ТАШКЕНТСКИЙ ПРОЦЕСС
В январе 1970 года в Ташкенте состоялся судебный процесс Ильи Габая и Мустафы Джемилева по обвинению «в клевете на советский государственный и общественный строй». Суть дела состояла в том, что 7 мая 1969 года в Ташкенте был арестован генерал Григоренко — защитник прав крымскотатарского народа. По так называемому «делу Григоренко» 19 мая 1969 года в Москве был арестован и этапирован в Ташкент историк Илья Габай. А в сентябре 1969 года по тому же «делу Григоренко» в Ташкенте был арестован Мустафа Джемилев. Вскоре карательные органы поняли, что судить трех мужественных людей в одном процессе слишком опасно. Генерала Григоренко объявили невменяемым, а процесс Габая и Джемилева объединили в одно дело.
Айше Сейтмуратова рассказывает: «Суд над Габаем и Джемилевым проходил в Ташкентском городском суде с 12 по 19 января 1970 года. В то время я жила в Ташкенте. Я лично присутствовала на суде и принимала участие в сборе материалов судебного процесса. С большими трудностями мне удавалось попадать в зал суда. В 1980 году в Нью-Йорке вышла книга «Шесть дней» — о судебном процессе Ильи Габая и Мустафы Джемилева. Судил Габая и Джемилева судья Петренко, государственным обвинителем был прокурор Бочаров, адвокатом у Ильи Габая была Дина Исааковна Каминская. Мустафа Джемилев от защитника отказался. В числе инкриминированных Габаю и Джемилеву документов были письма: депутатам Верховного Совета Союза ССР, редакциям газет «Известия» и «Советская Россия». Материалы следствия по делу Габая и Джемилева составили 20 томов. Ни предварительным следствием, ни в ходе судебного процесса факты, описанные в документах, не были расследованы.
Мустафа Джемилев суду прямо заявил: «Так как я уверен в правдивости всех документов, в составлении и распространении которых мы обвиняемся, а возбужденное против нас уголовное дело считаю заведомо неправосудным, давать показания об обстоятельствах их написания и распространения я не считаю необходимым. И на вопросы, где, кем, как, когда были составлены те или иные документы, я отвечать не желаю. Я прошу проверить факты, изложенные в документах. Для этого необходимо огласить весь документ и по фактам, вызывающим сомнение, вызвать свидетелей и экспертов. Я считаю себя ответственным за все документы национального движения крымскотатарского народа, потому что я являюсь активным участником этого движения. Я несу ответственность и за те документы демократического движения, под которыми значится моя фамилия. Поэтому на вопросы, кто и когда подписывал и распространял, я отвечать не буду, потому что они не по существу. Достоверность изложенных сведений и фактов вас не интересует. То, что в документах выражены взгляды, не совпадающие с официальными, для вас достаточно, чтобы признать документ клеветническим. Ваш приговор мне известен и эту комедию я не считаю судом...» И Габай, и Джемилев в ходе судебного разбирательства во всеуслышание заявили суду, что ни один факт, описанный в документах, не проверен. Следовательно, документы эти не клеветнические. На вопрос судьи: «Составляли ли вы, Габай, «Информацию №77» Илья Габай ответил: «Документ составлен крымскими татарами на основании фактов. Я сочувствую борьбе крымскотатарского народа, считаю его борьбу правой, а действия советского правительства по отношению к этому народу считаю преступлением против человечества и нарушением не только советских законов, но и основ Устава ООН, международного права». А на вопрос судьи: «Имели ли вы материальную выгоду от услуг татарам?» Габай ответил: «Я работал за совесть, руководствуясь своими убеждениями, и счел бы за оскорбление, если бы мне предложили деньги».
