Сегодня наркомания и наркопреступность становятся все более угрожающим вызовом существованию современной цивилизации. Как и любые другие социальные явления и процессы, они быстро изменяются, модифицируются, приобретают новые, иногда совсем неожиданные формы и качества. Такое состояние нуждается в соответствующих действиях и мерах всех субъектов наркополитики государства, в том числе — изменении стереотипов в традиционных подходах к стратегии и тактике противодействия этому опасному социальному явлению.
Об этом мы говорим с председателем Государственной службы Украины по контролю за наркотиками Владимиром ТИМОШЕНКО.
«СОЦИАЛЬНЫЕ КОРНИ НАРКОМАНИИ МОЖНО ЧЕТКО ОПРЕДЕЛИТЬ, ЕСЛИ ВОВРЕМЯ ОБРАТИТЬ НА ЭТО ВНИМАНИЕ»
— Владимир Андреевич, каковы особенности наркоситуации в Украине по сравнению с другими странами?
— Первое и самое главное: наркомания — проблема всемирная и касается каждого человека, который живет на планете Земля. Нет ни одной страны, в которой бы не существовало этого зла. Ежедневно в мире от злоупотребления наркотиками умирает 500 человек. Считаю, что на сегодняшний день для нашей страны проблема наркомании является проблемой номер один.
Ситуация в Украине от других стран отличается тем, что у нас до недавнего времени не существовало общегосударственной наркополитики. Каждое ведомство действовало в пределах своего видения: в основном ситуативно, часто наивно, иногда неправомерно, редко профессионально и эффективно. Ныне мы это положение пытаемся исправить, взяв на себя ответственные координирующие функции. В других странах уже давно существует сбалансированная политика противодействия незаконному использованию наркотиков, которая предусматривает одновременно применение мер по сокращению спроса на наркотики и борьбе с их незаконным предложением. Мы пытаемся использовать лучший мировой опыт, приблизится в своей деятельности к европейским стандартам.
Наркомания — это не столько заболевание конкретного лица, сколько болезнь общества; то есть она имеет не только биологические, но и социальные корни. Поскольку эта болезнь разрушает не только личность, но и общество и государство в целом, очень важно правильно ее диагностировать. У нас впадают в крайности именно в оценке наркоситуации: одна крайность — у тех, кто обеспокоен, но непосредственно не отвечает за эту сферу (например, журналисты), другая — у тех, кто за это отвечает, но им не совсем выгодно показывать состояние дел с наркотиками в Украине в том ракурсе, в котором оно фактически существует.
— Почему?
— Если вам поручили выложить плиткой сто метров тротуара, то при проверке работы вы постараетесь показать именно те пять или десять метров, где все сделано идеально. Места с дефектами вы попробуете обойти. Ответственных за наркоситуацию спрашивают: почему растет количество наркопотребителей, почему растет количество преступлений, совершенных наркоманами, почему все больше и больше умирает людей от наркотиков? Прямо и правду говорить этим «ответственным» людям невыгодно, потому что нынешняя национальная статистика выглядит далеко не привлекательной. Поэтому в отчетах фигурируют огромные и «значительные» цифры относительно тысяч возбужденных уголовных дел против наркопотребителей и мелких наркодилеров, десятков и сотен килограммов изъятой маковой соломки, вроде бы активного противодействия контрабанде тяжелых наркотиков и борьбы с международным наркобизнесом.
Вот скажите, в какое ведомство вы обратитесь, например, если увидите шприцы, которые валяются на улицах? По-видимому — в милицию. Но разве она за это отвечает? Ее ли это недосмотр или, возможно, других министерств и ведомств, общественных и родительских организаций? Я не отбеливаю милицию, но в этом случае она — козел отпущения. Наркозависимый — это, как правило, молодой человек, у которого есть родители, друзья, он учится и воспитывается в школе или вузе. Почему он оказалась в такой ситуации? В действительности социальные корни наркомании можно четко определить, если вовремя обратить на это внимание.
Что способствует наркомании? Сказать, что это проблема только бедных — неправильно, хотя как одну из причин бедность можем назвать. Начинается все из отношений в семье: понимают ли ребенка родители, нашли ли ему любимое занятие — спорт, музыку, рисование и тому подобное (энергию, которая высвобождается у подростка, нужно куда-то направлять), окружен ли, наконец, ребенок родительской любовью и заботой? Человек живет в обществе, общество на него влияет (и положительно, и негативно тоже), поэтому именно общество за человека и отвечает.
