Первый цикл опросов «Дня» по расшифровке неологизмов, которые привнесла в лексикон украинцев слишком бурная политическая жизнь, был посвящен «донецкому коду». Под таким заголовком в №65 газеты вышел материал, в котором эксперты делились своими ассоциациями по поводу понятия «донецкие» и трактовали появившуюся на стенах и заборах Киева надпись «Все будет Донбасс».
Сегодня мы продолжаем «взламывать коды и шифры». Так в интернете, а позже и во многих печатных изданиях появилось понятие «юльфаны». Этим термином обозначают избирателей БЮТ, которые фактически являются не сторонниками блока, а фанами его лидера. Их возраст — от 18 до 81. Социальный уровень — от охранников до академиков. Встречаются они и среди такой скептической и циничной публики, как журналисты. Те, кто помоложе, носят ее портрет на футболках, те, кто постарше, просто вешают на стенку календарь с ее изображением. И те, и другие не пропускают ни одного эфира «нашей Юли». Именно так — «нашей Юли». И никакие уверения Кинаха, Азарова и Порошенко о мясных, молочных, бензиновых кризисах не в силах развенчать их идеал. «Как они не хотят, чтобы она стала премьером, как они ее ненавидят. И как она только это выдерживает, где силы берет?», — эти слова корреспондент «Дня» услышала в одной из киевских маршруток. Общались две пожилые и вполне интеллигентные женщины, говорили, ясное дело, о политике и о своем кумире...
Как так получилось, что часть украинских избирателей, обычно относящихся к политикам с изрядной долей скепсиса, вдруг превратилась в «фанов» (или «фанатов»?). Как следует оценивать это новое для Украины явление? И какие они — «юльфаны»? С этими вопросами «День» обратился к экспертам в Киеве и регионах.
Николай СЛЮСАРЕВСКИЙ, директор Института социальной и политической психологии АПН Украины, член-корреспондент АПН Украины:
— В первую очередь отмечу, что появление «юльфанов» (если такое явление действительно существует) о каких-то особых трансформациях украинского электората вряд ли свидетельствует. В любом обществе, в первую очередь среди молодежи, всегда есть определенная часть людей, подверженных поклонению кумирам эстрады, футбола и тому подобное. Можно допустить, что в тоталитарных и посттоталитарных обществах она несколько больше, хотя такая зависимость и не является однозначно доказанной. Известно ведь, что в странах традиционной демократии всяческих фанов или фанатов также хватает — вспомните хотя бы итальянских или британских футбольных болельщиков, которые шокируют мир своими хулиганскими выходками. Естественно, есть «фаны» и в сфере политики. Просто здесь их чаще называют фанатиками.
Если обратиться к понятию «фанатизм», то из любого словаря узнаем, что оно происходит от латинского «неистовый, безумный» и под ним имеют в виду безрассудную одержимость определенными идеями, сочетаемую с нетерпимостью к другим взглядам. В психологическом дискурсе фанатизм рассматривают как склонность отчаянно отстаивать определенные идеи, те или иные ценности, основанную на слепой вере и неспособности к критической оценке собственных действий. Причинами возникновения и существования фанатизма могут быть личностная или общественная неустроенность, стремление уклониться от решения собственных жизненных проблем, снять социальные суеверия и запреты.
Как нетрудно убедиться, все разновидности фанатизма потенциально способны создавать в обществе экстремальные ситуации. Однако в то же время нужно учитывать то, что политический фанатизм обычно вдохновляется высокими общественными идеалами — в отличие, скажем, от футбольного. Поэтому к нему не стоит подходить с такими же мерками.
Кроме того, следует учитывать, что неологизм «юльфаны» может иметь и сугубо политтехнологическое происхождение. Его изобрели, очевидно, недоброжелатели Ю. Тимошенко.
Но на таких же основаниях еще недавно можно было бы говорить и об «ющфанах». Приходилось встречать в интернете и утверждение о наличии «фанов» в лагере бело-синих (хотя это как-то трудно представить, учитывая недостаток среди их лидеров лиц действительно пассионарных, харизматичных, которые бы вызывали у кого-либо безоговорочное поклонение). Поэтому не исключено, что подобные неологизмы — всего лишь банальный пример черного пиара, одно из средств дискредитации, унижения политических оппонентов.
