В России, возможно, начнется десталинизация, уже третья по счету. Первую начинали Берия и Маленков. По некоторым данным, они были настроены весьма решительно. Но у них не получилось. Вторую попытку сделал Хрущев после своих докладов на ХХ и ХХII съездах КПСС. От наиболее одиозных форм сталинщины отказались, но тем, кто сверг верного ленинца, и этого оказалось слишком много. Последовал брежневский откат с преследованием диссидентов, психушками и вторжением в Чехословакию.
После 1991 года российская власть не ставила задачу десталинизации, а после прихода к власти Путина вообще пошла речь о том, что более эффективного менеджера Россия, а с ней и весь Советский Союз, и не знали. И вот российская власть снова хочет начать борьбу с наследием Сталина. План ее реализации представлен президентским советом по развитию гражданского общества и правам человека.
В документе предусматривается ряд мер по преодолению сталинизма. В частности, речь идет о мемориалах жертвам политических репрессий, окончательной политической реабилитации пострадавших в те и последующие годы. Достаточно важным, на наш взгляд, представляется предложение об открытии архивов и свободном доступе к ним не только избранных ученых, а и всех желающих.
Не будем подробно останавливаться на причинах, побудивших российскую власть снова заняться десталинизацией. Представляется, что они носят случайный и конъюнктурный характер и являются средством внутренней борьбы в правящей элите накануне парламентских и президентских выборов. Не последнюю роль играет и пропагандистский эффект, в первую очередь рассчитанный на внешнее потребление. Президенту Медведеву, как воздух, необходима западная поддержка. Первые успехи уже есть. Вашингтон явно склоняется в его сторону, о чем откровенно говорил в Москве вице-президент Байден. Так что достигнутое нужно срочно закрепить, а декларируемая десталинизация как нельзя лучше подходит для этого.
Даже такие весьма ограниченные и по большей части декоративные шаги вызвали ожесточенную дискуссию в обществе. На первый взгляд странно, но страна, пережившая ужасы сталинизма, потерявшая миллионы своих граждан, остается сталинистской на ментальном и даже подсознательном уровне. Глава совета Михаил Федотов несколько удивлен таким поворотом событий. В интервью «Независимой газете» он заявил: «Я все время пытаюсь объяснить своим оппонентам: «Дорогие мои, мы Сталина вообще не трогаем. Зачем же вы кричите, что не дадите его в обиду?». Да никто его не трогает. Как он лежит у Кремлевской стены, так и лежит. Дело не в нем, дело в гораздо более серьезных вещах. Мы не боремся с призраками, мы боремся с тоталитарным сознанием, с представлениями о том, что «лес рубят — щепки летят», «кто не с нами — тот против нас». Иначе мы не сможем провести никакую модернизацию — а без этого на нас будут смотреть, как на дикарей. А я не хочу, чтобы на мою страну смотрели, как на какой-то зоопарк».
В этом пассаже и скрыта вся противоречивость заявленной десталинизации. Как ее в принципе можно проводить, если самого Сталина не трогать?! Как можно бороться с тоталитарным сознанием, не затрагивая одного из его творцов? Это невозможно в принципе, все остальное будет только паллиативом, декларациями и имитацией бурной деятельности.
И дело не в десталинизации как таковой. Не в ней причина болезни, поразившей общество не только России, но и в значительной степени все пространство СНГ. Анальгин может на некоторое время унять зубную боль, но он не заменяет визита к стоматологу со всеми вытекающими последствиями. Сталинизм — составная часть тоталитаризма, его наиболее одиозное следствие. Поэтому борьба с ним без изменения основополагающих основ государства и общества обречена на поражение.
Нужно ясно понимать, что ленинизм-сталинизм возник не на пустом месте, не был привнесен извне, а пал на благодатную почву государственного патернализма, отсутствия демократических основ в первую очередь в мышлении людей. И если в Германии гитлеризм был историческим вывихом, от которого она за относительно короткий срок излечилась, то СССР стал закономерным продолжением в ухудшенной форме всего того, что осталось от царской России — крепостной империи.
Спорить со сталинистами и теми, кто восхищается эффективным менеджером, дело вообще-то бесполезное. Они доводов логики не воспринимают. Их не пронимают ни огромные масштабы репрессий, ни голодоморы, ни гигантское количество солдатских жизней, потерянных в войне из-за просчетов Верховного, ни жестокое обращение с бывшими пленными, оказавшимися в руках противника из-за бездарности главнокомандующего и его генералов, ни что бы то ни было другое из его «деяний». Вспоминают, что при нем цены снижали, хотя тех, кто это помнит, практически не осталось, при этом сознательно закрывают глаза на то, что после такого механического снижения последние товары исчезали с полок магазинов. Рассказывают, что при Сталине не воровали, и не хотят и слышать о громких коррупционных делах, которые из-за их масштаба просто невозможно было скрыть. Это же нужно было довести житницу Европы, поставляющую зерно и масло даже в Америку, чтобы она десятилетиями импортировала мясо и пшеницу!.. Даже в 1970—1980 гг. большая часть страны жила по карточкам. Из-за этого же типа мышления в Украине по TV считают дни прибытия гречки... из Китая.
