1.
Недавно вышла размолвка с другом. Мы смотрели гандбольный матч Беларусь — Германия и он неожиданно сказал: «Ты слышал, как лопухнулись украинцы в Севастополе со своим Голодомором? Выставили не те фотографии, фальсификация...» Далее начался спор. Он говорил: «Вообще-то, хохлы не правы. Это была общая беда, всего советского народа. И обвинять русских нельзя. Они ни в чем не виноваты». Я, если можно так сказать, «мягко» возражал. Через пять минут он, обидевшись, ушел: что толку спорить с идиотом? Но почему произошла ссора? Почему так? Ведь все, что сказал мой друг — правда. И что здесь возразишь? Это был общий голод, во многих регионах: в Казахстане, в Поволжье, на Северном Кавказе, Беларуси, Украине. Как пел Владимир Высоцкий: «Мы одна семья, вы тоже пострадавшие...» Потому, что горе сближает, а не разделяет. А украинцы выставляют свою беду впереди всех — нечестно и несправедливо. Все так, но в душе все же оставался подлый червячок сомнений. Я стал рассуждать, и к чему это привело, вы узнаете из этой статьи.
Начнем с того, что одно бесспорно. Если бы не украинцы, то голод 30-х годов остался бы белым (точнее, черным) пятном в истории, не более. Украинцы вытащили это преступление на обсуждение. И здесь, получается, по логике многих, виноват не тот, кто виноват, а кто сказал об этом. Зачем вообще говорить о реальных страшилках, о миллионах замученных голодом, о людоедстве, о бедных детях, которых лишили здоровья и жизни? Сегодня нам и так хватает своих забот и неприятностей, чтобы переживать за чужих, за людей, которые остались в прошлом. Сейчас каждый борется за свое личное счастье, и эта борьба отнимает все силы. Пощадите наши уши.
Да я и не собираюсь никому ничего доказывать — автор просто рассуждает. Настоящее вырастает из прошлого, само мгновенно становясь прошлым. И нельзя стать хозяином настоящего, своей судьбы, не поняв прошлого.
Почему при столь очевидных аргументах оставались сомнения? Да потому, что я смотрел на это историческое событие иначе, чем мой друг. Он искал правых и виноватых, а не то, что это сталинское преступление коснулось миллионов и миллионов жизней.
Вопрос надо ставить несколько в другой плоскости, а не выяснять, сознательно или нет Сталин спровоцировал голод в СССР? Он затеял коллективизацию, а вышел голод. Получается, что Голодомор — это побочный продукт сталинской модернизации всего народного хозяйства. Какой же он тогда выдающийся организатор, или, говоря современным языком, «успешный менеджер», если при его реформах мрут миллионы его подданных? Это так, кивок в сторону молодежи, которые иногда называют Сталина «успешным менеджером», который быстро перевел Советский Союз на индустриальные рельсы.
В то время трансформация общества была необходима. Но вот только основная проблема не в самой модернизации, а в том, какую модель выбрать, какая принесет больше выгод и меньше бед. Была выбрана самая жестокая модель, при которой модернизационную «долину слез» преодолели далеко не все, многие заплатили своими жизнями. На их костях и были построены колхозы.
Говорят, что колхозы были исторически необходимы. А крестьяне просто не поняли этой исторической необходимости и сопротивлялись как несознательные элементы. Крутая эта штука — историческая необходимость. Коммунисты, как сами считали, познали «объективные законы общественного развития». Получается, что они выступали вершителями суда истории, как люди, облеченные правом «исторической необходимости». И поэтому непреложной исторической необходимостью они оправдывали свою небывалую жесткость и беззаконие.
2.
Итак, почему у Сталина получился голод в результате реформирования? Да потому, что он не учитывал людской фактор. В его модели люди были как расходный материал для того, чтобы достичь определенных целей. Как не раз заявляли коммунисты, достижение высоких целей оправдывается любыми средствами. «Революционная власть пролетариата есть власть, завоеванная и поддерживаемая насилием пролетариата над буржуазией; власть, не связанная никакими законами» (В.И. Ленин).
