Приходится признать, что незаживающие раны, полученные в двадцатом веке, нуждаются в особом лечении, а значит, и в глубинном осмыслении. Но, оставаясь зависимым, нельзя думать по-настоящему. А человек никак не «вылупится из личинки», «чувствуя себя в коконе своего «я» куда уютней, чем в бесприютных просторах свободы» (А.Босенко. О другом...) Свобода — вот ключевое слово в истории человечества. Кажется, что все, что происходит с нами, — это тяжкие роды человека свободного. Оказалось, что разделительная линия проходит не между племенами и нациями, богатыми и бедными, эксплуататорами и эксплуатируемыми, но между свободными и несвободными внутренне людьми. Оказалось, что если с момента рождения загнать человека в душный куб прописных истин (у всякой эпохи истины свои), то он может никогда не научиться в полной мере пользоваться данным ему от природы разумом. Он лишается способности критически мыслить и адекватно оценивать ситуацию, таким человеком легко манипулировать, потому что его мир построен по принципу: мне приказали — я выполнил. Этот принцип не так невинен, как может показаться. Всякое усиление регламентации экономической, политической и культурной свободы ведет не просто к закрепощению человека, оно ведет к его уничтожению. Потому что подростковое сознание, культивируемое любой тоталитарной властью, мешает человеку взрослеть и поощряет в нем беспомощность и одновременно тягу к разрушению.
Поэтому, наблюдая за тем, как в нашей стране все уверенней чувствуют себя цинизм и откровенная бесчеловечность, я вынуждена признать, что сущность и значение понятия «свобода» до сих пор не осознаны многими нашими гражданами, по-прежнему не замечающими, насколько неразрывна связь между гражданскими свободами, благоденствием страны и развитостью ее культуры. Разница между «коммунистическим» прошлым и «капиталистическим» настоящим состоит, пожалуй, лишь в степени бесцеремонности власти по отношению к гражданам — сегодняшняя почти не скрывает своих истинных намерений, лениво переругиваясь с оппонентами или просто отмалчиваясь. Но динамика ее поступков не сулит ничего хорошего — все очень быстро может закончиться катастрофой.
Что делает человека неспособным к диалогу, цель которого — истина, а не уничтожение оппонента? Почему человек оказался неспособен к солидарным действиям, где нужно понимать не только себя, но и партнера? Почему запас агрессивных эвфемизмов (стесняемся все-таки? или любовно облагораживаем?), обозначающих, в частности, убийство, постоянно расширяется? Так, на одном из последних шоу я услышала из уст коммуниста Соломатина (член ЦК КПУ) интересный термин: альтернативный альтруизм. Он впечатлил даже тех, кому давно известно такое словотворчество, как «хирургическое решение вопроса», «утилизация», «сброс лишнего населения», «изменение этнографического материала», «окончательное решение вопроса», «зачистка», «умиротворение (пацификация)» и другие подобные изобретения политических маньяков. И если в устах доктора психологических наук А.Поддьякова, которого цитирует Соломатин, это — научный термин, то в интерпретации последнего это — прежде всего ОПРАВДАНИЕ убийственной сути коммунистической идеи, это такое «человеколюбие», когда между Сциллой принесения в жертву каких-то «случайных» десятков миллионов (по легенде — шестерых аргонавтов) и Харибдой полного уничтожения (так понимают коммунисты обычную эволюцию человечества, движимого разумом, т. е. либерализм) выбирают Сциллу. Сцилла — это жертвенник, на котором жрецы Идеи планомерно закалывают людей «второго сорта».
Альтер-альтруизм от обычного альтруизма отличается тем, что «за этим используемым в некоторых ситуациях словосочетанием стоит совсем другое значение — насильственное осчастливливание, облагодетельствование человека, когда он этому сопротивляется; то, что В.Тендряков назвал «ковать счастье людей на их головах».... Альтер-альтруизм — это человечность по отношению к одним за счет бесчеловечности по отношению к другим». (А.Поддьяков. Психология. Журнал Высшей школы экономики. 2007. — Т. 4. — № 3. — С. 98-107).