На суде Мустафа Джемилев выступал дважды. Он заявил: «Согласно уставу Международного Нюрнбергского трибунала — статья третья, пункт «в» — выселение в период войны групп мирного населения со своих территорий по их национальному, религиозному и этническому признаку квалифицируется как тяжкое преступление — преступление против человечества. Крымскотатарский народ был поголовно выселен из Крыма постановлением советского правительства от 18 мая 1944 года, то есть в разгар войны. Основной процент высланных составляли женщины, дети, старики и инвалиды. Взрослое же мужское население было на фронтах войны. То есть в то время, когда воины — крымские татары проливали свою кровь за советскую страну, советские же солдаты, по приказу советского же правительства, расправлялись с их детьми, отцами и матерями... Я вынужден говорить об этом, потому что обвинение не только оправдывает нынешнее положение крымских татар, но и пытается оправдать и преступления периода диктатуры Сталина. Оно дошло до такого цинизма, что называет клеветой на советский строй даже напоминание о том, что крымские татары находятся на местах ссылки...
Говорить во всеуслышание правду о положении крымских татар в СССР я считаю не только наиболее необходимым средством в деле спасения нации от гибели, но и нашим долгом перед другими народами, долгом перед цивилизацией.
Последнее слово Мустафы Джемилева было коротким и разоблачительным. Суду Мустафа заявил:
«Прокурор просил для меня три года лишения свободы, то есть предельный инкриминируемый нам статьями срок. Такой срок будет, видимо, и вынесен судом, потому что я, как вы видели, не пресмыкался перед вами, не просил снисхождения. Что же! Это не слишком суровый для нашей страны приговор, если учесть, что в недалеком прошлом у нас за одно неосторожное слово людей расстреливали или лишали свободы на срок до 25 лет. Но я надеюсь, что придет время, когда и три года лишения свободы за взгляды, убеждения и критику правительства покажется для всех дикостью, а судьи, выносившие эти приговоры, будут пригвождены к позорному столбу. Я надеюсь, что правительство поймет бессмысленность и бесперспективность борьбы со взглядами людей с помощью судебных приговоров, поймет, что крымскотатарский вопрос можно решить, лишь удовлетворив требование народа, а не с помощью репрессий против участников национального движения. Но это, видимо, произойдет после того, как молодость и жизнь многих людей будет загублена в тюрьмах и лагерях. В знак протеста против жестоких репрессий в отношении крымскотатарского народа, против игнорирования его священного права — права на родину, в знак протеста против вопиющих нарушений прав человека в нашей стране я, как участник национального движения крымских татар и как член Инициативной группы по защите прав человека в СССР, объявляю 30-дневную голодовку. Родина или смерть!»...
МУСА МАМУТ
23 июня 1978 года, в Крыму, в селе Беш-Терек (ныне Донское) крымский татарин Муса Мамут сжег себя в знак протеста против гонений на крымских татар в СССР.
Айше Сейтмуратова рассказывает об этом так: «Муса Мамут родился 20 февраля 1931 года в Бахчисарайском районе Крымской АССР. В 1944 году Мамуту было 13 лет, когда его вместе со всеми крымскими татарами выслали из Крыма. На местах ссылки, в Узбекистане, чтобы не умереть от голода, 13-летний Муса должен был идти работать. Поработав до 1975 года в Узбекистане, в апреле того же года Муса Мамут с семьей возвратился на родину, в Крым. 5 сентября 1967 года был издан Указ Президиума Верховного Совета о необоснованном выселении в 1944 году всех крымских татар, а также постановление о том, что «граждане татарской национальности, ранее проживавшие в Крыму», приобретают право жить на всей территории СССР. Немедленно после опубликования этих документов в Крым выехали тысячи семей. В апреле 1975 года приехал в Крым и Муса Мамут. В селе Беш-Терек (Донское), недалеко от Симферополя, на свои трудовые сбережения Муса Мамут купил дом и начал хлопотать об оформлении акта купли-продажи дома, о прописке и трудоустройстве. Однако власти в Крыму, руководствуясь секретными инструкциями, продолжали преследовать крымских татар. Не избежал преследований и Муса Мамут. Ему в сельсовете отказали оформить акт купли-продажи дома, отказали в прописке и трудоустройстве. На все свои заявления Муса Мамут получал отказы и угрозы. В Крыму, точнее в СССР, в отношении крымских татар действуют не законы, а инструкции. На основании этих инструкций и Муса Мамут не мог прописаться в собственном доме в Крыму. За так называемое «нарушение паспортного режима» 13 мая 1976 года Симферопольский районный суд приговорил Мусу Мамута к двум годам лишения свободы в ИТК общего режима, а жену его, Зекие Абдулаеву — к двум годам условно по статье 196 Уголовного кодекса УССР за то, что «в апреле 1975 года приехали из Ташкентской области в село Донское Крымской области, заключили сделку купли-продажи дома № 136 по улице Комсомольской».
