Несмотря на фактическое завершение холодной войны и коренное изменение баланса сил в мировом масштабе, бывшие соперники (Россия и США) продолжают сохранять менталитет прошлого. Особенно это касается США, поскольку Россия, находясь в затяжном экономическом и социально-политическом кризисе, была вынуждена заниматься поисками самой себя и потому на определенное время для нее утратила актуальность проблема соперничества с другими великими державами. Окончание холодной войны изменило только определенные военно-политические реалии, однако, это не привело к изменению сознания политических элит по оба берега Атлантики. Чем, как не инерционностью мышления американских стратегов, можно объяснить следующее:
«Во время встречи высокопоставленный чиновник США (заместитель госсекретаря США Марк Гросман) довел до ведома российских дипломатов планы Вашингтона расположить свои войска ближе к российским границам, отметив при этом, что эту передислокацию не следует рассматривать как агрессию»
(Симон Сараджхян, «Вашингтон сообщает Москве, что он продвигается на восток», «Москоу Таймс», 11 декабря 2003, www.themoscowtimes.com).
Несмотря на все заверения США о завершении холодной войны и стратегической важности дружественных отношений с Россией, они продолжают претворять в жизнь стратегию ограничения геополитического пространства России через расположение на ее периферии своих военных баз. Во время военного конфликта в Афганистане США создали военные базы в Узбекистане и Кыргызстане, которые функционируют и после свержения режима Талибан.
Поскольку для России регион Центральной Азии всегда традиционно был наиболее уязвимым местом ее геополитического пространства, нет ничего удивительного, что именно там появились первые американские военные базы на территории бывшего СССР. США также тренировали специальные подразделения Грузии и выразили пожелание отправить в Приднестровье «действительно международный контингент».
Если не обращать внимания на риторику Белого дома, а рассматривать только конкретные шаги американской администрации, то очевидным становится тот факт, что США всеми силами стремятся помешать возрождению могущества России, поскольку та в будущем может представлять угрозу интересам США. Прошло 12 лет после распада СССР, и за это время США взяли под контроль бывший социалистический лагерь, а сейчас они начали активно продвигаться на постсоветское пространство. Этим же желанием сохранить за собой глобальное превосходство объясняется также неприязнь и настороженность Вашингтона в отношении инициатив европейцев по созданию своих, независимых от США оборонных военных структур.
«Пауэлл сообщил в четверг, что американска администрация приветствует попытки европейцев улучшить свои военные возможности, которые значительно ниже американских, однако, эти попытки не должны угрожать НАТО. Он сказал: «Для США неприемлемо существование независимых структур ЕС, которые будут дублировать существующие возможности НАТО»
(Кристофер Маркис, «Пауэлл просит НАТО играть большую роль», «Интернешнл Геральд Трибьюн», 5 декабря 2003, www.iht.com).
Что касается России, то после распада СССР перед ней встала необходимость ответить на вопрос: а что же такое Россия? Уже не супердержава, не империя, может, региональная сила? И российские политики, и рядовые граждане были очень озабочены тем, что с Россией перестали считаться на международном уровне, что ее мнение уже никого не интересует. Эта неудовлетворенность и низкая самооценка вылились в поддержку политиков, которые обещали снова сделать Россию супердержавой. Правые политики ратуют за образование «либеральной империи» со всесторонним «увеличением и укреплением своей позиции лидера» в странах СНГ, левые политики традиционно поддерживают восстановление Советского Союза, а центристские и пропрезидентские партии настаивают на необходимости превращения России в великую державу со значительным влиянием как в регионе, так и во всем мире. Во время последних парламентских выборов в России очень успешно была разыграна карта националистических и великодержавных настроений населения страны — предвыборные лозунги империалистического пошиба сопровождались вполне конкретными внешнеполитическими действиями (создание ЕЭП, насыпание дамбы вблизи Тузлы, попытка «окончательно решить» приднестровскую проблему), что позволило пройти в парламент тем политическим силам, которые разделяют эту нынешнюю идеологию Кремля. Поэтому довольно высока вероятность того, что в ближайшей перспективе во внешней политике России усилятся националистические тенденции:
«Националисты, которым он (Путин) помог на выборах, потребуют больших усилий по установлению московского доминирования над соседними государствами, такими, как Грузия, Молдова и Украина, используя как экономические, так и военные рычаги влияния».