Однако несколько перефразируем вопрос, интереснее подойти к проблеме с другой стороны. В этой статье основным обвинением будет не то, что Иосиф Сталин сделал, а то, чего он не сделал, хотя мог. Как это понимать? Да очень просто. Все же, почему Сталин не предпринял достаточных мер и усилий для своевременной ликвидации трагедии? Почему он оставил голодающих людей без помощи? Вместо того, чтобы им помогать, он выставил вооруженные кордоны, которые стреляли и возвращали людей в очаги голода.
Ладно, голод был не запланирован. Но не допустить таких катастрофических последствий возможность была. Ведь при этом продолжался экспорт зерна из Советского Союза — он сократился, но не прекратился полностью. А также проводились продразверстки, т.е. сдача зерна государству из голодающих районов.
Почему нельзя было полностью отдать зерно, которое продолжало идти на экспорт, в голодающие районы — жертв было бы гораздо меньше.
Историческая справка. В 1929 году СССР экспортировал 2,6 млн. центнеров, в 1930 — 48,4, в 1931 —51,8, в 1932 — 18, в 1933 — 17,6, в 1934 — 8,4 млн. центнеров зерна. (интернет-источник, А. Дюков О голоде начала 30-х годов в СССР, блог Юрия Шевцова от 28 октября 2008 г.)
Много это или мало, судите сами. Но то, что этим зерном можно было накормить голодающих, бесспорно. Например, возьмем 1932 г. — экспорт 18 млн. центнеров. Даже если голодающих было 10 млн., то на каждого приходится около 1,8 центнера зерна в голодном 1932 г. Нужно еще учитывать, что экспортировалось не только зерно, но тысячи тонн мяса, масла и рыбы.
Цифры по экспорту зерна приводятся разные. Автор выбрал самые скромные.
Так что мешало предотвратить массовую трагедию? Мешал престиж страны. По документам выходит, что остро нужны были деньги на модернизацию. Не думаю, что проклятые буржуины из стран, куда шло зерно, не согласились бы подождать с выполнением контракта. Еще бы и сами помогли пострадавшим, если бы узнали правду. Но престиж, проклятый создаваемый миф всегда мешал — мол, в советской стране не может быть голода, советский человек должен быть счастлив лишь оттого, что живет в стране победившего социализма, в самой справедливой стране мира. Вот это мифотворчество и отвратительнее всего. Ради легенды о том, что СССР — одна из самых могучих стран мира, и были загублены миллионы людей.
И еще. Почему из голодающих районов вывозилось зерно? А зачем баловать людей невыполнением плана и еще поощрять их за это? Правда, нормы сдачи сократили, но от этого ненамного легче. Основная помощь стала поступать в голодающие районы в середине 1933 года, когда было уже поздно — миллионы людей погибли от голода.
А вот людям, которые говорят, что Сталин все же пытался помочь голодающим, что все же сократили нормы сдачи зерна, как-то увеличили поставки продуктов голодающим, хочется напомнить о масштабах трагедии. Необходимо было помогать не частично, а бросить все силы для преодоления голодного кризиса. А этого сделано не было, хотя возможности были. Самое главное, что в Советской стране человек был вторичен — он воспринимался властью как простая рабочая сила — гибли не люди, а рабочие муравьи.
По этому поводу небольшое отступление от темы. Помню Чернобыльскую трагедию. Техногенная катастрофа — это бывает во всех странах. Но никто нас не предупредил об опасности — что необходимо было делать. Людей оставили без информационной помощи. Бросили точно так же, как Сталин голодающих, выбирайтесь сами. Это уже потом: пейте йодные препараты, не выходите на улицу без надобности, а ведь в начале гнали людей на первомайские демонстрации!
Но вернемся к событиям начала 30-х годов. Вот тут то к Голодомору и можно применить тезис «сознательное оставление без помощи». В 1946 г. ООН объявил геноцид преступлением. Согласно конвенции 1951 г. под геноцидом понимается «всякое из действий, совершенных с намерением уничтожить полностью или частично национальную, этническую, расовую или религиозную группу», например, и определил геноцид 5-ю пунктами. В третьем пункте сказано о том, что «намеренное создание таких условий жизни для группы, которые приведут к физической гибели части группы или всей группы целиком». Чтобы не нарушать последовательность, то определение геноцида приведено в сноске к этой странице1.
