После года войны и восстановления украинского войска в Украине снова началась дискуссия относительно создания профессиональной армии. «Возмутителем» экспертной среды и общественности стал глава МВД Арсен Аваков, который на минувшей неделе разместил запись на Facebook: «Думаю о волнах мобилизации по стране. О дебилизации действий военкомов, которые вручают повестку прохожим на улицах Харькова, о контрабандистах Закарпатья, которых записывают в армию. О боеспособности страны и ее вооруженных сил в этот непростой период». «Армию необходимо сейчас и немедленно переводить на профессиональную контрактную основу, снизив численность войск и увеличив зарплаты реальным квалифицированным военным и их обеспечение, — продолжает председатель МВД. — Как министр и член СНБО выступлю с предложением о необходимости реализации такого подхода без промедления». На заявление Авакова сразу отреагировал премьер Арсений Яценюк, который поручил министру обороны Степану Полтораку подсчитать стоимость перехода армии на профессиональную основу.
Весьма существенные замечания и инициативы от членов украинского правительства! Однако — запоздалые. Еще в 2004 году тогдашний министр обороны Евгений Марчук представил «Белую книгу Украины», в которой изложил стратегию развития Вооруженных сил Украины до 2015 года. В ней предлагалась значительная профессионализация украинской армии, оптимизация ее количества и существенное увеличение оборонного бюджета. Но оказалось, что у преемников Марчука были совсем другие приоритеты, чем увеличение обороноспособности государства и создание дееспособных Вооруженных сил. А во времена Януковича приоритетом для власти вообще стало уничтожение сектора безопасности и обороны Украины. И только сейчас, через 14 лет после «Белой книги» Евгения Марчука, после более чем года войны и безуспешных призывов экспертной среды, украинские чиновники опять заговорили о профессиональном войске.
О том, в каком направлении должны развиваться Вооруженные силы Украины, насколько осуществима давняя идея, поднятая Арсеном Аваковим, «День» пообщался с директором Центра исследований армии, конверсии и разоружения Валентином БАДРАКОМ:
— Если представить, что заявление Авакова превратится в какие-то практические действия, то это был бы очень позитивный и даже революционный шаг. Но я побаиваюсь хвалить его, потому что эти заявления сделаны накануне осенних местных выборов. В обществе существовал вакуум информации и обещаний по этому поводу, а власть спокойными темпами отстраивала армию советского типа. Кроме того, наша история пестрит подобными заявлениями, наиболее запомнившееся из них, когда накануне очередных парламентских выборов Юлия Тимошенко пообещала за один год создать профессиональную армию, хотя все эксперты говорили, что это невозможно.
У нас есть люди, которые понимают, что без внедрения контрактной армии мы не будем иметь возможности жить и развивать оборонный сектор как таковой, и есть люди, которые готовы это делать. Но важно, чтобы были обнародованы какие-то планы — сколько лет требует переход на профессиональную армию согласно идеям Авакова. На мой взгляд, с учетом войны, на это требуется по крайней мере 4 года, хотя всегда армии мира берут на это 5—6 лет. Однако у нас есть «обстрелянное» ядро вооруженных сил, и если превратить его в ядро профессиональной армии, мы сделаем «гиперпрыжок» в этом направлении. Украина по сравнению с другими странами мира, которые переводили свои армии на профессиональную основу, имеет преимущества и может создать уникальный козырь в виде профессионального войска, который будет служить фактором сдерживания российской агрессии.
Силами сдерживания сегодня могут быть спецподразделения, потому что, исходя из анализа структуры государственного оборонного заказа, ближайшие 3—5 лет мы будем иметь вакуум получения стратегических вооружений. Все это время мы должны надеяться не только на патриотизм людей, защищающих государство, и не только на предоставление оружия Америкой, а строить силы сдерживания самостоятельно. В их основе могут быть разные подразделения спецназначения — глубинный спецназ дальностью до 300 км театра военных действий. Необходимо развивать спецподразделения и Главного управления разведки МОУ — именно на такие силы в свое время ориентировался маршал Жуков и достиг серьезных результатов в их развитии. Безусловно, должны быть горнострелецкий, подводный, милицейские подразделения спецназа.
Украина имеет очень серьезные традиции в этой области, и если бы была соответствующая политическая воля, на некоторое время она бы могла стать серьезным козырем.
— Есть ли риски, заложенные в вопросе перевода на профессиональную основу армии, которая воюет?
— Единственный путь улучшить ситуацию — провести такую реформу. Но этот процесс должен быть постепенным, а не резким. Нужно избегать форсирования этой идеи, которое может привести к ее искажению. Должна быть разработана реалистичная программа, рассчитанная на определенные этапы, а за их прохождением должен быть соответствующий контроль, в том числе парламентский и гражданский. Потому что сейчас все реализуется без документальной части, не установлены ответственные за эти процессы и их срывы. К тому же, наши «менеджеры в погонах» привыкли докладывать, что в армии все хорошо, даже тогда, когда там очень много проблем.
Новая армия может создаваться синхронно с перевооружением армии, ведь от профессионального солдата будет мало пользы, если он будет иметь старое советское вооружение. Еще один риск — рассчитывать, что даже профессиональная и хорошо вооруженная армия, может самостоятельно долго противостоять длительной и масштабной агрессии такой страны как Россия. Поэтому нам в том числе надо определить, каким образом будут разворачиваться войска территориальной обороны.
— В чем принципиальная разница между сегодняшней украинской армией и потенциальной профессиональной?