— Раньше наркополитика в Украине была карательной: наркозависимых людей ожидала ответственность, ограничение, вместо лечения — наблюдение со стороны правоохранительных органов. Изменилось ли сегодня отношение к потребителям наркотиков, приравниваются ли они так же в своей ответственности к наркодилеру?
— Наркомания как явление имеет две стороны — спрос на наркотики и предложение. Здесь уже действуют законы рынка — появляется уголовный наркобизнес. Одно время мы взяли курс на то, чтобы бороться с наркобизнесом, то есть с предложением. И здесь первую скрипку играли силовики — милиция, таможенники... Считалось, что если не будет что потреблять, то не будет и потребителей. Но, смотрите, как развивается общество: в Интернете сегодня можно легко узнать, как сделать наркотики в домашних условиях. Развивается химия, фармакология — сколько сегодня психоактивных лечебных средств! Появляются новые «дизайнерские» наркотики, созданные на основе химикатов. Каждый год синтезируются десятки, сотни новых наркотиков во всем мире, которые еще не исследованы. Поэтому те, кто боролся с предложением, вдруг почувствовали, что не справляются с этой лавиной: курительные смеси, аэрозоли, соли для ванн, пластыри...
Мы пришли к выводу, что каждого, кто начал принимать наркотики, нельзя превращать в изгоя. Нужно помогать им выпутаться из этой паутины, понимая, что наркозависимость — это такая же проблема, как алкоголь, табак и игромания. Нужно работать со здоровым обществом — проводить общую профилактику этого опасного явления. Каждый, кто потребляет наркотики, за свою недолгую жизнь затягивает в сети еще 10—15 других людей. Бесспорно, что наркозависимый часто становится наркодилером, только уличным, можно сказать, — любительским. А «профессиональный» наркодилер не курит, не нюхает и не колется. И именно он является настоящим преступником. Задача соответствующих специалистов и общественности — вырвать наркозависимого из наркосреды. Нужно не давать зависимым замкнуться, все делать для их ресоциализации, то есть для возвращения больного наркоманией в здоровое общество. Не отдалять их от общества, а притягивать. Должны быть профессиональные специалисты, которые знают человеческую душу и психологию. Родители также должны знать, как действовать, когда узнают, что их ребенок принимает наркотики. Я бы не нянчился с сознательными наркодилерами. Но нужно думать, чтобы под эту гребенку не загребать и их жертв. Вот именно в этом направлении нужно формировать государственную политику.
«ПРОЕКТ НАЦИОНАЛЬНОЙ СТРАТЕГИИ УКРАИНЫ ОТНОСИТЕЛЬНО НАРКОТИКОВ СКОРО БУДЕТ ПОДАН В ВЫСШИЕ ВЛАСТНЫЕ ИНСТАНЦИИ»
— Вы как-то отметили, что разработанный ДСКН вместе с представителями государственных институтов, ведущими отечественными и международными экспертами, общественностью проект Национальной стратегии Украины в отношении наркотиков (на период до 2020 года) является своеобразной наркоконституцией. Но вот уже почти год Стратегия не утверждается на государственном уровне. В чем здесь проблема?
— Мы — единственная страна в Европе, у которой не было государственной стратегии наркополитики. В Стратегии, которую мы ныне хотим принять, есть место и Министерству образования, и Министерству социальной политики, и Министерству финансов, и Министерству здравоохранения, и тому же МВД. Каждый должен отвечать за свою сферу. Должна быть система скоординированных мероприятий. Нельзя, чтобы медик-нарколог осуществлял детоксикацию наркозависимого и вместе с ним не работал психолог. Ныне, если человек становится наркоманом, — это уже клеймо, родители скрывают болезнь, боятся позора и осуждения окружающих. Но почему родители не прячутся, если ребенок заболел гриппом? Нужно чувствовать не стыд, а проблему. Нужны специалисты, которые подскажут родителям, что не надо лечить с помощью ремешка или с помощью тюрьмы — там их не вылечат.
— Какие задачи ГСКН в этой системе?
— Самая главная задача нашей Службы — координировать действия соответствующих органов исполнительной власти по формированию и обеспечению реализации государственной политики по вопросам обращения наркотических средств, психотропных веществ, их аналогов и прекурсоров. Важной составляющей нашей работы является налаживание эффективного мониторинга наркоситуации. У милиции, например, есть своя статистика относительно потребителей наркотиков. Их видение ситуации сводится к уголовному аспекту. Медицина тоже по-своему учитывает наркозависимых, потому что наркомания — это медицинский диагноз. Но кого медицина выявляет и учитывает? Того, кого родители привели, кого нашли в парке в состоянии передозировки. А все другие для них, в сущности, не существуют. Поэтому необходимы общие для всех методологические подходы и к цифрам, и к оценке фактов. Разработкой и внедрением такой системы мониторинга сейчас занимается наша Служба.