Все спорят о том, намеренно ли Сталин создал голод. То есть, намеренно ли он создал такие условия, которые привели к массовым жертвам среди украинцев, казахов, русских и белорусов? Трудно сказать. Но очевидно, что он намеренно не предпринимал всех мер для предотвращения последствий голода. Он знал всю ситуацию, знал обо всех ресурсах, если на экспорт шли миллионы пудов зерна. Знал о военных кордонах. Но почти ничего не предпринял или предпринял слишком поздно. Вся его забота была, например, о партийных делах в Украине, как следует из его письма Кагановичу в середине 1932 г. — этого снять, этого назначить, этому выговор, — заканчивая известными словами «иначе Украину можем потерять».
В этом письме Сталин писал Кагановичу:
«Как видно из материалов, о сокращении плана хлебозаготовок будут говорить с ЦК не только украинцы, но и северо-кавказцы, Средняя Волга, Западная Сибирь, Казахстан и Башкирия. Советую удовлетворить пока только украинцев, сократив им план на 30 миллионов и лишь в крайнем случае на 35—40 миллионов. Что касается остальных, разговор с ними отложите на самый конец августа».
Ну что здесь можно сказать? Пухнущие люди от голода — это так, издержки, а вот подкорректировать план в меньшую сторону — это уже серьезно.
Поэтому, если в 3-ем пункте конвенции о геноциде к словам «намеренное создание условий» добавить слова «намеренное оставление без помощи в критической ситуации, приведшей к многочисленным жертвам», то сталинское преступление как раз попадет под нужное определение. Но закон не имеет обратной силы. Так пусть тогда хоть в будущем такие случаи получат соответствующую правовую оценку. А с другой стороны, преступления против человечества не имеют срока давности — как иначе можно оценить многомиллионные жертвы голода?
Однако основное противоречие, как его видят некоторые, не в этом. А в том, что голод не был организован «лично» против украинцев. Но именно в Украине и Казахстане были военные кордоны. Именно там голод принял самые уродливые формы. Казахи тоже могут с полным правом говорить о геноциде казахского народа. Поэтому продолжим.
3.
Еще раз хочется подчеркнуть, что возможности сегодняшнего дня предопределены прошлыми ошибками. А чтобы расширить рамки возможного, необходимо делать соответствующую работу над историческими ошибками, для того чтобы можно было подкорректировать свою стратегию и методы исполнения. Поэтому наши реальные возможности остаются гораздо ниже нашего потенциала.
Но причем здесь история? Разве она как-то помогает экономическому процветанию? Вот в том-то и дело, что все преобразования мы, постсоветские люди, сводим к экономическим успехам. Хотя социальная модернизация не менее, а то и более важна. Низкое качество коллективного самосознания, господа. Да, именно так. Все хотят добиться личного успеха, при этом абсолютно забывая, что в цивилизованной стране это можно сделать гораздо безопаснее и быстрее.
В цивилизованной стране принято осуждать такие страшные преступления, и осуждать не на бытовом уровне, а на юридическом. Вот тут то и начинаются юридические коллизии. О какой стране вести речь? И как осуждать, по какому юридическому праву осуждать сталинское преступление? По праву распавшегося Советского Союза? Но такой страны уже нет, поэтому нет и права. Значит, каждая пострадавшая постсоветская страна должна осудить это преступление самостоятельно. Общее дело о голоде начала 30-х годов распадается на несколько самостоятельных дел. Есть такое понятие, как место преступления. И в настоящий момент оно разделено государственными границами суверенных стран. И юрисдикция той или иной страны, т.е. право проводить суд, распространяется только на собственную территорию. Получается, что украинцы могут осуждать только те преступления, что произошли на ее территории.
Аналогично, казахи должны расследовать преступления на своей территории, россияне на своей, также и белорусы. А уже потом собирать общую «постсоветскую» конференцию по событиям начала 30-х годов. Но Россия не желает доводить дело до конца — давать какие-то правовые оценки «голодным» событиям, которые произошли на ее территории в 30-х годах. В Беларуси полное молчание. Не знаю, как обстоят дела в Республике Казахстан.
Заранее предвижу возражения российских историков. Это общее дело, и разбивать его на части — значит идти против исторической правды. Но в том и суть, что трактовка истории «изменилась». И одним голым историческим подходом здесь не ограничишься, т.к. изменилась социальное толкование тех событий. Раньше были советские крестьяне, а теперь жители суверенной Украины, России, Казахстана и Беларуси, которые пострадали в результате неправильных действий советского руководства. В итоге мы приходим к следующему философскому вопросу.
