Евгений ГЛИБОВИЦКИЙ, журналист «ТСН», канал «1+1»:
— Не секрет, что украинская политическая журналистика удерживает первое место по количеству табуированных к обсуждению тем. К удивлению для непосвященных могу сказать, что табу существуют и в «развитых странах западной цивилизации». Но есть существенное отличие между нашими и их запретами. Запреты украинские касаются преимущественно мелкокорпоративного бизнеса (например: не вспоминать или только критиковать конкурентов или бизнес-оппонентов издателя), политической конъюнктуры (этот политик делает нам «крышу» — его мы не трогаем), «скользких» политических тем (системные противоправные действия некоторых очень высоких чиновников или критика их просчетов и ошибок). Западная пресса идет на уступки политике только в тех случаях, когда публикации могут иметь негативные последствия для национальной безопасности. Информацию о коррупции во властных коридорах, как угрожающую нацбезопасности, там, конечно же, не комментируют. Причины такого отличия коренятся в разном становлении медиа-капитала. В Украине последний не может не быть интегрированным в политические финансовые схемы, уровни политической культуры. Также у него нет уверенности в стабильности своего делового, медийного и политического статуса, в отличие от западных издателей. В Украине один «ненормативный» возглас может перечеркнуть тысячи медийных карьер. В США или Европе — стать основанием для судебных слушаний. В конце концов, там наши проблемы когда-то также пережили. В ХIХ веке.
Лариса ИВШИНА, главный редактор газеты «День»:
— Можно, конечно, ответить следующим образом: наша журналистика очень часто не говорит о том, кому принадлежит то или иное за бесценок или долги приватизированное предприятие. О том, какое решение принимается в ответ на конкретное требование той или иной страны. Наша журналистика не имеет реального доступа к каким-то серьезным фактам. Хотя — об этих конкретных вещах мы стали говорить сейчас все-таки намного больше, и поле такой журналистики очень серьезно расширилось. Но, очевидно, что речь должна идти не только о том, о чем не говорит наша политическая журналистика. Следует обратить внимание и на то, КАК она говорит о том, что для нее сейчас является предметом внимания. Наша политическая журналистика очень часто говорит о второстепенном и мало — о главном. Она говорит очень эмоционально и личностно, и очень мало — объективно и бесстрастно. Она очень часто делает своими приоритетами сплетни и интриги; сводит счеты и клеит ярлыки — вместо того, чтобы вырабатывать критерии. И это зависит не только от того политического класса, который она обслуживает, вместо того, чтобы обслуживать интересы общества, но и от качества самих журналистов.
Когда мы обращаемся к конкретным примерам (как это было в случае с катастрофой российского самолета Ту-154), заметно, что наши журналисты часто не понимают базовых вещей: не интересуются глубоко информацией — не могут ее оценить и ищут экспертов по принципу простой доступности. Здесь, кстати, есть и обратная сторона медали: существует очень много людей, которые могли бы дать квалифицированную оценку, но они не хотят этого делать, а делают, как правило, те, кто желает создать себе публичный образ. И журналисты общаются с кастой, которая легко доступна, но ничего не решает. Мы достигли успеха в создании внутренних критериев своей провинциальной жизни — (прикрываясь особенностями менталитета) — вместо того, чтобы ориентироваться на качественные мировые стандарты. Подытоживая, можно сказать, что в политической журналистике Украины сейчас существует много вещей, которые не являются журналистикой, тем более — политической. То, что она считала смелостью раньше, уже не является таковой. Сейчас смелость состоит в том, чтобы незашоренно думать.