Александр ВИННИКОВ, советник по правовым вопросам Сети гражданского действия в Украине:
— Во-первых, хорошо, что неологизмы так быстро распространяются. Раньше над лексиконами месяцами, а то и годами работали опытные редакторы. Это признак того, что информация быстро циркулирует везде — даже в стране, которая занимает предпоследнее или около него место в Европе по количеству пользователей интернета и персональных компьютеров.
Во-вторых, поскольку речь идет о «фанах», то стоит отметить, что «фаны» и «фанаты» — несколько разные неологизмы. Опыт университетских переводческих студий и семи изданных книг позволяет разделить дилетантский взгляд, что первый неологизм означает преимущественно человека в ситуации (и это важно!) позитивной оценки (развлечение, почитание какого-либо лица или явления, например, стиля искусства), этакий элемент народного карнавала — английские слова fun или же даже «более крутое» happening означает какое-то провокационное событие с целью изменить установки зрителей. Второй неологизм касается человека в ситуации негативной оценки — выброс агрессии или другой отрицательной энергии спортивными болельщиками; убежденность, что «есть вещи похуже, чем собственная и/или чужая смерть» (да, да — «фанат» и «фанатизм» производные от греческого слова thanatos, то есть «смерть») — например, проигрыш «чужой команде».
Поэтому ответ на вопрос, «как так произошло...», включает несколько ответов. Есть «фаны», голосующие за политика из сугубо или преимущественно эстетических соображений — и не нужно быть гуру социологии, чтобы признать, что «красавицы» имеют больше шансов на политической сцене, чем «чудовища». Статистика индивидуальных склонностей — нравится/не нравится голос, лицо, мимика и тому подобное — немало весит в избирательных урнах.
Вторая группа «фанов» — сторонники двух видов народного карнавала. Первый и, видимо, пожизненный вид карнавала — выразить свое «фэ» любой действующей власти поддержкой кого-нибудь, пострадавшего за справедливость. Ставить в последнем слове кавычки или нет — дело индивидуального вкуса. Второй, специфически украинский, — на этих выборах доигрывался мотив Майдана как карнавального события, которое символизировало «фэ» предыдущей власти, и попытки провластной партии перетянуть эту группу фанов призывами «не зрадь Майдан» были хуже манипуляции — ошибкой, потому что действующим должностным лицам нечего делать на любом Майдане, разве что они объявляют собственную досрочную отставку или вербальный отпор каким-то чужеземным посягательствам. В обоих случаях должностные лица оказываются «по эту сторону» карнавала, и «народ», во всяком случае, может — если захочет — признать их «своими».
Третья группа — о ее численности сказать трудно — как раз принадлежит к «фанатам» в том понимании, что объявление защиты от чужих посягательств («реванша» и тому подобное) воспринимается адекватно именно от политиков, которые позиционируют свою ценность и свои ценности выше ценности компромиссов и понимания. Именно в этом состоит психологическая причина безразличия «обычных» избирателей к апологетам компромисса на властных должностях — избиратели чувствуют, что такие компромиссы произойдут где-то за кулисами, без их, даже карнавального, участия, а поэтому чувствуют значительный дискомфорт, независимо от реальной сути таких компромиссов.
Нужно отметить, что подобные процессы происходят и среди сторонников «регионалов» — по аналогии можно назвать их «янфанами», потому что главным мотивом там также выступает более карнавальное или более фанатичное стремление высказать «фэ» чужой, якобы угрожающей власти. Ведь не раз приходилось слышать за последние месяцы от разных групп избирателей формулу «меньшего зла» — «во всяком случае, это наши/свои».
