Экс-председатель Верховного совета Крыма, лидер крымской организации КПУ Леонид Грач без особого энтузиазма стал депутатом Верховной Рады — в спикерском кресле парламента автономии он чувствовал себя, надо полагать, более комфортно и привычно. Главный крымский коммунист известен в политическом бомонде как фигура неоднозначная, достаточно амбициозная, но и обладающая незаурядными организаторскими способностями. Любители политических слухов уже давно прочат его в преемники лидеру КПУ Петру Симоненко. Справедливости ради, следует заметить, что руководство Компартии возможность подобной рокировки упорно отрицает.
Во времена раздела парламентских портфелей Леонид Грач был, пожалуй, единственным коммунистом, открыто призывавшим своих сопартийцев к сотрудничеству с «Единой Украиной». Коллеги призывам не вняли — и чем закончилось голосование по спикерским «пакетам» «нашеукраинцев» и коммунистов, всем известно: взаимными обвинениями. Об утраченной в результате коммунистами так называемой «золотой акции» Леонид Иванович жалеет, судя по всему, до сих пор. С этой темы он и начал беседу с корреспондентом «Дня».
— Любой ценностью, в том числе и так называемой «золотой карточкой», надо уметь воспользоваться вовремя. В данном случае «золотая карточка» коммунистов в плане получения политических дивидендов осталась нереализованной. И это вопрос, прежде всего, тактический. Я и сегодня остаюсь при том мнении, которое тогда декларировал. Аналогию можно провести с сюжетом русской народной сказки, когда Колобок, уйдя и от бабушки, и от дедушки, попал — известно, куда... Так вот, мы никуда не ушли. У нас был выбор — или остаться с «золотой акцией», используя ее как золотой запас, нигде не участвуя и имея право на чистейшую оппозиционность и т.д. Что, по сути, сделала Юлия Тимошенко, обыграв всех мужиков вчистую в тактическом смысле. Или же надо было отдавать себе отчет в том, что курс «золотой акции» может резко упасть, как оно и случилось. На тот момент коммунистам наиболее выгоден был расклад, предлагаемый «Единой Украиной». Согласно ему к фракции КПУ отходили оба вице-спикерских поста и пять-шесть комитетов, в том числе и стратегических. Можно было бы даже говорить о нескольких постах в правительстве. Но мы отказали в сотрудничестве «Единой Украине», предпочтя ей «четверку», из которой в итоге ничего не получилось. Зато Юлия Тимошенко, следует отдать ей должное, выжала из «четверки» все возможное, не запятнав при этом своей оппозиционности и оставив за собой право соперничать за лидерство в оппозиционном лагере с Виктором Ющенко.
Вот логика, и от нее никуда не уйдешь. Больше в этом созыве такого шанса стать обладателем «золотой карточки» и выгодно использовать ее, к сожалению, у нас не будет.
— Считаете ли вы распад «Единой Украины» свидетельством повышения уровня структурированности парламента?
— Я плохо себе представляю, как можно руководить фракцией в 180 человек. В распаде «Единой Украины», которая, в принципе, не была фракцией, а оставалась блоком, с точки зрения управления и мобилизации сил, есть свои плюсы. Рано или поздно в «ЕУ» все равно взяла бы верх партийная составляющая. Минус же в том, что сегодня руководителям фракций, входивших в блок власти, нужно гораздо больше времени тратить на поиски общего языка. С другой стороны, это никак не отразится на их пропрезидентских и проспикерских позициях, так как «заединщики», несмотря на фракционную фрагментарность, по-прежнему едины и сплочены. Проблем там не будет. Было бы наивным даже на это надеяться.
— Актуально ли на данном этапе говорить о смене правительства?
— Сейчас правительство — это «козел отпущения», кто бы его ни возглавлял и каким бы эффективным оно ни было. До тех пор, пока воздействие на экономические рычаги и составляющие не приведет к реальным серьезным изменениям в социальной сфере, естественно, не будет политического спокойствия «под куполом», а следовательно, правительство будут превращать в «разменную монету». Откровенно говоря, смена составов правительств — это сегодня один из самых популярных политических жанров.
— Как бы вы охарактеризовали то парламентское большинство, которое образовалось в момент утверждения нового Генерального прокурора?
— 347 голосов — это действительно рекорд и потрясающее событие, достойное запечатления в украинской политической летописи. На мнение депутатов повлияло то, что сам Святослав Пискун оказался, к удивлению многих, достаточно политически грамотным человеком. Он блестяще провел раунд встреч с фракциями. Традиционно прокурор воспринимается как нечто злое, карающее и т.д., а здесь — интеллигентный молодой человек, политически очень подготовленный. Такой карт- бланш от парламента и Президента ко многому обязывает новоиспеченного Генпрокурора. К тому же, с парламентской любовью, как и со всякой другой, соседствует коварство. Недаром говорят, что от любви до ненависти один шаг.
— Как вы относитесь к официально задекларированным намерениям руководства страны придерживаться курса на евроинтеграцию?