— Украинская армия с момента Иловайской трагедии начала бурное развитие. Многие люди, следящие за ходом боевых действий, говорят, что на уровне рот и батальонов происходят очень серьезные позитивные сдвиги — налаживание управления, связи и др.. Но мы должны понимать, что на сегодня украинская армия имела дело с войной третьего поколения — то, что нам навязала Россия, скрывая свои возможности применения авиации и ракетных сил. Это не настоящая современная война. Сегодня Кремль пытается максимально поразить личный состав ВСУ, а мы не можем ответить, потому что военно-политическое руководство боится в результате получить войну поколения «4+» с применением современных самолетов, вертолетов и ракетной техники, потому что к ней украинское войско пока еще не готово. Но в таком случае, почему мы до сих пор не готовимся?
Чтобы стратегически подойти к военной реформе, нужно изменить подходы и к перевооружению и к самому комплектованию войск. Сегодня, в ХХІ ст., нельзя ориентироваться на увеличение численности армии — это бесспорная ошибка увеличивать ее до 250 тыс. При условиях, когда Украина имеет неоднородное общество — часть милитаризированных и подготовленных людей и, наоборот, часть людей, не готовых воспринимать войну, ориентация государства должна быть исключительно на профессиональное войско. Кроме патриотизма, оно должно иметь возможность получать от общества «мотивационный пакет», которым будет компенсироваться его готовность воевать.
Мы сможем сказать, что в Украине есть профессиональная армия не тогда, когда будут подписаны контракты относительно перехода на профессиональный способ комплектования и не будет ни одного призывника. Это случится лишь тогда, когда по меньшей мере 50% личного состава будут составлять солдаты, отслужившие по контракту более трех лет. И если это войско получит стратегические системы вооружения — ракетную технику, боевые самолеты, новые системы ПВО, тогда мы придем к тому, о чем мечтаем — Украина превратится в «европейский Тайвань». Тогда ни у одного авантюриста в Кремле не возникнет желания совершить диверсию или нападение.
Развивая военные технологии, Украина сможет и быстрее развить свою экономику — наше государство всегда было игроком на мировом рынке вооружений, а продавая обстрелянные в войне образцы вооружения, мы будем иметь возможность компенсировать наши расходы на сектор безопасности и обороны. В мире есть достаточно подобных примеров: Польша, Турция, ЮАР. Для нас это фактически единственный путь, потому что иначе мы будем всегда находиться под угрозой со стороны России, а наше общество постоянно будет вздрагивать от потерь.
— Как вы оцените систему мотивации в сегодняшней украинские армии?
— Сегодня из-за трудного экономического положения в государстве придется применять административный элемент как временный инструмент поддержки готовности людей к войне. Но если бы у нас был курс на профессиональную армию, у нас бы не было проблем с мобилизацией, которые есть сейчас, — все общественное неравенство было бы сразу преодолено. Следующим шагом после объявления о создании профессиональной армии должно быть объявление о мотивационном пакете. У нас и раньше была контрактная армия, но отток кадров был быстрее, чем набор, именно из-за отсутствия системы мотивации. Сегодня во время войны определенные элементы этой системы создаются, но этот процесс спорадический. Например, есть решение, что воины АТО могут поступать на бюджет в вузы, но это лишь один из элементов системы мотивации. Кроме этого, в нее должно входить и получение льготного жилья, и выход на пенсию после выслуги лет, и монетаризованная система награждения. Идти воевать должны, прежде всего, те люди, которые чувствуют внутреннюю, психологическую и профессиональную готовность к этому и в рамках мобилизации, и в рамках призыва. А если в стране будет продолжаться нынешняя ситуация, у нас будет много случаев того, что определенное количество людей (4—5%) будет оказывать сопротивление или избегать военной службы. Это будет постоянная болячка, которая будет порождать обеспокоенность в обществе и создавать поводы для митингов и сопротивления. И если решения о создании профессиональной армии не будет, придется продолжить путем принуждения и силы реализовать мобилизацию, но этот путь является ошибочным. Он выглядит более легким, потому что вроде бы требует меньше ресурсов, но это лишь на первый взгляд. Если бы была создана система профессионализации армии, это было бы более дешево, чем сегодняшняя модель вооруженных сил.
— Недавно советник Президента Юрий Бирюков заявил, что «нужно прекращать использовать словосочетание «добровольческие батальоны». По вашему мнению, какова роль добровольческих батальонов в формировании новой украинской армии?
— Если мы будем строить профессиональную армию в 130—150 тыс. личного состава, то в случае угрозы полномасштабной войны нужно будет опираться именно на определенную мобилизационную систему и добровольческие батальоны. Возможно, именно из-за угрозы появления добровольческих структур, военно-политическое руководство не хочет идти путем профессионализации армии.
По моему мнению, добровольческие батальоны должны были бы быть, но создаваться не хаотично, а путем вполне обустроенного, внедренного механизма на основе соответствующего закона о территориальной обороне. На сегодняшний день мы наблюдаем такую ситуацию: как только в Мукачево произошли известные события, профильный комитет Рады зарегистрировал законопроект «О территориальной обороне» — абсолютно сырой и недоработанный. По моему мнению, это было сделано для того, чтобы законодательной инициативой не воспользовался «Правый сектор» и не продвинул свой законопроект.
В случае хорошо проработанной системы территориальной обороны (а она существовала и в советское время), когда местным администрациям предоставлялись бы определенные полномочия и обязанности по подготовке и уходу за этими батальонами, пугаться каких-то антивластных настроений было бы неправильно, потому что глав администраций назначает Президент. Украина должна опираться на профессиональную армию как на военное ядро, которое будет фактором сдерживания. Но в постоянном режиме необходимо готовить территориальные подразделения, которые не будут вооружены так мощно, как армия, но в случае военного времени они смогут получить и технику, и возможности защищать свою землю.