А что такое историческая правда?
Президент РФ Дмитрий Медведев обвиняет украинское руководство в искажении исторической правды. Он говорит, что украинское руководство эксплуатирует тему голода 30-х годов в своих корыстных политических целях. Далее в своем послании Дмитрий Медведев указывает, что «историческая правда требует от нас ответственного подхода. А попытки прибегать здесь к «национальному критерию» — несправедливы по отношению к памяти погибших, не говоря о сомнительных юридических основаниях для подобных определений»2.
Вроде бы, на взгляд обывателя, все верно. Необходимо до тонкостей разобраться в тех событиях, изучить документы, а также мотивы героев исторического спектакля, их цели и методы. Ведь исторические документы — это просто тексты, в которых заключена историческая правда.
Но мы все, «советские», страдали и продолжаем страдать историческим материализмом. Российская позиция — это как раз из репертуара материалистов. Однако стратегия исторического познания не стоит на месте. Подумайте, ведь исторический текст читает историк и уже сам вносит, или, точнее «центрирует», текст, внося фабулу в аморфный материал фактических событий. Именно историк говорит: вот это важно, а это нет. Иными словами, историк конструирует то или иное историческое событие, исходя из нравов своей эпохи. Например, в 40—50-е годы советские историки в этом историческом материале вообще не находили крамолы. Наоборот, все подчеркивали мудрость Сталина, который в такое трудное время не растерялся и указал правильный путь. А что до жертв, так «лес рубят — щепки летят».
Немецкий философ и социолог Макс Вебер давно предлагал отказаться от моделирования исторического процесса. А строить объяснения, исходя из социального реализма. То есть конкретную историческую модель наполнять социальным содержанием, которое, в свою очередь, со временем изменяется. Нам, людям XXI века никогда полностью не «влезть» в обстановку голода 30-х годов. Потому что мы другие, наше социальное мышление изменилось, наши социальные знания и оценки о мире расширились. Невольно мы строим историческую модель, наполняя ее современным духом.
Поэтому, если один и тот же текст прочитает российский историк и украинский, то они могут прийти к совершенно различным выводам. И кто прав? И вот тут начинается самое интересное — оба будут правы. Все зависит от того, какую социальную сетку «накинет» историк на этот текст. Российские историки говорят «советскую», а украинские — нет, современную украинскую. Каждый пытается накинуть ту «сетку», которая ближе именно его полю культурных смыслов. Потому, что историческое толкование всегда неоднозначно. В принципе, историк должен отказаться от притязаний на объективный исторический результат.
Так все же, кто же ближе к истине? Вроде бы, россияне: «советским документам — советское толкование». Но вот здесь очень важный момент, который нужно неторопливо и осмыслено прочитать. Судим-то мы сталинские события с позиции сегодняшнего дня. Далекое вчера — с позиции сегодня, когда вместо единого советского народа есть украинцы, белорусы, россияне, казахи. То есть оценку голоду 30-х годов выставляет не советский суд, не советский народ, а граждане независимых государств, живущие в начале XXI века. Мы изменились, изменилась эпоха и культурный контекст события. Для нас понятие «советский» давно скрылось за поворотом 90-х годов прошлого века.
И в целом, если бы не крах коммунистической системы, то и суда над Голодомором бы не было. Немного провокационный пример. Если бы во второй мировой войне победили фашисты (не дай Бог), то и Нюрнбергского процесса бы не было. Таким тоталитарным режимам можно открыто и полностью давать оценку только после их гибели.
И самая важная оценка должна исходить от собственного народа. Понятно, что на руководство Украины большое давление оказывал сам украинский народ, чтобы оно дало правовую оценку голоду 30-х. И что ему оставалось делать? Сказать, что «это преступления было не против украинского народа, а против всего советского народа, а его уже нет»? А на «нет» и суда нет? Поэтому замечу еще раз, что социальное наполнение тех исторических событий изменилось — «советское дело» превратилось в дела всех государств по отдельности.