И ладно бы сталинисты были маргиналами, не понимающими сути происходящего... Нет, среди них много научных работников, предпринимателей и менеджеров. За несколько дней до последних парламентских выборов довелось беседовать на политические темы с одним из топ-менеджеров серьезного банка из первой десятки. Он собирался голосовать за коммунистов. Он прекрасно знал, что ничего коммунистического у лидеров этой партии нет. И что товарищ Сталин рассматривал бы их не иначе как предателей дела рабочего класса. И тем не менее наш собеседник упрямо повторял, что только они могут навести в стране порядок. Правда, на вопрос, почему они не сделали это в советское время, последовал ответ: «Сталина на них не было!» Где тут рациональное и логичное? Его нет по определению и спорить тут — все равно, что, как говорят англичане, to bark at the moon — лаять на Луну.
Рациональное объяснение приверженности Сталину дать невозможно. В день его похорон многие искренне плакали — открыто, на площадях, гибли в столпотворении на Трубной площади в Москве. Причем в их числе были и те, кто лишь чудом вырвался из его лагерей, члены их семей, пострадавшие в репрессиях. Кое-что можно объяснить бесконечным пропагандистским промыванием мозгов, отсутствием альтернативной информации, закрытостью общества и даже страхом. При всем действительном воздействии на людей они имели преходящее значение, и любовь к «отцу родному» рассыпалась бы при столкновении с реальной информацией. Но ничего этого не произошло, а если и затронуло, то гораздо меньшее число людей, чем должно было быть по логике. Наш сосед, попавший в плен в первые дни войны, прошедший гитлеровские лагеря, а потом сталинские и освобожденный лишь благодаря счастливому стечению обстоятельств, в мартовские дни 1953 года оказался в Москве. И, конечно, пошел поклониться «отцу всех народов» в Колонный зал Дома союзов. Его чуть не раздавили в возникшей давке, и все равно он вспоминал «лучшего друга физкультурников» со слезами на глазах. Что хорошего он видел от него? Его родители и все село вымерли в Голодомор, но все равно — воспоминания со слезами на глазах... Ну ладно, пусть «создал великое государство», пусть «довел страну от сохи до атомной бомбы», пусть «войну выиграл». Но из-за этого не плачут, в день похорон об этом просто с благоговением вспоминают...
Советское государство резко усилило свои социальные функции. Исчезла безработица, появилось доступное образование, сформировалась система медицинской помощи, пенсионное обеспечение. Все это как раз и способствовало появлению «уверенности в завтрашнем дне». Зачем теперь думать о хлебе насущном, если на государственном предприятии тебя ждет гарантированная зарплата? Незачем теперь беспокоиться о будущем своих детей, ведь государство гарантирует им образование. Не надо бояться и старости — государство даст пенсию. И так далее. Усиление социальных функций сталинского государства во многом удовлетворило базовые потребности людей. Уверенности в безопасном будущем способствовало и наличие «непобедимой и легендарной».
На месте прежнего Бога на уровне подсознания появился новый идол, от которого стали зависеть все блага, — государство. У этого идола было и писаное учение (марксистско-ленинское), были храмы в виде красных уголков и ленинских комнат, была армия жрецов в лице партполитработников, были иконы в виде памятников и портретов вождей, были священные символы для личного пользования — в виде партбилетов, пионерских галстуков и т. п. Мавзолей был главным храмом новой религии, в нем покоились мощи основателя государства. Выработаны были и ритуальные правила почитания идола — пионерское «Всегда готов!», всеобщее одобрение, если надо — осуждение старшим поколением и многое другое.
В день похорон верховного идола люди плакали именно из-за внезапно пошатнувшейся уверенности. Как жить дальше? А можно ли теперь будет зарабатывать на кусок хлеба, можно ли будет учить детей, можно ли будет ходить в поликлинику? А будут ли по-прежнему у высоких берегов Амура часовые Родины стоять? Первое постановление ЦК КПСС и Совета Министров после смерти Сталина начиналось словами: «С целью обеспечения бесперебойной работы...». Как-то само собой следовало, что без Сталина такую бесперебойную работу нужно обеспечивать специальным постановлением высших органов власти и принимать меры.