Что же касается общей характеристики, то обычному избирателю в Украине — независимо от фан-симпатий и их эмоциональных оттенков — нужны просто еще дважды выборы образца 2006 года, чтобы эмоционально привыкнуть к тому, что уважение и доверие к своим ближним — со всеми их недостатками — не менее нужны и полезны, чем подобные ощущения к далеким — со всеми их преимуществами — абстрактным «европейцам», «россиянам» или «китайцам», которые даже свои ядерные ракеты называют, словно кандидата на украинский политнеологизм — «дунфан».
Александр СЕРЕГИН, адвокат, доцент кафедры международного частного и таможенного права Института международных отношений Киевского Национального университета имени Тараса Шевченко:
— Украина должна гордиться собственным народом, который способен в одно слово вложить содержания больше, чем сто историков смогут потом исследовать в своих трактатах. Генетически помня, как переписывалась и продолжает переписываться история, как по-разному толкуются ее знаковые моменты, подобные слова имеют и собственный защитный код. Благодаря своей гениальной простоте и содержательности подобные жемчужины народного творчества никогда не дадут истолковать их в чью-то пользу, «переосмыслить» тот водоворот мыслей, с которыми каждый избиратель шел голосовать 26 марта 2006 года. Выбор, который был сделан, превзошел все ожидания. Низкий поклон тем, кто из всего разноцветья политических сил смог отыскать те, которые отвечают действительным цветам политической радуги и в прямом и в переносном смысле.
Переход от мажоритарной к пропорциональной системе выборов вызвал у избирателей ощущение обманутости. Мы привыкли отдавать свой голос за личностей, а не за политические силы, в состав которых они вошли. Так и стала одна пятая избирателей «юльфанами». Ирония, заложенная в данном слове, демонстрирует всю глубину внутреннего конфликта: именно из-за фигуры лидера, доверия к нему и веру в личные качества Юлии Тимошенко избиратели, голосуя за возглавляемую ею политическую силу, понимали, что отдали свои голоса и за тех, относительно кого они были категорически против. Я сам был свидетелем того, как в Шевченковском районе Киева люди голосовали за блок Литвина только потому, что в списке данной политической партии был человек с большой буквы, фигура, известная в районе и городе, — Михаил Голица. И в этом, по-видимому, есть народная мудрость. Историю создают личности, а силы и энергию такие личности черпают от народа. Именно поддержка и признание ответственности перед теми, кто фанатично поверил, отдал свой голос за, на первый взгляд, обычного человека, возможно, своего соседа по дому или улице, и создает Личности, которые обязаны доказать всем, что их фанаты не ошиблись, а выборы — это не игра в тотализатор. «Юльфаны» сделали свой выбор, теперь дело за вами, господа народные избранники!
Дмитрий ТАРАН, генеральный директор Ялтинской киностудии:
— Причина появления фанатов отдельных личностей заложена в природе социума. Из этой природы так же произрастает и культ личности. Постулат первый: не все люди равны. Энергетически. Жизнь большинства обывателей скучна и лишена взлетов и падений. Она ровная, как стол. А личность, которая имеет мощный характер, ясно формулирует цели, явно демонстрирует принципиальность как форму внутренней силы, дает обывателям то, чего они лишены — частичку этой силы. Появляется чувство «мы». В итоге возникает приобщение к той силе, которой у тебя нет и не будет никогда. Кстати, постановка этого вопроса — словами классиков марксизма и ленинизма о роли личности — является одной из наиболее интересных в кино. Именно харизматические герои являются главными в любом фильме. Ведь фильмы о размазнях всегда неинтересны. Поэтому, глядя на Юлию Владимировну, люди участвуют в интереснейшем «блокбастере» под названием «Харизматическая женщина в Украине». И болеют за нее.