Получается, что только так можно разомкнуть интегрирующую замкнутость. Тем боле, что еще живы реальные свидетели тех событий. Но изменилась их национальная идентификация — были советскими гражданами, а стали гражданами Украины, Беларуси, России, Казахстана. Прочтите еще раз определение геноцида, принятое в 1951 г. В нашем случае изменилось наполнение понятия «национальная группа». Вместо «советской нации» теперь есть украинская, белорусская, российская, казахская нации. И вместо геноцида всего советского народа нужно вести речь о геноциде этих национальных групп. Подчеркиваю, не этнических групп, а именно национальных. То есть понимать нацию не как этническую общность, а как сообщество людей, которые раньше проживали и теперь проживают, допустим, на территории современной Украины, Беларуси, России и Казахстана3. Недаром в определении геноцида через запятую последовательно разделены «национальная» и «этническая» группы. Например, современная украинская нация объединяет этнических украинцев и людей других этничностей, которые являются гражданами Украинской Республики.
Так какая это трагедия? «Украинская» или всего «советского народа»? Понятно, конечно, что для украинцев теперь в первую очередь «украинская». Для россиян — «российская». Для белорусов — «белорусская». В относительных цифрах больше всех пострадали казахи, значит, и для них это, прежде всего, национальная трагедия, а потом уже исторический факт советского прошлого.
Украинцы решили, что в абсолютных цифрах их жертвы самые большие, то и называться это преступление для них должно «геноцидом украинского народа». Никто не претендует на абсолютность этой оценки, но по ощущениям и настроениям украинцев — это действительно так. Тем более, что украинцы не обвиняют российский народ в их трагедии — они скорбят о миллионах своих соотечественников, погибших в результате голода 30-х годов4.
Историческая реальность имеет не мертвый абсолютный характер, а еще и живой социальный контекст, который может изменяться со временем. Лет через 200 эти события станут далеким историческим фактом, и никто не будет спорить, геноцид ли это украинцев или трагедия всех советских людей. У них будут совершенно другие заботы.
А пока это социальная реальность, хотя и произошла в 30-х годах XX столетия. Эти события жгут нашу память, не давая вздохнуть свободно. Кто мы для власти? Люди, которых ради «высокой цели» можно заморить голодом, лишить прав, свободы слова, выбора? Или все же мы перестанем быть бессловесными винтиками властной системы? И пока мы не дадим полноценную оценку тем событиям, фантомы прошлого, как приведения, будут преследовать нас.
Но почему россияне так упорно говорят о голодоморе как о далекой и как бы абстрактной исторической трагедии всего советского народа? Потому, что им так удобнее. Россия — правопреемница СССР. И здесь неосознанно выстраивается политическая параллель с тем режимом. Русские собираются судить прошлое, историю, а необходимо осуждать сегодняшнюю реальность.
Но почему так? Потому, что русские не расставили точки над «i». Осуждая «отца народов», российскому руководству невольно приходится осуждать свои имперские привычки, свое недемократическое поведение. То есть подойти критически к самим себе, иначе говоря, сыграть не в своем амплуа. А этого им не хотелось бы. Ведь у них уже сложился определенный образец политического поведения, который, как им кажется, одобрен большиством российского общества. И если они выйдут за рамки своей политической роли, критикуя Сталина, например, то неизвестно что еще получится.
Поэтому в свое время не вышел Владимир Путин, и Дмитрий Медведев также не выйдет на трибуну, чтобы официально — подчеркиваю, официально — осудить произвол советских властей. Нет официального итога, что режим Сталина был преступным. Что русские скорбят вместе с украинцами, белорусами, казахами и другими народами, которые пострадали в результате бесчеловечно проведенной коллективизации, когда голодных людей бросили на произвол судьбы. Не скажут, что самой большой ценностью в России отныне будет российский народ, сам человек, его жизнь, его демократические права и свободы. И что сталинская формула «нет человека — нет проблемы» антигуманна. Размечтался я что-то.
Поэтому еще для многих Сталин — герой, от одного имени которого трепетала вся Европа. А теперь, мол, Европа «бесцеремонно» лезет в дела России — Сталина на них нет. Русским легче и удобнее защищать свою «Великую Россию», не расследуя такие преступления. Ведь так иногда приятно услышать, что при Сталине под влиянием Кремля была вся Восточная Европа. Еще по Красной площади ходят люди с портретами Сталина, говоря, что он ни в чем не виноват. Еще и интернет-опрос показал большую популярность вождя. Еще жива память о нем как о великом вожде, под «мудрым» руководством которого советские люди выиграли Отечественную войну... Только о том, что он сам и поспособствовал разжиганию этой войны — полслова.