Настолько была сильна общественная инерция, что понадобилось почти три года, чтобы верхушка партии решилась на открытое осуждение Сталина и его преступлений. Но парадокс заключался в том, что делали это его подельники, у которых самих руки по локоть в крови. Нужна была нешуточная изворотливость, чтобы объяснить свою роль при главном преступнике. И тогда Хрущев выдвинул идею о том, что не знали, не ведали (и это при том, что он был членом Политбюро)... Конечно, такая десталинизация не могла быть глубокой по определению, ведь делали ее те, кто на самом деле этого не хотел. Отсюда рецидивы возврата сталинизма при Брежневе. Еще в 1959 году поэт Борис Чичибабин писал:
Однако радоваться рано —
И пусть орет иной оракул,
Что не болеть зажившим
ранам,
Что не вернуться злым
оравам,
Что труп врага уже
не знамя,
Что я рискую быть
отсталым,
Пусть он орет, —
а я-то знаю:
Не умер Сталин.
Казалось бы, у нынешней власти в России в этом отношении руки развязаны. Никто из ее лидеров в преступлениях сталинизма не замешан, хотя бы в силу временного фактора. Провести тотальную демократизацию страны можно и нужно. Она давно назрела — но нет, старое продолжает хватать и не пускать новое. Наоборот, сталинско-советская система продолжает жить и здравствовать. И дело не только в ментальности, а в том, что созданная Сталиным бюрократическо-монопольная система оказалась выгодной правителям и всем тем, кто питается с барского стола.
Сейчас в Украине власть много говорит о реформах, их радикальности и желании модернизировать страну. А ей не верят. Не только потому, за долгие годы наплевательского отношения к народу власть утратила остатки доверия. Любой здравомыслящий человек без глубокого политологического анализа понимает, что реформирование без демократизации невозможно. Поэтому громогласная административная реформа выродилась в пароходный свисток. Увлечение административными мерами — это не от недостатка ума или непонимания проблемы, это принципиальное неприятие любых других методов управления, кроме командных. И это тоже наследие сталинизма, от которого украинская власть не может и не хочет уйти. Уж какой реформатор был кандидат в президенты Сергей Тигипко — а как он предлагает решить проблему зарплат в конвертах? Административный нажим ничем хорошим не кончается, власть загоняет экономику в тень, в частности зарплату. Положение ухудшается, нажим усиливается. Эта цепная реакция имеет только один выход — площадь Ат-Тахрир, в нашем случае — Майдан. А не Майdан’s.
Когда Польша начала административную реформу? Только тогда, когда провела значительную демократизацию в первую очередь экономики, покончила с остатками коммунистического господства. Почему так сложно открываются архивы в России? Какие тайны могут они хранить о годах сталинщины и брежневщины? Да никаких. Но это позволяет сохранять призрак прошлого, который продолжает гулять по просторам стран СНГ. Власть, как российская, так и украинская, боится открытости в отношении прошлого и настоящего. Принимается закон о доступе к информации — а ее продолжают утаивать, и в первую очередь на самом верху. Где подробная смета расходов Президента и его аппарата? Кабинета Министров? Да любого городского головы? Попробуйте потребовать такие данные: в лучшем случае вас заставят послать письменный запрос — и ждите ответа... И это тоже наследие сталинщины, отсутствие демократических основ жизни общества. Власть, которая принимает законы и сама же их нарушает, никогда не сможет реформировать страну. Давно пора оставить какие-либо надежды на такие чудеса. Их не бывает в принципе.
И все же с чего-то нужно начинать, хоть с самого малого. Откроем архивы — одним движением, так как это было в Польше, Чехии, странах Балтии. Без комиссий и прочих бюрократических процедур. С завтрашнего дня. И тогда многие чиновники и политики поймут, что власть не шутит и не занимается имитацией. А если кто-то не понял, то пусть ответит по всей строгости за нарушение закона о доступе к информации. Премьер Сингапура Ли Куан Ю не побоялся в качестве апелляционной инстанции взять лондонский городской суд и тогда сингапурский судья отвечал, почему его решение было по кассации отклонено. Можно долго говорить о реформировании судебной системы и ухода в ней от коррупции, а можно сделать, как на далеком от нас острове, и многие в мантиях у нас крепко подумали бы над тем: брать или не брать... А потом можно подумать и об их зарплате.
Не нужно слепо копировать чужой опыт, есть и свои прекрасные наработки. Только была бы политическая воля — вот в чем вопрос. Проявите ее. Хотя бы из чувства самосохранения.