Расправившись с Мусой Мамутом и его женой, власти стали преследовать их детей. Старшей дочери Диляре не был выдан паспорт, когда всем десятиклассникам в школе по достижении 16 лет торжественно вручали паспорта. Вместо паспорта Диляре Мамут вручили решение облисполкома Крыма, где говорилось: «В связи с тем, что ваши родители не прописаны, вам в документировании паспортом отказано». Под угрозой ареста власти Крыма заставили Диляру Мамут покинуть дом родителей.
В 1978 году, отбыв срок, Муса Мамут вернулся в Крым. И с первых же дней снова начал ходатайствовать об оформлении акта купли-продажи дома, о прописке и трудоустройстве. Однако, куда бы ни обращался Муса Мамут, везде он слышал одни угрозы: «Посадим, посадим, уезжайте!» И постепенно власти Крыма стали переходить от слов к делу. В начале июня в село Донское приехал следователь и объявил Мусе Мамуту постановление прокурора. На угрозы следователя: «Если вы не покинете Крым, то мы сделаем все, чтобы сгноить вас в тюрьме», — Муса Мамут ответил: «Крым — моя родина! Я вернулся на родину жить и умереть!» А за три дня до трагических событий Муса Мамут заявил начальнику районной милиции: «Живым на этот раз вы меня не возьмете: я приготовил бензин».
И действительно, когда 23 июня к дому Мусы Мамута подъехал на мотоцикле милиционер, чтобы арестовать его, Муса пошел в сарай, облил себя бензином и, направляясь к милиционеру, поджег себя. Муса Мамут сгорел на глазах 13-летнего сына, отчаянно кричавшего: «Папа, не надо!» Милиционер же, вместо того, чтобы тушить горящего, оставив мотоцикл, бежал. Жителями села Донское Муса Мамут был доставлен в городскую больницу Симферополя, где он и скончался 28 июня 1978 года. В медицинском заключении было сказано: «90 процентов ожога». Этот документ я читала и сняла копию, когда собирала материалы о Мамуте в Крыму. Муса Мамут предпочел принять страшную смерть на родине, чем подчиниться беззаконию и покинуть свою родину — Крым.
Даже после смерти Мусы семью его не оставляли в покое. Карательные органы часто вызывали на допрос жену Мамута Зекие Абдулаеву. А через некоторое время каратели предложили ей за прописку в Крыму письменно объявить, что Муса в момент самосожжения был невменяем...
ГОЛОДОВКА КРЫМСКИХ ТАТАР В МОСКВЕ
Зимой 1978-1979 года по всему Крыму прокатилась волна репрессий против крымских татар. Обыски, выселения, снос домов и физическое насилие над крымскими татарами в Крыму зимой 1978-1979 года достигли высшей точки. 15 августа 1978 года Совет Министров СССР издал постановление «Об усилении паспортного режима в Крымской области». Академик Сахаров в своем Обращении к членам Президиума Верховного Совета СССР писал: «В Крыму, со ссылкой на секретное постановление Совета Министров СССР № 700 от 15 августа 1978 года, осуществляются сейчас массовые жестокие акции выселения крымских татар... Дети и старики без теплой одежды вывозятся в открытую степь в суровую зимнюю погоду. Много крымских татар осуждено к различным срокам заключения. Эти акции являются нарушением человеческих прав многих людей, они не имеют оправдания...»
