Глеба Павловского называют личным политтехнологом российского президента — в частности, Павловскому приписывают разработку концепции избирательной кампании ВВП 2000 года, поговаривают, что первые годы правления Владимира Путина бывший одессит входил в самый узкий круг, с которым советовался российский президент. На сегодняшний день президент Фонда эффективной политики Глеб Павловский хоть и стал реже мелькать в сообщениях СМИ рядом с феноменом Путина, однако репутация «первого кремлевского политолога» — все еще в его активе. В интервью «Дню» — мнение Павловского о «Путине-2». Примечательно, что термины «российская нация» и «национальное государство» употребляются Г. Павловским в качестве ключевых при оценке целей второго срока Путина. И это стоит учитывать, говоря о разного рода интеграционных проектах: национализм сегодня востребован в России.
— После второй победы на выборах президента РФ в руках у Владимира Путина оказалась сосредоточенной огромнейшая власть. В то же время четких программно-идеологических установок от вашего главы государства до сих пор никто не слышал. Куда Путин ведет Россию?
— Я бы не сказал, что у него какая-то чрезвычайная власть. У Путина власть президента Российской Федерации, и, являясь конституционной, она не является неограниченной. Кроме того, наш государственный аппарат все еще слаб, бюрократическая машина крайне громоздка. Поэтому сигнал сверху проводится нехотя и не полностью, плохо исполняются команды, обязательные к исполнению. Так что власть президента на самом деле у нас еще не достигла стадии своих нормальных конституционных рамок. Другое дело, что у Владимира Путина огромный потенциал доверия, политической поддержки. И этот потенциал превышает его возможности как президента. Российский президент по Конституции не может заниматься всем на свете, но ему приходится это делать — инспирировать различные ведомства, тормошить их, чтобы они выполняли свои задачи, делали то, за что тамошние чиновники зарплату получают. Программа Путина сформулирована: это программа национал-либерального духа, сильной социальной модернизационной политики, при которой развитие и необходимые реформы постоянно должны проходить в русле социального согласия. То есть Путин на каждом этапе реформ добивается общественного согласия, и в этом его главное отличие от Ельцина. Владимир Путин не идет «поперек», за ним не числится никакой шокотерапии, никаких закулисных в этом смысле действий. Он разъясняет свои намерения населению и действует в имеющемся коридоре поддержки, продвигаясь настолько, насколько можно. Это касается и ипотеки, и административной, и военной реформы. Так же он будет вести себя и дальше. То есть ожидать, что он устроит революцию, не стоит. Путин совсем не революционер.
— Чего добивается ваш президент? Вот Хрущев, например, говорил, что намерен построить коммунизм за 20 лет, это была его официально задекларированная цель. А какая цель у Путина?
— Она совершенно очевидна: Путин хочет построить сильную национальную Россию. Ее не существовало. Этого государства 15 лет назад просто не было в природе. У России пока нет места в мире — она заново его находит. Как, впрочем, и Украина. Цель — построить национальное суверенное государство, которое сможет себя защищать, сможет быть надежным союзником и противостоять угрозам, которые в мире пока что только нарастают. Сильная, богатая, демократическая, открытая Россия. Последнее качество — открытость — для Путина очень важно. Он не верит ни в какие изоляционистские схемы. Он строит страну, которая будет частью мирового сообщества. Каких-то идеологических, доктринерских задач — создать некую особенную Россию, не такую, как все, он не ставит. Просто есть огромная новаторская задача — построить Россию впервые в ее истории на базе свободы, свободных институтов. Это — гигантская мировая импровизация.
— Но мы видим по телевизору военные учения, запуски ракет, что трудно трактовать иначе, как демонстрацию силы. К чему вся эта «игра мускулами?» Проявление имперских амбиций?
— У Путина нет никаких имперских амбиций, потому что он строит не имперское, а национальное государство. Он вернул в политический словарь понятие «российская нация» как политическое, гражданское понятие. Он не строит империю, это не наднациональное государство. А что касается «игры мускулами», то мускулы пока у нас еще не очень сильные, прямо скажем.
— России кто-то угрожает?
— Как и всем остальным государствам. Сегодня у всех есть те или иные угрозы, и все так или иначе развивают свои вооруженные силы. Россия является гигантской страной с очень маленьким населением — это само по себе является угрозой. Гигантская, богатая природными ресурсами страна, очень слабо заселенная. Значит, мы должны устранить соблазн у других поставить вопрос: «А может быть, она должна существовать в более скромных границах?»
— В России все чаще идут разговоры о реформировании Конституции. В частности, некоторые политики предлагают дать Владимиру Путину возможность работать неограниченное количество сроков. Как вы относитесь к такой идее?
— Если бы встала такая проблема, она была бы решена за неделю: в Госдуме полное президентское большинство. Вопрос в другом — в уникальности лидерства Владимира Путина. Оно настолько велико и нераздельно, что возникает вопрос о формировании в течение этих лет у избирателей представления о других политиках, которые могут занять его пост. И это проблема. Но это не проблема Владимира Путина. Это проблема слабости политиков.
— Возможно, через четыре года, кроме Путина, просто некому будет возглавить страну?
— Если бы выборы были сегодня, то было бы некому — мы это видели. А через четыре года, я надеюсь, уже будет кому. Мы не собираемся спать в это время.