— Вернемся к вопросу Стратегии. Так почему она до сих пор не утверждена?
— Понимаете, в разработанной Стратегии приоритетным является новое видение проблем, предложение более эффективных методов преодоления наркомании, которые работают в других странах мира, а у нас используются еще не полностью. Передовые инновационные подходы не всегда вписываются в наше действующее законодательство, куда, как в прокрустово ложе, пытаются запихнуть нас чиновники-перестраховщики. Поэтому мы вынуждены объяснять, убеждать своих коллег из соответствующих министерств, настаивать, а иногда и соглашаться на компромисс. Ныне это все позади, дополненный и «отшлифованный» проект Стратегии находится в последнем бастионе согласования — Министерстве юстиции, и в ближайшее время будет подан на утверждение в высшие властные инстанции.
— А как в отношении закона о Службе? Его же тоже должны были принять. Почему за два года нет закона?
— Здесь ситуация подобная. Когда было предложено принять закон, в котором надо предусмотреть предоставление нашей Службе правоохранительных функций, сначала говорили, что это невозможно, потом — что в этом что-то есть, а уже впоследствии — что иначе и быть не может. В России, как только приняли соответствующий закон, сразу провели аресты, в частности, в полиции — от простых сотрудников до генералов. Потом таким же образом, но уже по материалам полиции «брали» на преступных действиях сотрудников ФСКН (Федеральная служба Российской Федерации по контролю за оборотом наркотиков. — Ред.) В Европе и других странах мира также нет монополии одного какого-то правоохранительного органа на борьбу с наркобизнесом.
— А какая в Украине ситуация?
— К сожалению, монополия в сфере борьбы с наркомафией в нашей стране остается за МВД. И, конечно, есть искушение сохранить эту монополию. Так безопаснее, по крайней мере, для тех правоохранителей, которые, имитируя борьбу с наркобизнесом, в действительности перешли на службу к наркобаронам. Но у руководства украинского правительства мы находим понимание и поддержку, в частности и от вице-премьер-министра Украины К.И.Грищенко, других членов правительства. Поэтому есть надежда, что Указ Президента относительно ГСКН будет выполнен в полном объеме.
«ЗАМЕСТИТЕЛЬНОЙ ПОДДЕРЖИВАЮЩЕЙ ТЕРАПИИ МОЖНО СКАЗАТЬ «ДА» ИЛИ «НЕТ» ТОЛЬКО ПОСЛЕ РЕСОЦИАЛИЗАЦИИ И РЕАБИЛИТАЦИИ»
— Какой должна быть роль гражданского общества и СМИ в разрешении проблемы с наркоманией в Украине?
— Очень серьезной. Мы не только возлагаем большие надежды на общественность, а тесно и эффективно сотрудничаем с неправительственными организациями, которые занимаются проблемами борьбы с этой эпидемией XXI века. При ГСКН действует Общественный совет, куда входят специалисты разных отраслей и профессий, от врачей и фармацевтов до участников программ заместительной поддерживающей терапии (ЗПТ). К сожалению, наше желание активно сотрудничать со средствами массовой информации не всегда приносит ожидаемый результат. Берясь за освещение темы наркомании, некоторые журналисты не владеют необходимыми знаниями для объективного воспроизведения проблемы, пишут поверхностно, нередко делая непрофессиональные выводы, осуждая и позоря жертв наркомании, а не ее виновников. Часто это, наоборот, отдаляет всех нас от правильного решения проблемы. То есть желания, намерения и лозунги будто правильные, но методы и пути их реализации сомнительные, а иногда и недостойные. Однако мы постоянно, методически и настойчиво проводим разъяснительную работу, и это в основном дает позитивные результаты.
