. Потому что когда говорят: я разочаровался и никому не верю – это путь в никуда. Выбирайте из действительного политического фронта тех, кому вы верите. Кроме этого, сейчас есть большие возможности попасть в органы местного самоуправления. Мы должны зарядиться оптимизмом, поскольку это длинная дорога к нашей перспективе, которую мы пока не преодолели за почти 30 лет. Нужно пытаться выбирать себе позитивный сценарий – где бы и что бы вы ни делали.
