Известно, что в основе всех достижений современных литературы, искусства и кинематографа лежат около десяти архетипических сюжетов (вечное возвращение, рождение и смерть героя и т. д.). Они повторяются и реинтерпретируются от эпохи к эпохе, от автора к автору, от произведения к произведению. В современной политике также можно встретить различные сюжетные линии, которые сменяются и накладываются одна на другую, образуя целые периоды в исторической биографии народов.
Такое многообразие сюжетов формирует характер нации, ее образную память, национальный способ восприятия и действия — в общем, все то, что при всей схожести современных политических институтов позволяет видеть в каждой отдельной нации ее неповторимый колорит. Что касается украинской политики, то рискну заметить, что ее основными сюжетами, переходящими из одного времени в другое, являются всего два. Первый сюжет — «у власти находятся не те…». Второй — «власть ведет не туда…». Восприятие практически каждого периода или персонажа в украинской истории может быть вписано в рамки этих двух схем. Мифология избирательных кампаний, идеология политических групп и риторика лидеров в точности воспроизводят эти же модели. И подавляющее большинство оценок новой власти можно тоже уложить в эти мифологические схемы.
Все было бы хорошо, если бы не нюансы: укоренившиеся особенности политсистемы, как «привидения» в доме, никуда не исчезают при ремонте и переезде хозяев, остаются той силой, которая адаптирует внешнюю среду к себе, а не наоборот. Тюннинг политсистемы посредством конституционно-политической реформы и смены одних элит другими — может не дать ожидаемых результатов, не решить тех проблем, которые не дают нормально жить и развиваться. Поэтому дискуссия о реформе системы власти в отрыве от фундаментальных вопросов политики относится скорее к сфере тактического PR.
ВО ВЛАСТИ АРТЕФАКТОВ
Подобная сюжетная недостаточность политики примитивизирует ее, делает безвариантной и нетворческой. Мифы и стереотипы становятся самыми устойчивыми факторами политики и подавляют все рациональные начала. Ограниченный набор негативных моделей восприятия делает политику априорно беспросветной, а политика на негативной основе не может быть источником позитивных проектов и обречена, в конце концов, на раскалывание общества.
Причина существования украинской политики, преимущественно в двух версиях-мифах, кроется в удобстве такой ситуации для тех, кто делает нашу политику. Для украинского политического процесса характерно самоописание в терминах черно- белых мифов, а не в наборах рациональных критериев и логических закономерностей. Состязательная парадигма в политике строится не по «стахановской» схеме оценки по результатам, а по законам физики мыльных пузырей, надуваемых за счет нагнетания негатива. Парадоксально, но факт: все украинские рейтинги сделаны на огульной критике законов всемирного тяготения, т.е. всего того, что на безальтернативной основе становиться повседневной реальностью. Последний пример — ЕЭП…
В оценке наших соседей мы также предпочитаем обращать внимание на то, «кто нам сколько должен», а не на то, что мы могли бы заработать вместе. Да и любая масштабная политическая инициатива в Украине, как правило, провозглашается в единственно возможной версии и не бывает не только продуктом согласования мнений, но и результатом элементарного научного расчета, никогда не имеет формы нескольких альтернативных сценариев. Наверное, этим и объясняется тот факт, что многие подобные инициативы захлебываются, едва успев стартовать.
Наши лидеры с большим энтузиазмом раздувают мифологическую составляющую политики и предпочитают подобную «матрицу» реальному пространству из проблем и противоречий. Прогресс в этой сфере не знает остановок: вместо таких традиционных адресатов действий власти и оппозиции, как пенсионеры, предприниматели, интеллектуальная элита, военнослужащие и т.д., появились новые референтные группы: эпический «Майдан» и «44% выборщиков- 2004». Большая часть апелляций сегодня адресована этим артефактам, поэтому все реальное с точки зрения европейской культуры рационализма, может «отдыхать»…
В нашей политической культуре до сих пор отсутствует такое важное для национального развития и полноценного мироощущения измерение, как время. В деятельности политиков преобладает либо прожектерство, как постановка вневременных целей, либо полное отсутствие стратегического мышления и сознательный отказ от работы на конкретно определенную перспективу. Никто не оперирует осязаемыми историческими величинами, в программах и стратегических государственных документах отсутствуют цели в горизонте жизни одного поколения людей. А если политика делается не для здесь и сейчас живущих людей, то непонятно, для кого тогда.