Стоит добавить, что проблема профессиональности касается и подбора соответствующих кадров для нашей Службы. Сегодня в государстве отсутствуют какие-либо институты, которые готовили бы специалистов по этим вопросам. Есть хорошие специалисты в отдельных сферах, например, в медицине, психологии, фармации, правоведении и тому подобное, а специалистов, которые бы объединяли все названные профессии в одном — единицы. Мы собираем людей, можно сказать, «поштучно». Учим других и учимся сами. Недавно впервые в истории Украины удалось провести международную конференцию высокого уровня, которую нам помогли организовать ООН и Группа Помпиду Совета Европы и на которой обсуждались глобальные проблемы борьбы с наркоманией, в том числе придирчиво подвергалась анализу наша Стратегия. Сотни светил со всего мира, которые занимаются этими проблемами, анализировали, критиковали, высказывали советы. И не только. Международные организации дают Украине деньги для пилотных проектов, например, для определения эффективности программ ЗПТ. Только делайте! Но опять-таки, когда мы стремимся как можно быстрее принять Стратегию, проект которой признан международными специалистами как один из лучших в мире, тот же Минфин спрашивает: а во сколько она обойдется? Постойте, а как же жизнь и будущее людей, как же угрозы нации? Даже в Стратегии национальной безопасности Украины записано, что наркомафия и наркобизнес напрямую угрожают национальной безопасности.
Я знаю, что у государства не хватает денег. Но тогда давайте скажем, что мы смирились, и не будем бороться с этим злом. Я увижу тогда, что запоет тот бюрократ в министерстве, когда эта беда, не приведи Господи, постучит в его двери и запустит когти в родных людей. Так нельзя. Поэтому мы ведем дискуссию с общественностью, уговариваем чиновников, ищем понимания и путей разрешения проблемы. И наш с вами разговор сейчас — один из многочисленных шагов для привлечения внимания к чрезвычайно серьезной теме.
— Заместительная поддерживающая терапия наркозависимых (ЗПТ), о которой вы вспомнили, имеет как своих сторонников, так и противников. Конечно, и аргументы у них диаметрально противоположные. К какому лагерю относитесь вы? Удается ли вам своими аргументами убеждать оппонентов?
— Мы опять возвращаемся к тому, что в государстве должна быть единая, эффективная и обязательная для выполнения всеми институтами общества наркополитика. Ее у нас пока еще не было. Кое-кто действительно считает, что нельзя вводить ЗПТ, потому что это, вроде бы лечение наркозависимых наркотиками. А другие утверждают, что метадон или бупренорфин, которые используются при ЗПТ, это блокаторы наркотиков. И действительно, эти препараты сами по себе не дают эйфории, но снимают ломку и соответственно потребность в физиологическом употреблении незаконного наркотика. То есть — есть те, кто за ЗПТ, а есть те — кто против. В государстве же должна быть одна четкая и понятная политика. Не могут действия Минздрава противоречить действиям МВД. И именно на ГСКН возложена миссия отработки и согласования общих подходов. И я, так как и руководитель другого министерства или ведомства, не буду иметь права после утверждения общегосударственной позиции становиться на сторону тех или других, так как все мы будем на одних позициях, которые базируются на Национальной Стратегии наркополитики.
Какая же ситуация с ЗПТ сегодня? ГСКН, вместе с Минздравом, МВД, пенитенциарными заведениями и др. при поддержке международных организаций положили начало пилотным проектам, реализация которых даст возможность, наконец, определить, как нам действовать дальше. Именно научные выводы, а не прикидки на глаз покажут нам правильный путь. Скрупулезная статистика, тщательный мониторинг, всесторонний анализ, сравнение одних методов и приемов с другими, применение таких общеупотребительных в других странах и почти отсутствующих у нас неотъемлемых факторов в системе возвращения наркозависимых лиц к полноценной жизни, как ресоциализация и реабилитация — вот тот путь, который мы должны пройти, прежде чем сказать ЗПТ «да!» или нет!». Мы сравним результаты наших пилотных проектов с теми результатами, которые дают другие методы, в том числе нетрадиционные, например, пребывание в церковных общинах, трудотерапия и тому подобное. Мы приглашаем для этой работы лучших специалистов, которые дополнительно пройдут учебу и практику за границей, посмотрят, как там разрешаются эти проблемы. Например, в США есть хороший опыт, мы можем его частично перенять.
Общая и основная суть в том, что к таким проблемам нужно подходить с моральной точки зрения: не можем мы в XXI веке жить, как дикари. Когда у нас пытаются какое-то явление заполитизировать, использовать для достижения собственной, далекой от потребностей общества, цели, хочется спросить: люди, с чем вы играете?