Среди представителей крымскотатарского народа, прибывших в ЦК КПСС со всенародным запросом по поводу трагических событий, находились коммунисты и участники Второй мировой войны, как например, Асан Коссе — участник двух войн, Сулейман Аблаев — участник войны, член КПСС с 1944 года, Нури Усеинов — член КПСС с 1954 года, Сеитнафе Борсеитов — член КПСС с 1962 года, Ленур Меметов — член КПСС с 1970 года, Сабри Мамутов — инвалид войны второй группы и другие. И 15 марта 1979 года более двухсот представителей крымскотатарского народа в Москве, в приемной Верховного Совета СССР, объявили двухдневную голодовку в знак протеста против насилия и террора над крымскими татарами.
Айше Сейтмуратова рассказывает: «В тот же день, то есть 15 марта 1979 года, в 16 часов 30 минут представители крымскотатарского народа в количестве более двухсот человек насильственно были выведены из приемной Верховного Совета СССР и доставлены в отделения милиции города Москвы. Позже все они были отправлены поездом, под охраной в Узбекистан, хотя ни один из них и не жил в Узбекистане. Голодовку представители продолжали и в пути. Перечень жертв произвола властей Крыма зимой 1978—1979 года можно было бы продолжить, однако достаточно сказать, что число высланных семей составило тогда более 150. В ответ на произвол властей в Крыму в 1979 году держали голодовку Сейдамет Меметов, Ридван Усеинов, Диляра Сеитвелиева (сестра Мустафы Джемилева) и многие другие. А в Узбекистане против незаконного ареста в 1979 году объявил голодовку Мустафа Джемилев...»
МОСКВА, ИЮЛЬ-АВГУСТ 1987 ГОДА
— В ходе беседы, как сообщают представители крымских татар, Громыко неоднократно подчеркнул участие крымских татар в сотрудничестве с немцами, — рассказывает Айше Сейтмуратова. — Естественно, это вызвало возмущение и сомнение у крымских татар в объективности Громыко. В «Обращении к главам правительств-стран мира» представители крымскотатарского народа пишут: «Продолжающаяся дезинформация населения СССР о подлинном положении крымских татар, разжигание путем средств массовой информации антитатарских настроений, неоднократные попытки решить проблему народа половинчато, вопреки его желаниям и правам породили большие сомнения в искренности желания нашего правительства справедливо решить национальную проблему крымскотатарского народа. С настоящим письмом обращаемся за помощью к голосу разума. Помогите нашему народу восстановить то, что было уничтожено решением Государственного комитета обороны СССР в мае 1944 года, вопреки социалистической морали и Конституции СССР».
Кроме того, вызвало возмущение у представителей, да и у всего крымскотатарского народа, сообщение ТАСС об «измене родине» крымских татар в годы войны. Даже горбачевская «гласность и демократизация» не положили конец лжи и фальсификации в советской печати. В действительности, в годы войны в Крыму вблизи лесных массивов были выжжены немцами восемьдесят деревень и притом все эти деревни были населены крымскими татарами. Фашистами часть населения этих деревень была истреблена, часть переселена в отдаленные районы, а часть ушла в партизаны.
Вот что писал по этому поводу секретарь Крымского обкома партии по пропаганде Чурсин в газете «Красный Крым» от 18 февраля 1944 года, т.е. до выселения крымских татар из Крыма: «Теперь все убедились в том, что десятки татарских деревень снесены с лица земли, а сотни и тысячи крымских татар казнены. Немцы пришли в Крым как поработители и грабители татарского народа».
Сообщение ТАСС вызвало возмущение не только у крымских татар, но и у советских правозащитников. В письме, адресованном правительству СССР и ТАСС, за подписью москвичей — Ларисы Богораз, Александра Даниэля, Алексея Смирнова-Костерина, рижан — Яниса и Кунты Рожкалнс, киевлянина Олега Шевченко и Александра Подрабинека из Владимирской области говорится: «Мы, граждане СССР, присоединяемся к требованию о скорейшем восстановлении всех конституционных прав крымскотатарского народа не на словах, а на деле, о восстановлении крымскотатарской автономии на территории Крыма».