(«Парламент мистера Путина», «Вашингтон Пост», 9 декабря 2003, www.washingtonpost.com)
Россия, кажется, уже прошла нижнюю точку кризиса, вызванного упадком и распадом СССР и попытками сохранить и перестроить Россию уже на новых, не коммунистических основах. Теперь в России есть сильная, консолидированная власть, готовая взяться за возвращение государства на вершины мировой политики. С точки зрения российских политических элит, первой необходимой ступенькой на этом пути является достижение Москвой абсолютного доминирования на постсоветском пространстве. В такой ситуации становится понятно, что конфликт между США и Россией за контроль над постсоветским пространством неминуем. Анализ сообщений на тему урегулирования приднестровского конфликта, а также последних общественно-политических изменений в Грузии как в западных, так и в российских источниках массовой информации указывает на то, что неудачная попытка России решить территориальные и политические проблемы Молдовы путем создания там «асимметричной федерации» и сохранения присутствия российских войск в регионе является свидетельством начала бескомпромиссной борьбы между Россией и Западом (США и ЕС) за влияние на постсоветском пространстве.
«Россия... предпринимает решительные шаги для восстановления своего влияния в Центральной Азии и на Кавказе, где США укрепляет свои позиции и заполняет вакуум. На кону — республики бывшего СССР, которые сейчас работают и с Россией, и с США… События в Грузии могут стать катализатором для большего американо-российского соперничества»
(«Обойдет ли Россия США?», «Джейнс Форин Рипорт», 4 декабря 2003).
«Нарушения во время выборов в России продолжат испытывать отношения России и США, где высокие должностные лица встревожены тем, что они считают экспансией России в республики бывшего Советского Союза. На прошлой неделе Колин Пауэлл, государственный секретарь, и Дональд Рамсфельд, министр обороны, выразили неудовлетворенность тем, что Россия продолжает держать своих военных в Грузии и Молдове»
(Эндрю Джек и Гай Динмор «Выборы в России считаются фальсифицированными», «Файненшл Таймс», 8 декабря 2003).
Создание (а точнее, восстановление) военно-воздушной базы в Кыргызстане, подписание соглашения о Едином экономическом пространстве, решение построить дамбу в Керченском проливе, создавшее напряженность в отношениях между Россией и Украиной, инициативы по урегулированию ситуации вокруг Нагорного Карабаха, косвенное противодействие процессам преобразований в Грузии, которые были инициированы не Россией и оказались неприятным сюрпризом для нее, представление своего плана решения проблемы Приднестровья, в случае принятия которого позиции России в регионе значительно усиливались бы — являются элементами стратегии России. Эта стратегия направлена, во-первых, на укрепление доминирующей роли России на постсоветском пространстве и, во-вторых, на недопущение чрезмерного влияния других стран (в первую очередь США) в этом регионе.
«Нигде столкновение интересов так не выражено, как в Грузии и Азербайджане, где нефть, бедность, коррупция и сепаратизм создают потенциально взрывоопасную ситуацию. Еще больше усложняют ситуацию требования Вашингтона в отношении Молдовы, которую Россия считает стратегической из-за русского меньшинства и ее общей границы с Украиной, республикой, чрезвычайно важной для России из-за своих ресурсов»
(Джон Дали, «США необходима Realpolitik», «Вашингтон Таймс», 6 декабря 2003, www.washtimes.com).
Политика Запада сводилась к тому, чтобы как можно больше помешать укреплению России, которая в последнее время все чаще расходится во взглядах с западными демократиями и в росте международного влияния которой не заинтересованы ее геополитические соперники. Поэтому нет ничего удивительного, что Запад начинает все активнее противодействовать политике Москвы на территории СНГ.
Беглый анализ грузинских и азербайджанских выборов и их абсолютно разных результатов указывает на то, что ведущие международные игроки руководствуются прагматичными интересами, а не какими-то идеалами. Для США одним из приоритетов в их внешней политике является обеспечение доступа к каспийской нефти и ее беспрепятственной транспортировки. Если посмотреть, в каких странах США участвуют в военных конфликтах, то это либо нефтедобывающая страна (Ирак), либо потенциальная транзитная страна для транспортировки нефти (существуют планы использовать Афганистан для строительства трубопровода, который соединил бы нефтяные месторождения Каспия с Индийским океаном). Западные демократии публично закрыли глаза на то, как проходили президентские выборы в Азербайджане, — контролируемость и прогнозируемость ситуации в стране, богатой нефтью, значит больше, нежели соблюдение принципов демократии. А вот в случае с Шеварднадзе, который все меньше удовлетворял Запад, ничто не помешало западным демократиям продемонстрировать «принципиальность». При этом следует помнить о важности Грузии как коридора для транспортировки каспийской нефти в Турцию и далее в Америку.