В итоге нет ни преемственности, ни поступательности в развитии. Оказывается, что нет и интервалов в новейшей истории, между которыми можно было бы ставить знак «+» и которые можно было бы объединять в единый вектор прогресса. Остается только догадываться, как будет оценен нынешний период теми, кто придет следом…
ФИЛОСОФИЯ «ДЕЛАНЬЯ»
При любых институциональных нововведениях, конституционно-политических реформах и прочих транзитах, мы рискуем всякий раз воспроизводить одну и ту же политическую модель в рамках «колеи», накатанной традициями и неформальными нормами. Ту, в которой идеология и стратегия замещается мифологией и в которой рациональные политические ожидания подменяются верой в богоизбранность лидеров. В которой вместо проектного расчета любые реформы строятся по принципу личного произвола и в которой неопределенность общих перспектив идет от непредсказуемости всего лишь одного человека. В которой политическим процессом движут не рационально-состязательные мотивы участников, а «серые кардиналы» и «директора-распорядители» и в которой система правосудия подчинена не закону, а моральному давлению. В которой любая власть будет начинать с безграничного кредита доверия, а заканчивать под крики «Ганьба!»…
Существование такой системы ни в коем случае не означает, что она будет сразу бросаться в глаза и отторгаться по причине очевидной ущербности. Напротив, она не будет обнаруживать себя полным отсутствием связи с политической реальностью. Ее будет характеризовать бурная деятельность, которую в английском языке скорее можно выразить словом «doing», чем «made». Т.е. будет «деланье». Настолько продуктивное, насколько может быть продуктивной алхимия: в отдельных административных, партийных, внешнеполитических и других «колбах» будут во всю проходить реакции шипения, пузырения, колебания температуры, смены цветов и т.п. Что-то упадет в осадок, что-то даст запах, что-то испарится, но в целом «деланье» будет производить итоги, а не результаты. Это не то, чтобы отсутствие изменений вообще, — это отсутствие необходимых здесь и сейчас изменений. Как в ситуации с украинской наукой и инновационной политикой.
Философия подобного «деланья» имеет свои характерные атрибуты. В наименовании акта усилий обязательно присутствует элемент подвижности. Не должно быть указания на измеримый конечный результат, процесс должен быть нацелен сам на себя. Цель процесса всегда должна быть внешней. Орудиями «деланья» будут служить многочисленные рабочие группы как форма безличного политического творчества, исключающая персональную ответственность, а также популярные нынче «дорожные карты» как очередная бюрократическая новация, абсолютизирующая процесс, а не результат. Получаем что-то до боли знакомое: «адаптация», «гармонизация», «оптимизация», «общие пространства» и «Болонский процесс»...
ЭФФЕКТ ГЕРОЯ Ф.КАФКИ
«На входе» такая модель иррационализированной политики, как ее не перестраивай, всегда будет строиться по принципу морально-драматического выбора и выборов под лозунгами угрозы. Правило «игры с нулевой суммой» будет дополняться еще и правом моральной инквизиции, которое наделяет победителя моральным мандатом на искоренение зла, т. е. оппонентов. Отказ от употребления этого мандата будет означать разочарование и признание, что лидер мифологического соревнования оказался «не тем».
В промежутке, мы будем получать крупносерийное производство новых мифов вместо поступков, «деланье» вместо действия.