Оксана КИСЕЛЕВА, кандидат философских наук, старший научный сотрудник Института философии им. Г. Сковороды НАН Украины:
— Я думаю, что появление «юльфанов», как и любое явление, имеет как положительную, так и отрицательную сторону. С одной стороны, оно свидетельствует о политической активности избирателей. Закончились годы политической апатии, когда избиратели считали, что от их личного выбора ничего не зависит. И это хорошо. С другой стороны, появление фанатов-избирателей стало возможным потому, что в обществе сильны патерналистские настроения (то есть стремление возложить ответственность за свою судьбу на какого-то конкретного лидера). И они не ослабли, а наоборот, усилились после оранжевой революции. Об этом свидетельствуют и социологические исследования. Логика избирателей такова: коль мы выбрали руководителей, то пусть они и решают для нас и за нас все проблемы. Думаю, в предвыборной кампании БЮТ сыграл именно на этой тяге избирателей к сильному лидеру. Поскольку за год правления Президент себя таким не показал, то его позапрошлогодний электорат голосовал за Юлию Тимошенко в надежде, что она сыграет роль «матери» нации. Поэтому «юльфанов» можно назвать наивными детьми, которые еще не повзрослели.
Оценивая процесс в целом, я бы сказала, что идет политическое взросление украинской нации, но этот процесс только начался. Граждане Украины должны понять, что нельзя перекладывать ответственность за свою судьбу на политических лидеров, какими бы заманчивыми обещаниями они не кормили народ. Мало выбрать руководителей, нужно выработать механизмы перманентного контроля и давления на власть, чтобы она работала на общество, а не на саму себя. И в этом плане очень важно не создавать себе кумиров и пророков. Ибо, как известно, нет пророка в своем Отечестве.
Виктор НЕБОЖЕНКО, политолог:
— По большому счету любая кличка оскорбительна: у предмета или у лица есть свое имя. Еще древние китайцы говорили: если хотите исправить ситуацию — назовите вещи правильно. Поэтому слово «юльфан» — это, конечно же, порождение нашей политической борьбы, это отголосок 2004 года. Кстати, сама Ю. Тимошенко многое сделала для того, что не фамилия «действовала», а имя. Вспомните, лого «Блок ЮЛИИ Тимошенко», где «Тимошенко» идет маленькими буквами — как в сигаретах пишут: «опасно для здоровья». Таким образом, бренд получился «блок ЮЛИИ», и это сильно действует и создает ауру народности. Правда, политтехнологи Юлии Владимировны должны знать из истории, что народная любовь бывает обманчивой, т.е. удерживать ее долгое время исключительно политическими и психологическими ресурсами крайне трудно. Ее нужно подкармливать. Либо включать вторую часть народного уважения — страх. Любовь и страх — вот два авторитарных фактора, которые позволяют очень долго связывать лидера с народом. Пока мы имеем только один фактор — такую любовь, которая вылилась в кличку юльфаны. Это люди, которые относятся к Ю. Тимошенко, как к харизматическому лидеру. В политологии харизматический лидер — это тот лидер, которому верят на слово. Вот он говорит: «Жить стало веселей». Видимо, ньюсмейкеры Ю. Тимошенко, когда она б ыла премьер-министром, думали, что они первые изобрели этот знаменитый девиз. Но по-настоящему, как известно, он принадлежит Сталину, который в эпоху чудовищных потрясений для СССР вполне серьезно говорил, что «жить стало веселее». Естественно, какое-то время люди верили этому и даже сейчас, через 50 лет, встречаются те, кто говорит: «Да, в то время жить, в общем-то, было веселее». Повторяю, этой кличкой называют не просто людей, которые лояльны или привержены Ю. Тимошенко, а, скажем так, яростных приверженцев. И это говорит о некоем сложившемся культе личности, который активно используется уже не только «вождем», но и, прежде всего, ее ближайшем окружением.
Игорь ЛОСЕВ, доцент кафедры культурологии Национального университета «Киево-Могилянская академия»:
— Политические фанаты — явление довольно распространенное, и не только у нас. Даже если посмотреть избирательные кампании во многих странах с традиционной демократией, то очень часто можно увидеть элементы такого футбольного соревнования, когда люди поддерживают свою «команду», наделяя ее всевозможными добродетелями и, соответственно, не воспринимая «команду» соперника.
Так что политические фанаты — это не просто нормальное, а неизбежное явление. Это свойственно людям наиболее политически активным, наиболее неравнодушным. Ничего в этом страшного я не вижу, если это не используется с целью противопоставления людей, регионов, этносов, конфессий и т.д. Тут весь вопрос в мере — чтобы это не доходило до психозов.