Лаврентий МАЛАЗОНИЯ, генеральний продюсер, телеканал «ТЕТ»:
— Представим себе, что в нашей жизни осталось только две страшные тайны — государственная тайна и коммерческая тайна. И есть политическая журналистика, которая «ковыряется» в этих тайнах, прямо исключая тех, кто хотел бы использовать журналистов в роли отмычки. Государственной тайны, т.е. КАК мы живем, для политжурналистики в Украине нет. Тот, кто более или менее имеет отношение к этой профессии, говорит, пишет и показывает все о том, КАК мы живем. Иногда даже больше чем, все, и настолько больше, что на выходе получается: ни о чем. Это квази-тайна — читатель, зритель, слушатель и так знает, КАК он живет, КАК хотелось бы жить и КАК живется другим. Коммерческая тайна, т.е. на ЧТО мы живем — это охраняемая зона. Условно говоря, дело не в том, что кому-то хочется знать, на ЧТО живет кто-то другой, при этом скрывать, на ЧТО в действительности живет он сам — это естественно, хотя и нелицеприятно, для любого индивидуума, любой страны. Дело в другом, на ЧТО живет страна и на ЧТО она рассчитывает жить в будущем. Можно долго и пространно рассказывать, почему это страшная тайна, но, наверное, будет достаточным констатировать, что украинская политическая журналистика в нее «не влезает.» А если вдруг, какой-то журналюга, всерьёз заинтересуется этой тайной, то вполне «заинтересованные органы» быстренько заинтересуются им (и не только им), и покажут, на ЧТО живет любопытный. И наверняка там будет что показать. Хотя, это маленькая коммерческая тайна, маленького индивидуума, озабоченного неблагодарным трудом — журналистикой, к тому же политической. Поэтому и вывод простой — не надо притрагиваться к этой страшной коммерческой тайне «на ЧТО мы живем», эта тайна — заразная. Можно заболеть, и может появиться какой-то «доктор», который может сказать: „Накройте больного простынёй… полностью».
Олег МЕДВЕДЕВ, журналист, политтехнолог:
— Украинской политической журналистики, как хорошо поставленного законченного жанра, не существует. Потому и не существует некоего цельного сообщества политических журналистов. Есть отдельные журналисты, пишущие на политические темы. Причем, пишущие интересно, увлекательно, порой объективно, но все эти журналисты находятся в андеграунде. В данном случае под андеграундом можно понимать интернет, малотиражки, слава Богу, пока дело не дошло до самиздата. На телеканалах, в ведущих ежедневных газетах, имеющих более-менее существенные тиражи, серьезным политическим анализом и не пахнет. Очевидно, потому, что политический анализ требует объективного взгляда (я не говорю об оппозиционном критиканстве) на деятельность главы государства, ряда других крупных, влиятельных политических фигур. На практике, как мне кажется, освещение деятельности главы государства является головной болью для владельцев масс-медиа. С учетом сложившихся реалий тут каждое слово — так же, как и проход по краю пропасти. В таких условиях, которые у нас сложились, лучше промолчать, чем выскочить с какой-нибудь фразой, подобной незаряженному ружью, которое когда-нибудь, но обязательно выстрелит. Будучи выдернутой из контекста, промаркированной фломастером и положенной на главный стол страны. В принципе, те политические журналисты, об отсутствии консолидированного сообщества которых я говорил, знают, что среди самых влиятельных политических фигур страны принято в режиме доноса подавать на тот самый главный стол страны какие-то публикации из газет друг друга. Они действительно вырываются из контекста, в результате чего берется какая-то цитата, которая может показаться просто убийственной. На контекст этой фразы никто внимания не обращает…
Такая «цивилизованная» форма доносительства. Поэтому в такой ситуации лучше недобдеть, чем перебдеть. Никого не хочу называть по именам, потому что редакторы будут протестовать, и говорить, что это неправда. (И я их понимаю, потому что сам был главным редактором). Заметки о Президенте, как правило, являются в этих газетах слегка переписанными сообщениями «Интерфакса». Либо просто цитируется это агентство. Его тексты являются каноническими. Редактор от возможной ответственности прикрывается «Интерфаксом», как тазиком.
Вторым серьезным препятствием к развитию серьезной политической журналистики является вся наша политическая и бизнес-элита. Здесь ведь дело не только в одном человеке, а в общих ее характеристиках, степени ее контроля над СМИ. В нашей традиции принято видеть в любой публикации в газете, если даже это статья об онанизме среди водителей-дальнобойщиков, руку олигарха. Журналисты в расчет не принимаются, что бы они не написали. Героями их публикаций написанное воспринимается как позиция хозяев. Хотя, может быть, во многих случаях хозяева ни сном, ни духом не знают ничего об этих публикациях. На таком общем фоне в политических разделах газет образуется довольно много табуированных политических тем, которые лучше не трогать. И я уже наблюдаю некое перепрофилирование многих политических журналистов. Все мы прекрасно знаем, что есть десяток-полтора десятка блестяще, остро, литературно пишущих журналистов на политические темы. Но многие из них сейчас вместо того, чтобы писать о горячих, актуальных политических проблемах, начинают исследовать историю диссидентского движения, копаться в более древних событиях политической истории, что-то пытаются писать на международную тематику. То есть, люди не находят себе применения. Есть имена, давно известные в политической журналистике, которые мы не можем сейчас увидеть на телеканалах ни в качестве авторов, ни в качестве экспертов, которые не могут себе позволить выступить в имеющей широкую аудиторию газете. И пишут в каких-то интернет-проектах, в каких-то малотиражных газетах.
