В 2004 году газета «День» издала книгу «Війни і мир, або українці-поляки: брати/вороги, сусіди...» на украинском и польском языках. Уже тогда, до многих событий в Украине, нами были расставлены акценты в украинско-польских отношениях. «Направлять свое мнение в будущее, чтобы понять, как много у нас общих ценностей и интересов, а также как много мы вместе можем достичь», — как отметил в предисловии к польскому изданию книги известный польский диссидент и журналист Адам Михник.
Но вопрос спорных исторических моментов, как оказалось, остается актуальным. Пришедшее к власти консервативное правительство во главе с партией «Право и справедливость» снова заговорило о Волынской трагедии и «геноциде», и уже ставит вопрос о принятии постановления «О достойном почтении памяти жертв геноцида, совершенного украинскими националистами по отношению к гражданам II Речи Посполитой», которое содержит предложение об установлении 11 июля Национальным днем памяти жертв геноцида. Не является ли это спекуляцией и попыткой застолбить геополитические интересы в регионе — «День» ранее размышлял в материале «История или геополитика» (вып. №122, 2016).
ФОТО C «ФЕЙСБУК»-СТРАНИЦЫ АНАСТАСИИ РУДЕНКО
«День» во время конференции «25 лет Беловежским соглашениям: государство, нация, границы» попросил Павла КОВАЛЯ — польского политика, историка, публициста, экс-заместителя министра иностранных дел, депутата Европарламента от Польши VII каденции, создателем и руководителем Музея Варшавского восстания, который уже давно не давал интервью украинским СМИ, рассказать о том, будут ли иметь влияние трагические исторические события на будущее. В конце розговора Коваль получил в подарок «Війни і мир» из «Библиотеки «Дня» на польском языке и обещал прочитать, чтобы понять украинскую сторону во взгляде на эти и другие исторические события. «Шаги к пониманию должны быть взаимными, и эта книга мне поможет», — подчеркнул он.
— В польско-украинской истории уже имели место акты официального примирения и взаимного прощения. В 2003 году Леонид Кучма и Александр Квасьневский подписали «О примирении в 60-ю годовщину трагических событий на Волыни», эту же линию продолжали Виктор Ющенко и Лех Качиньский. Почему сейчас вопрос Волынской трагедии снова поставили на политическую повестку дня?
— Я бы не сказал, что это какое-то разжигание антиукраинской истерии. В любом случае, даже если резолюция будет принята, она не повлияет на отношения Польши и Украины, которые очень важны для обоих стран — особенно сейчас, в контексте нападения России. Нужно понимать, что использование истории и разжигание на ее основе дискуссий является распространенным инструментом для крайне правых сил во многих государствах. Такие инициаторы всегда не являются большинством, но умеют привнести свою историю в общественное мнение, тон и дискурс. Так и в Польше вопрос Волынской трагедии во многом используется для политики, чтобы поднять свои рейтинги.
С другой стороны — в Польше много семей, которых коснулась эта трагедия, и они не хотят, чтобы вопрос игнорировался. Нужно сделать многое вне политического контекста, чтобы «зашить» эту рану, — найти могилы, идентифицировать погибших, составить списки, поставить кресты, причем всем жертвам. Конечно, это должна быть совместная работа двух правительств. Поляки и украинцы, начиная с деятельности понтифика Иоанна-Павла II, много сделали для примирения, но именно в историческом плане — только на уровне деклараций. В то же время, например, Польша и Германия не только сделали жесты примирения, но и институционализировали изучение болезненных вопросов истории. Сейчас ожидается выход фильма Войцеха Смаржовского «Волынь», который вызвал бурное неприятие со стороны украинцев. Но вопрос — почему мы до сих пор не сделали польско-украинкого фонда, который бы каждый год выпускал художественные фильмы про наши отношения. Почему мы не построили ни одной институции, которая бы занималась основательными историческими исследованиями за государственную поддержку. Функционирование такого фонда не стоит дороже районного дома культуры. Было много деклараций, но не было реальных шагов по изучению исторической правды, и сейчас мы пожинаем плоды этого.
Мы писали официальное обращение к польским политикам не принимать такое постановление. Спекуляция на исторических вопросах — свидетельство незрелости, историю нужно оценивать в фактическом плане. Но я сомневаюсь, что польская сторона изменит свой подход к юридической квалификации Волынских событий, ведь если мы называем в истории уничтожение одной деревни геноцидом, то здесь количество погибших огромно. Одновременно с этим, украинские политики и интеллектуалы не должны принимать польское мнение относительно трагедии на свой счет, как это происходит. Это дела истории, а не современности, и именно в ее контексте нужно воспринимать эти заявления.
В целом немного инфантильным мне кажется подход, что можно договориться, особенно в нашей части Европы, о том, чтобы у всех была одна и та же интерпретация истории. Это невозможно.
— Вы были евродепутатом от Польши в 2009—2014 годах, как, по вашему мнению, после Brexit ЕС может реформироваться, чтобы сохранить свою жизнеспособность и эффективность?
— Безусловно, угроза Brexit плохо сказалась на репутации Евросоюза. Проблемы стабильности нет, так как и самой стабильности уже быть не может. Brexit уже начался, ведь политика как «искусство возможного» начинается с того момента, когда вырисовывается новый вариант развития события. С другой стороны, возможно, Brexit и не случится, потому что сегодня заявляют, что до конца года Великобритания не взнесет необходимый формальный взнос для выхода. По моим прогнозам, Великобритания будет очень долго пытаться тянуть, до того момента, пока будет новая политическая ситуация. Или в Евросоюзе будут согласны продолжить Великобритании похожий статус с Норвегией — это в принципе можно назвать « Soft Brexit» или «Брексит без Брексита», и означает сохранение большинства реальных экономических отношений между Великобританией и Евросоюзом. Или со стороны Великобритании изменится подход к Брекситу. Например, во время выборов победит партия, которая против выхода. В такой ситуации они могут сказать, что выборы являются более сильной легитимацией, чем референдум консультативного типа.
Главная проблема Евросоюза — в очень слабых коммуникациях с гражданами. Европейской комиссии и европейским чиновникам не хватает демократической легитимации. То есть эти институции хотят выполнять функции и регулировать сферы, традиционно принадлежащие национальным государствам, и это вызывает неприятие. К тому же, они не чувствуют настроения людей, а люди не понимают их.
— Как это можно исправить, и есть ли альтернатива Европейскому Союзу?
—- Не претендовать на безосновательное увеличение своих полномочий. Люди сейчас понимают, что основным элементом политической идентичности является правительство на уровне государств, а значит Европейский союз является важным, но дополнением. И когда Европейский Союз начинает вести себя как государственные президенты и премьер-министры, их летимность стремительно рушится. Но посмотрите на историю европейского континента, там практически всегда был какой-то Европейский союз, начиная от империи Карла Великого. А, значит, вряд ли существует альтернатива «единству в разнообразии».
Сейчас набирает популярность идея углубления восточноевропейского сотрудничества. Концепция «балто-черноморской оси» имеет исторических предшественников в виде концепций "Междуморья" или "ABC" (Adriatic – Baltic – Black Sea), у этих стран есть общая опасность в виде России, и интерес укрепляться в экономических и дипломатических связей. Это может быть взаимовыгодным сотрудничеством.