Дмитрий ТКАЧЕНКО, глава пресс-службы Донецкого областного объединения «Батьківщина», идеолог Донецкого фан-клуба Юлии Тимошенко:
— Появление в Украине фан- клубов Юлии Владимировны — это свидетельство, что наконец на ход большой политики в нашей стране начали влиять харизматичные личности, и очень много избирателей не просто симпатизируют им, но и хотят демонстрировать свою принадлежность к ним. И я не удивлен, что первые фан-клубы появились именно у Тимошенко. Это закономерно, особенно для молодежи — поскольку наше общество заполитизировано, ведь лучший способ высказать свою принадлежность к определенным идеям — это фан-клуб. Если партии были инструментами XIX—XX веков, то фан-клубы и вообще любые неформальные объединения — форма уже XXI века.
Кроме того, это определенная форма высказывания своих идей, форма заявления о том, что избиратель соглашается с идеями солидаризма, свободы. Не случайно на фирменных футболках фан-клуба Юлия Тимошенко изображена в образе Че Гевары. Это ассоциирование себя с идеями свободы, справедливости. И идеи эти — вечны, они не связаны только с конкретными личностями.
Ну а членами таких фан-клубов могут быть не только молодые люди, а просто люди социально ориентированные, как я их называю — «люди довгої волі», — похожие на тех, которых еще Чингисхан себе отбирал. Или, как говорил Лев Гумилев, — «пассионарии» — пассионарная молодежь с острым чувством справедливости, энергетического родства с Юлией Владимировной. Не удивлюсь, если спустя несколько лет именно из этих молодых людей родятся новые политические лидеры.
А вообще фан-клуб как определенная форма работы только зарождается. Уверен, что скоро мы увидим и новые подобные проекты.
Борис ПОТЯТИННИК, профессор Львовского Национального университета им. Ивана Франко:
— Несмотря на скепсис многих аналитиков, украинские политтехнологи доказали, что работать они умеют. Возьмем хотя бы то, как была организована избирательная кампания Юлии Тимошенко. Это была одна из самых удачных концептуальных разработок — и с точки зрения символики, рекламных материалов, постеров на улице, и с точки зрения того, как организовывались встречи, как вел себя политический лидер, общаясь с людьми.
От такого понятия, как «фаны», веет несерьезностью и, казалось бы, оно находится вне политики. Однако на самом деле такое явление существовало давно и не чуждо политической жизни. Вспомним хотя бы Кеннеди, тогда также сыграли значительную роль телевизионные технологии. Этот невероятно фотогеничный, волшебный, почти сказочный президент представлялся в правильном, предварительно хорошо обдуманном ракурсе и свете. И за ним везде ездили молоденькие девочки, которые хлопали в ладоши и подпрыгивали. Их всегда ловили телевизионные камеры, они украшали любую съемку.
Политтехнологи сегодня все чаще говорят о политических импрезах как о политическом театре, политическом шоу, и фаны в этом театре играют значительную роль. Много зависит от того, как конкретное событие подается на экране — как шоу или как фарс. Я — не политтехнолог, говорю об этом как медиа-эксперт и использую телевизионные термины. Но я уверен, что политику можно свести до уровня шоу, и тогда вчерашние избиратели, отстаивавшие определенные политические решения, становятся обычными «фанами», как те подпрыгивающим девочки, которые везде сопровождали Кеннеди…
Украину сегодня охватила определенная апатия, она устала от выборов, от политиков и, в определенной мере, разочаровалась в своих кумирах. Довольно дорого нам обошлись выборы во многих смыслах. Страну истощили соревнование и определенная истерия политической жизни. Мы нуждаемся в отдыхе. Поэтому все сложнее будет найти фанов, во всяком случае, к следующим выборам, когда люди уже отдохнут и снова позволят себя задействовать в предвыборных перегонах, будут выбирать себе кумиров и становиться фанами.