Да, вроде бы, они пишут, и никто им рот не закрывает. Вот и я свободно говорю на эту тему. Но давайте попытаемся найти какую- нибудь достаточно тиражную газету, которая бы эту позицию отважилась напечатать и вынести на суд широкой общественности. Лучшие «перья» в сфере политической журналистики находятся в андеграунде. Даже в советские времена власть андеграунд хоть и не поощряла, но и давала ему существовать. Отдельным пунктом хотелось бы отметить наличие довольно качественных проектов в Интернете. Это уже лучше, чем ничего. Как минимум, пытливая часть общества, которая неравнодушна к тому, что происходит в стране, знает, где можно найти более широкую палитру мнений, где можно высказать свою точку зрения. Хотя говорить сейчас об украинском Интернете, как о средстве массовой информации, мы не можем. Это, скорее, средство групповой коммуникации.
Вячеслав ПИХОВШЕК, журналист, ведущий «Эпицентра», «1+1»:
— Ответ, наверное, заключается в фразе Гераклита: «Знающий не говорит, говорящий — не знает». У очень многих людей, которые проинформированы о реальном уровне коррупции в стране (я себя отношу к таким людям) нет никакого стимула об этом говорить. И напротив, у людей, у которых есть стимул об этом говорить (они даже пишут об этом) — просто поразительное незнание реальных процессов в этой сфере. Говорящий не знает, потому что у него нет доступа к источникам информации. Люди не работают над источниками информации, над документальной базой своих утверждений. Знающие не говорят по той причине, что они понимают, что это означает для их работы. Очень важна тема о региональной власти. Кому принадлежит реальная власть в регионах? Почему об этом не говорят? Я выскажу некоторые вещи, которые могут стать предметом для полемики. С моей точки зрения, такими вопросами лучше заниматься газетчикам. Потому что у газетчиков больше площади, где они могут об этом написать. Как это делать тележурналистам, я мало себе представляю. Разве что есть какой- то информационный повод, произошло какое-то событие. Скажем, резонансные трупы в каком-то городе N. Интересно. На основании этого информационного повода можно поговорить, в принципе, о власти. Это должно быть мотивировано. Мы занимаемся новостями и аналитикой происходящих событий. Я не делаю, условно говоря, «Эпицентр-Харьков», «Эпицентр-Днепропетровск», «Эпицентр-Одесса» и т.д. Я делаю то, что должно быть значимо в пределах страны. Тогда можно поставить вопрос мне: почему не говорится о процессах власти в самом Киеве? Во-первых, это не совсем корректно. Достаточно много идет разговоров по поводу самой власти в Киеве. За то, о чем не говорится, я думаю, человека критиковать нельзя. Потому, что он не несет ответственности за то, чего он не сказал. И критиковать его за то, что он не хочет говорить, тоже нельзя. Это — его решение. Многие говорят о том, что политическая журналистика не говорит о происхождении капитала олигархов. Кстати, их в Украине намного больше, чем людей из пресловуто кочующего списка олигархов. Посмотрите на рынок хлеба в Харькове, на рынок шоколада в Украине, на рынок металла в Запорожье. Может быть, найдутся несколько человек в Киеве, которые смогут составить этим людям конкуренцию… Однако, не надо выдавать собственное незнание происхождения этих денег за незнание этого кем-то другим. Это мне напоминает известную логику американцев, которые коррупцию в Украине восприняли, как собственное открытие коррупции. Когда Карамзина попросили одним словом охарактеризовать то, что происходит на этой территории, он ответил: «Воруют». Это было сто лет назад. И так происходит последние триста лет.