«НЕЛЬЗЯ ДЕЛИТЬ НАРКОТИКИ НА ЛЕГКИЕ И ТЯЖЕЛЫЕ»
— Вместе с тем наркотические средства нужны тяжелобольным людям, в частности по онкологии. Какие меры принимает ГСКН, чтобы для этой категории граждан лекарства были доступными? Вообще существует ли баланс средств контроля и доступности наркотиков?
— Это очень больной вопрос. Я впервые с ним столкнулся, как только занял нынешнюю должность. Мне позвонил по телефону житель Каменец-Подольского и говорит: «У меня мать онкобольная. Раз в два дня я добираюсь за сорок километров (транспорт не ходит) за обезболивающими лекарствами, потому что каждые четыре часа маме нужно делать укол. А укол может сделать только медсестра, которая имеет разрешение. Кто ее будет возить каждые четыре часа за 40 км? Что мне делать? Мама страдает. Разрешите мне самому вводить эти уколы, позвольте брать лекарства на неделю вперед...»
А я не могу разрешить, у меня нет таких полномочий, потому что есть соответствующая норма в законе. Анализ показал, что наше законодательство в этой сфере было слишком зарегулировано и выписано таким образом, что каждый, кто работает с лекарствами психоактивного и обезболивающего действия, рассматривался как потенциальный преступник. А врачам не нужны неприятности — они просто выписывают домой тяжелобольных умирать в болях. За границей я видел, как в хосписах люди на последних стадиях рака читают газеты, смотрят телевизор, спят. Они не чувствуют боли. Родные же не бегают по аптекам за десятки километров каждые три дня, не ищут и не просят медсестру приехать и сделать укол. Во всем мире есть таблетированный морфин, а у нас до недавнего времени его не было.
Сегодня больные уже смогут получить лекарства не на три дня, как это было до сих пор, а на пятнадцать. Есть понятие борьбы с наркобизнесом, а есть вопрос доступности обезболивания для тех, кто в этом остро нуждается. На днях будет принято постановление Кабинета Министров о применении таблетированного морфина, который уже соответствующим образом зарегистрирован. Он наш, отечественный, качественный. Считаю, что мы сделали важное дело.
— А насколько важно для ГСКН международное сотрудничество по вопросам противодействия нелегальным наркотикам, в частности с Группой Помпиду Совета Европы — влиятельной антинаркотической организацией?
— Нас поддерживает Группа Помпиду, в том числе и финансово. Вместе с зарубежными коллегами осуществили ряд пилотных проектов в школах Украины, потратив на них 90 тысяч евро. Ныне поступает еще 170 тысяч евро на проекты, которые мы планируем также реализовывать в Украине. К сожалению, возможности нашего государства в этом ограничены. Группа Помпиду помогает еще и тем, что наши специалисты имеют возможность посещать другие страны, заимствовать зарубежный опыт.
Национальную стратегию Украины в отношении наркотиков нам также помогали разрабатывать специалисты из Группы Помпиду.
— Что вы думаете относительно легализации легких наркотиков?
— Нельзя делить наркотики на легкие и тяжелые. Зависимость — психологическая и физиологическая — наступает от любых наркотиков. Сначала человек потребляет так называемый легкий наркотик, потом продает, потом подседает на иглу и может заразиться какой-то болезнью, потом может заразить еще кого-то. И наконец идет в криминалитет, начинает воровать. Есть тяжелые наркотики, которые сразу вызывают зависимость. Например, по сравнению с «крокодилом» или героином, марихуана — легкий наркотик. Но он также формирует зависимость. Делить наркотики на легкие и тяжелые, то есть сказать, что медленное самоубийство лучше быстрого, вряд ли можно.
— А какова ситуация сейчас с кетамином? Проблема разрешена?
— ООН дал рекомендации по кетамину, и мы уже их выполнили — он под контролем. Это то же обезболивающее, что и морфий, только для животных: пожалуйста, бери, лечи. Но ветеринары запротестовали. Мы объяснили, что кетамин не запрещается, ветеринарам только нужно приобрести лицензию и придерживаться правил. Однако у нас возникла проблема: согласно законодательству, принимать участие в обращении могли только юридические лица. Но в селах работают ветеринары, которые не имеют возможности открыть фирму и функционируют как физические лица, и, соответственно, не могли пользоваться кетамином. Мы инициировали внесение изменений в закон, и теперь физические лица также могут использовать кетамин, если имеют лицензию. За этот год у нас нет ни одного сообщения из милиции о злоупотреблении кетамином.
Этот и другие примеры свидетельствуют о том, что любые проблемы можно и нужно решать. Только на это нужна воля и желание.