«На выходе» будет маячить соблазн укрепления вертикали вместо построения горизонталей власти. Не из антидемократических побуждений, а по принципу «единого окна» для жалоб населения. Вон их сегодня сколько, и все идут не в жэк, не в местный исполком, не к своему депутату, а уже только наверх…
Как итог — «лидеры надежды» ближе к концу своей каденции будут превращаться в «лидеров терпения» и заканчивать свою миссию так же, как и все предшественники, вердиктом — «завел не туда». Опять получается уравнение с нулевым результатом.
Судьба таких политиков — трагедия, а биография народов — нескончаемая драма. Тех, кто будет пытаться понять хоть какую- нибудь логику и оценить происходящее рационально, будет сопровождать эффект героя произведений Ф. Кафки.
В этих мифологических рамках политического режима, единственной выигравшей стороной всегда будут выглядеть только две категории граждан — политдраматурги и представители ближайшего окружения «лидеров-Гамлетов». Технологи будут создавать содержание и атрибуты мифократии. А ближайшие соратники первых лиц будут максимально использовать неограниченные экономические возможности ограниченного во времени морального абсолютизма.
Из такой «колеи развития» не вытолкают никакие иностранные инвестиции, на которые у нас принято уповать. Латинская Америка, даже при колоссальных финансовых вливаниях, так и осталась Латинской Америкой…
Нормальная, компетентная, ответственная национальная элита в таких условиях никогда не появится. В политике каждая последующая группа будет «выкашивать» предыдущую. А в экономике под лозунгом «Реприватизируй нареприватизированное!...» будут хозяйничать не производительные, а перераспределительные коалиции. Разделение власти и бизнеса для многих тогда будет означать разделение головы и тела.
Весь первоначальный реформаторский задор и дух любых революций в такой системе будет обречен всякий раз вырождаться в заунывные призывы возрождать утерянные традиции, присоединяться к процессам и в невнятные концепции экономического, т.е. абсолютно неполитического прагматизма. Последний, рискует окончательно превратиться в устойчивое культурно-психологическое явление, избавляющее власть от необходимости давать ответы на рациональные вопросы — почему и зачем. Ответ будет очевидным — «Тому, що…».
На предыдущей стадии развития Украины государственная кадровая политика строилась по раннекапиталистическим законам: контролерами «хищников» в экономике и политике становились выходцы из той же среды, с соответствующими качествами и навыками, подобно тому, как губернатором штата Майями стал самый крутой местный пират.
Сегодня же логика государственной кадровой политики имеет совсем уж архаичные черты и не стимулирует даже полу- здоровой конкуренции. Кадровый подбор на разные уровни государственной администрации, как уже видно, проводится по принципу из известного анекдота: «Ты умеешь играть на скрипке?» — «Не знаю, не пробовал…». И те, кто «не пробовал», начинают сразу с сольных концертов на больших и малых сценах.
ПРОРЫВ РЕАЛЬНОСТИ
Изменить подобную систему сможет только прорыв реальности — вторжение в сознание масс и элит потрясающего своей реалистичностью другого архетипического сюжета.
Это может произойти в двух случаях. Первый и самый нежелательный — в результате серьезного общенационального катаклизма. Этого, как говорится — не дай Бог!… Второй — в случае появления такой политической силы, которая сможет абсолютизировать действие, а не слово. Что тоже может обернуться неожиданными последствиями из не очень далекой истории…
Есть еще и третий, более эволюционный вариант — внесение в национальную мифологию (или «педагогику духа», как ее определял Гегель) новых воспитательных элементов: возвращение политики в сферу предметно-соревновательной реальности, освоение нового политического языка, развитие меритократических элементов в механизмах власти, производство новых символов национального успеха и отказ от негатива как от доминирующей политической идеологии. Создать все условия для того, чтобы в массовом сознании появился еще один, позитивный тип восприятия политических явлений, — это задача для действительно новой политической силы.
Хотелось бы, чтобы наконец-то она сформировалась. Но для этого надо, по крайней мере, отказаться от удобной практики воспроизводства старых мифов, приводящих к разочарованию и скепсису по отношению к тем, кто сегодня претендует на статус «совести нации».