Далее в своем письме правозащитники пишут: «В качестве мотивировки сталинских решений о депортации ТАСС приводит данные о предателях и коллаборантах из среды крымских татар. Однако всем известно, не было ни одного народа, в котором не нашлось бы коллаборантов, предателей, палачей: целая армия — армия Власова — сотрудничала с фашистским командованием... ТАСС невольно или преднамеренно оказывает давление на правительственную комиссию, вносит в ее работу предвзятость, националистический антагонизм, а у самих крымских татар возрождает ощущение оскорбленного национального достоинства. Самое же опасное — возбуждает низменные инстинкты, национальную вражду к крымским татарам, провоцирует эксцессы против них со стороны их нынешних и будущих соседей других национальностей».
В результате крымские татары вновь были выселены из Москвы. Что вызвало возмущение у всего крымскотатарского народа в Узбекистане и в других районах Советского Союза. В Узбекистане были проведены массовые демонстрации крымских татар. Основываясь на архивных и печатных материалах, крымские татары подготовили документ под названием «Опровержение». Ответственным редактором этого документа является житель Феодосии, профессор Рефик Музафаров. «Осенью 1943 года в Крыму дислоцировалось около 30 тысяч так называемых «добровольцев», в том числе 12 власовских батальонов, полк «Бергман» / сформированный из военнопленных закавказцев/, казачий полк, туркестанский, армянский, грузинский, кавказско-магометанский легионы, а также несколько полицейских батальонов, набранных из татар, болгар, греков, русских, украинцев и других крымчан и некрымских военнопленных и др. лиц», — цитирует архивный документ профессор Музафаров. — Всех их ТАСС в своем сообщении именует «крымскотатарскими батальонами». Предатели были среди каждого народа, были они и среди крымских татар. Однако ни один «великий народ» не был наказан из-за своих предателей, как это было сделано с малыми народами...»
КРЫМСКИЕ ТАТАРЫ ЗА НЕЗАВИСИМОСТЬ УКРАИНЫ
Очень важно, что результатом массовых акций крымских татар в Москве в 1987 году стали «Выводы и предложения Комиссии Верховного Совета СССР по проблемам крымскотатарского народа», принятый в ноябре 1989 года. Пятый пункт предложений Комиссии гласит: «Восстановление прав крымскотатарского народа может быть осуществлено только с восстановлением автономии Крыма в виде Крымской АССР в составе Украинской ССР как многонациональной республики».
В апреле 1991 года Российская Федерация приняла Закон за подписью Б. Ельцина «О реабилитации репрессированных народов». В этом законе нет ни слова о восстановлении государственности ни немцев Поволжья, ни крымских татар, которые ранее входили в состав РСФСР. Одним словом, не крымскотатарский народ отверг Россию, а Россия отвергла крымских татар дважды: захватив и уничтожив Крымское ханство в 1783 году и проводя политику «Крым без крымских татар», и в 1944 году, осуществив эту политику, ликвидировала Крымскую АССР. И когда ВС СССР в 1954 году передал Крым Украине, никто и не спрашивал согласия у крымскотатарского народа: в составе какой республики он хочет быть.
Айше Сейтмуратова говорит: «Если ж подходить к проблеме крымскотатарского народа с точки зрения истории, то мы можем сказать следующее. Крымское Ханство — государство крымскотатарского народа было захвачено Россией в период правления Екатерины II в 1783 г. И с того времени Крым входил в состав Российской империи, крымские татары считались подданными России. И после Октябрьской революции, восстановленное государство крымскотатарского народа — Крымская АССР также входила в состав РСФСР. А после варварского акта выселения крымскотатарского народа и ликвидации Крымской АССР Крым в 1954 году был передан Украине. Естественно, крымскотатарский народ, который борется за возвращение и восстановление своей государственности на родине, в Крыму, не мог не уважать стремление украинского народа к свободе и независимости на своей национальной территории. Вот почему крымские татары, проживающие ныне в Крыму, единодушно поддержали референдум за независимость Украины. В свою очередь, и крымские татары ждут от правителей Украины понимания их чаяния — жить у себя на родине и восстановления национальной государственности. Закон же ВС Украины от 12 февраля 1991 г. «О восстановлении Крымской АССР» не отвечает национальным интересам крымских татар.
Редакция газеты «День» выражает искреннюю благодарность ветерану Национального движения крымских татар Айше Сейтмуратовой за предоставление исторических материалов.