Поскольку США не могли допустить, чтобы какие-либо важные изменения на постсоветском пространстве происходили без контроля с их стороны, тем более такие, которые влекут за собой укрепление позиций России, то нет ничего удивительного в том, что в зону особого внимания Белого дома попала Молдова. При этом США рассматривают конфликт американо-российских интересов в этом регионе достаточно серьезным, чтобы пойти на конфронтацию с Россией:
«Следующий залп по Кремлю сделал Пауэлл. Он напомнил о том, что на Стамбульском саммите 1999 года было принято решение о выводе российских войск с территорий Грузии и Приднестровья до 31 декабря 2003 года. При этом было сделано довольно неожиданное заявление: США предлагают свои услуги для мирного урегулирования приднестровской проблемы. При этом не было конкретизировано, какие это могут быть услуги: дипломатические, миротворческие или же оккупационные. Настолько далеко Вашингтон еще не забирался на территорию бывшего Советского Союза, компактно населенную русскоязычным населением... вывод войск противоречит геополитическим интересам России. Как и их присутствие в Грузии противоречит тем же интересам США»
(Владимир Тучков, «Дипломатическая битва за Приднестровье», Центр политических технологий, 3 декабря 2003, www.politcom.ru).
Призывы западных политиков о создании «действительно международного миротворческого контингента» для урегулирования проблемы Приднестровья выглядят довольно-таки безответственно из-за возможных трудностей, с которыми придется столкнуться иностранным миротворцам. В первую очередь, это проблема недоверия и настороженности со стороны населения и руководства Приднестровья. Новый миротворческий контингент вряд ли улучшит ситуацию, а вот присутствие иностранных войск может спровоцировать возобновление вооруженного конфликта. Показательно, что даже западные аналитики убеждены в бесперспективности и даже определенной опасности замены российских и украинских миротворцев в Приднестровье международными силами из числа стран НАТО и ЕС:
«Московские и тираспольские лидеры выступают против планов заменить миротворцев ОБСЕ миротворцами ЕС. Приднестровье, при поддержке России, требует, чтобы миротворцы были только из России и Украины. Такая миротворческая операция ЕС может оказаться еще более провальной по сравнению с той, которую выполняют миротворческие силы СНГ (а фактически России), которые только заморозили конфликт после того, как в 1992 году прекратились боевые действия»
(«Приднестровье: блокирование решения», «Джейнс Интелидженс Дайджест», 5 декабря 2003).
Поскольку и Россия, и США своими последними действиями четко дали понять, что они не слишком беспокоятся об интересах населения тех стран, политической ситуацией в которых они жонглируют с целью выяснения отношений между собой, руководству Украины стоит выработать стратегию поведения с обоими своими стратегическими партнерами, поскольку оно запросто может оказаться жертвой манипуляций как со стороны Москвы, так и со стороны Вашингтона. Украина сейчас уязвима как никогда — впереди политическая реформа и президентские выборы, а напряженность противостояния между оппозицией и провластными политическими силами постепенно растет. Поэтому возможностей для дестабилизации внутренней ситуации в стране будет более чем достаточно как для Кремля, так и для Белого дома. Учитывая стратегическую важность Украины как для одной, так и для другой стороны, у Украины есть все шансы превратиться в поле самой ожесточенной «битвы» между США и Россией.
Перед Украиной стоит задача трансформировать ту шахматную доску, на которой разыгрывают свои партии США и Россия. Она должна избавиться от статуса фигуры (даже очень важной) и попробовать приобрести статус игрока. Объектность Украины в отношении внешнего мира объясняется тем, что и общество, и политическая элита страны продолжают видеть себя исключительно в системах координат, исходными точками в которых являются либо Россия, либо Запад (США и ЕС). То есть априори Украина видит себя будто со стороны, с точки зрения либо Москвы, либо Вашингтона, либо Брюсселя. Однако отсутствует точка зрения Киева. За все годы независимости Украина не смогла создать свою систему координат, в основе которой лежали бы свои национальные интересы. Играть на противоречиях национальных интересов России и западных демократий выглядит очень соблазнительным. Но если это единственное, что государство может делать в своей внешней политике, то это проявление политической близорукости, поскольку такое государство всегда будет вынуждено реагировать на события, а не инициировать их.
Для того, чтобы создать украинскую систему координат для проведения эффективной внешней политики, в первую очередь следует определить национальные интересы государства, к которым будет привязана эта система. А в определении национальных интересов необходимой составляющей является наличие так называемой национальной идеи, то есть общественно-политического обоснования существования нации как государства. С сожалением следует констатировать тот факт, что в Украине ведущие политические силы фактически прекратили поиск, для государства до сих пор главной проблемой остается проблема самоидентификации, проблема нахождения своего места в этом мире. Если эта проблема так и останется нерешенной, Украина обречена и впредь выполнять роль некой разменной монеты, номинал которой будет варьироваться в зависимости от обстоятельств и отношений между ведущими мировыми державами — независимо от того, какая политическая сила будет находиться при власти в Киеве.