А если немного обобщить, то можно сказать, что Иосиф Сталин всегда оставался верным ленинцем. И в принципе, осуждая Сталина, мы должны постепенно разобраться со всем тоталитарным коммунистическим режимом. И не как с историческим прошлым, а как с частью социальной реальности, которая, как болезнь, сидит в нас с тех времен.
Поэтому до финальной оценки еще очень далеко.
Теперь меня больше волнует вопрос, когда в Беларуси, в России и Казахстане откроют памятники жертвам голода 30-х годов. Когда современники обнажат головы перед их памятью. И попросят прощения за то, что с ними так жестоко обошлись. И торжественно пообещают, что такого больше на их земле не повторится. Вот это по настоящему сближает — независимо от того, украинец ты, белорус, русский, казах, еврей или немец. Сближает общее покаяние, а не отрицание очевидного.
А с другом я помирился. Стоит ли терять друзей из-за того, что смотрим мы на мир по-разному? Придется набраться терпения. Тем более, что «твердолобой» позиции нет, есть сиюминутное настроение, видимо, матч начался не вовремя.
1 Определение геноцида, как преступления, как-то:
1. Убийство членов группы
2. Причинение серьезного телесного или умственного вреда членам группы
3. Намеренное создание таких условий жизни для группы, которые приведут к физической гибели части группы или всей группы целиком
4. Навязывание мер, предотвращающих рождаемость в группе
5. Насильственное перемещение детей от одной группы в другой
Предложение заключено в следующем.
Добавить отдельным пунктом или к 3-му пункту слова:
«Намеренное оставление группы без помощи или намеренное бездействие, которое привело к физической гибели части группы или всей группы целиком».
Ответ на вопрос «Что такое геноцид?» также можно найти на сайте «United States Holocaust Memorial Museum, Washington, D.C.».
2 Послание Президента РФ Дмитрия Медведева цитируется по версии Интернет-сайта «Newsru.ua» от 14 ноября 2008г.
3 Любая современная нация, как политическая общность, включает в себя людей различных этничностей.
4 См. Закон Украины № 376-V «О голодоморе в Украине 1932—1933 годов» от 28 ноября 2006.
ОБ АВТОРЕ
Сергей ВЫСОЦКИЙ: «Родился в 1956 году в г. Лейпциге, Германия, в семье военнослужащего. Пришлось много поездить по Советскому Союзу. Школу закончил в Мурманской области. Поступил в Белорусский госуниверситет на физический факультет, по специальности теоретическая физика (квантовая механика). Работал в разных НИИ. Но потом освоил ремонт и обслуживание ЭВМ. Увлекся философией и социологией. Философия меня привлекала еще со студенческой скамьи. Хотя и поздно, но у меня есть одно большое преимущество. Не было надобности терять время на ошибочную марксистко-ленинскую теорию, а потом преодолевать все эти заблуждения. Тем более, что самые толковые и умные книги печатались, начиная с начала 90-х годов. Ознакомился с правдивой историей Беларуси и соседних стран, потом — Ричард Пайпс, Энтони Смит, Давид Ранкур-Лаферьер, З. Бжезинский. По философии — труды П. Милюкова, М. Вебера, К. Леви-Стросса и других. И чем больше читаешь, тем больше понимаешь, как мало знаешь.
Печатался в одной из белорусских оппозиционных газет, пока ее не закрыли по приказу властей. В последнее время приходилось, как говорится, писать больше на перспективу, т.е. «в стол».
Ваша газета «День» мне нравится своим подходом к освещению событий — спокойно и с достоинством, чувствуется, что у вас есть что-то за душой. В Беларуси газета не распространяется, так что приходится читать интернет версию. Недавно прочитал о Вашей газете интересное сообщение. Было интервью с послом Украины в РБ г-ом Игорем Лиховым, и один из вопросов звучал приблизительно так: «Когда в РБ можно будет купить такое авторитетное и уважаемое издание как газету «День»? На что посол пообещал помочь с решением этого вопроса в самое ближайшее время. Будем с нетерпением ждать».