— Когда меня зовут в Европу, я задаюсь вопросом: «А где же я нахожусь?» Мы давным- давно географически и исторически находимся в Европе, и нас туда звать не надо. Что же касается интегрирования в европейские институты, структурирования экономики и взаимосвязей, то это огромный путь, и он далеко не бесспорен. Потому что он охватывает сразу несколько направлений интеграции — политическое, экономическое и военное. И огромная проблема заключается в том, каким образом синхронизировать эти три направления углубления взаимоотношений, с одной стороны, — с Россией, а с другой, — с Европой и Америкой.
— То есть вы сторонник продвижения «в Европу вместе с Россией»?
— Разумеется.
— А вам не кажется, что сближение России с Западом негативно отразилось на международном весе и значимости Украины? В частности, после создания «двадцатки» НАТО — Россия многие пессимистически высказывались о перспективах вступления нашего государства в Североатлантический альянс. Кроме того, существуют еще и исторически сложившиеся имперские амбиции России по отношению к нам.
— Не только амбиции, но и возможности у них, скажем так, побольше, чем у нас. Если мы будем отдаляться от России, то будем отдаляться и от Европы. Гарантом нашей интеграции в Европу выступает именно Россия. Несомненно, Россия набирает обороты на международной политической арене: обрела статус страны с рыночной экономикой, практически стала членом НАТО, вошла в «большую восьмерку», не сегодня — завтра вступит в ВТО. Нам нужен настоящий стратегический партнер, который будет нас поддерживать. В одиночку Украина не пробьется, к тому же одна она там не нужна. С украинцами попросту будут играть в «кошки- мышки».
— Как вы оцениваете процесс регионализации Украины? Выборы показали, что политические предпочтения западной и восточной частей страны существенно разнятся. Да и недавние назначения в Администрации Президента сделаны, по мнению многих аналитиков, в соответствии с системой сдержек и противовесов... — Мне кажется, слухи о возможностях донецкой, киевской и днепропетровской групп влиять на Президента сильно преувеличены. Я бы рассматривал недавние кадровые назначения в АП скорее как разумный взвешенный ход со стороны Президента, дающий влиятельным региональным силам шанс реализоваться, исходя из общегосударственных задач. Сегодня мы чересчур увлеклись, дискутируя о том, кто сильнее — Донецк или Киев. Это соревнование уже превращается в нездоровое.
Что касается состояния дел в регионах в целом, то я думаю, что мы вряд ли удержим Украину под жестким административным контролем, в системе назначенцев. Так мы не дадим ей раскрыться, поскольку различия между регионами необходимо использовать по принципу калейдоскопа, где из разноцветных кусочков стекла складывается красивейший узор.
Мы должны также идти по пути введения выборности губернаторов. Например, Владимир Путин полтора года назад привел российскую региональную элиту в чувство. У нас, слава Богу, нет национальных республик. Но, если мы действительно стремимся укрепить власть и хотим, чтобы она опиралась на мнение людей на местах, идти к этому необходимо через выборы губернаторов. Противники этой идеи говорили, приводя в пример Россию, что там, мол, создался так называемый «красный пояс». Но, скажите мне, кто в России, став губернатором, работал на разрушение государства? Все работали на укрепление. Это губернаторы первой волны ничего не смогли сделать — такие, как Александр Руцкой.
Губернаторские выборы можно было бы провести в 2006 году, вместе с парламентскими. — Ваше мнение относительно изменений, касающихся Нацсовета по вопросам телевидения и радиовещания?
— Ситуация вокруг Нацсовета и механизмы назначения его членов, по-моему, идут вразрез с хором повторяемым всеми нами постулатом о том, что СМИ должны быть независимыми и свободными. Надо принять закон, которым дать Нацсовету возможность формироваться вне стен парламента и за рамками президентского указа. И спрашивать с него по закону. А то мы политизируем эту проблему донельзя, загоняя ее в «прокрустово ложе» политических и экономических интересов. Так и получается несовершенный, суррогатный продукт. Вот и в этот раз: поборолись, что-то сформировали, кого-то утвердили, а через полгода опять пойдет возня.
— Насколько высока, по- вашему, вероятность того, что будут имплементированы результаты референдума апреля 2002 года? А вообще какие-то изменения в Конституцию этот парламент может внести?
— Думаю, нынешний парламент в Конституцию какие-то изменения внести сможет, однако не связанные с имплементацией. На имплементацию у парламента сил в триста голосов не хватит, какие бы формы и методы убеждения депутатов не использовались. Но Верховная Рада — это тот орган, который достаточно серьезно все время присутствует на политическом рынке, и политический торг при определенных каких-то зигзагах судьбы парламента я допускаю.
— Подтверждаете ли вы свое намерение участвовать в президентской гонке? Ведь вы, пожалуй, первый, кто сделал подобное публичное заявление...
— И первый, кто сполна за это получил. Я — человек последовательный, и коль уж я свои намерения сделал достоянием общественности, то от них не отступлюсь. А своим заявлением я хотел стимулировать рост политической культуры как в политике, так и в обществе.