Может быть, иногда все-таки приходится так поступать, подумает читатель? Ведь жизнь порой сама предлагает нам страшную альтернативу... И Соломатин радостно подхватывает неожиданно свалившийся ему на голову подарок: «Можно только сказать одно: при использовании понятия АЛЬТЕРальтруизма мы совершенно по-новому оценим такое преданное анафеме понятие, как ДИКТАТУРА ПРОЛЕТАРИАТА... И, что мне кажется особенно важным, по-новому увидим и поймем природу сложных и трагических решений И.В.Сталина... поймем, что он является величайшим альтер-альтруистом всех времен и народов, взявшим на себя историческое бремя социально-классовой ответственности за свои «непопулярные» решения. ...Именно в этом контексте и следует говорить о КЛАССОВОМ альтер-альтруизме большевиков и их вождей — В.И.Ленина и его ученика И.В.Сталина» (Ю.Соломатин. О классовом альтер-альтруизме).
Радость, однако, преждевременная, ибо, в отличие от психолога Поддьякова, профессионально исследующего вышеупомянутый феномен «насильственного осчастливливания», коммунист Соломатин прибегает к так называемой логической уловке, цель которой — манипуляция сознанием. Ведь на самом деле не было никакой диктатуры пролетариата, а была диктатура партии террористов, которая не только не представляла интересы рабочего класса, а наоборот — подвергла его таким испытаниям, которые дотоле ему и не снились. А значит, и не было никакого альтер-альтруизма Ленина-Сталина, разве что во имя самих себя, но в психиатрии это называется иначе — параноидальный синдром, отягощенный садизмом и манией величия.
Всякий нормальный человек холодеет при мысли о том, сколько жертв было брошено в пасть коммунистической Сциллы. И никакая индустриализация с атомной бомбой не может этого оправдать, никакая война не в состоянии это списать, никакой срок давности не может заставить это забыть.
Но, рефлексируя по поводу прошлых преступлений, коммунисты не испытывают мук совести, мало того, продолжают называть себя наследниками и продолжателями «идей и традиций» той прежней Компартии, которая усеяла землю костями жертв «непопулярных решений».
Зададимся вопросом, что же именно они собираются продолжать?
Оставим в стороне борьбу за социализм, который, уже будучи построен в чистом виде в «одной отдельно взятой стране» вопреки теории Маркса, уже показал себя таким пугалом для народов, что никакие фильмы ужасов с ним не сравнятся.
Оставим в стороне тот факт, что Ленин, прекрасно понимая, что его система никак не гармонирует с природой человека, заявил о необходимости диктатуры как всеобъемлющем, тотальном насилии, о воспитании человека «в духе коммунистической нравственности». Коммунистам был нужен идеальный коммунистический человек-робот.
Обратим внимание лишь на один момент, непреходящий для всех поколений коммунистов, — их отношение к жизни.
Возможно, даже сами апологеты идеи не станут отрицать, что жизнь для них — всего лишь кирпичик для будущего здания коммунизма. Хотя если заглянуть в суть этого бедственного феномена и проанализировать многолетнюю «коммунистическую» практику, становится ясно, что жизнь для коммунистов — это цемент для укрепления исключительно собственной власти, ибо носители сакральной идеи сами становятся отмеченными печатью сакральности, не подлежащей сомнению. Критики же их превращаются во «врагов народа», то есть их личных врагов. Но если спросить их, что же такое этот их коммунизм, за который они так страстно ратуют, они вам не ответят ничего, кроме нескольких дежурных фраз об изобилии, которое польется рекой, и о светлом бесклассовом будущем, когда каждый, независимо от способностей, будет получать по потребностям. Но в отличие от известного всем Мавроди с его проектом сказочного пирамидального обогащения, коммунистам обязательно нужны смертельные жертвы. Великая идея питается исключительно мясом и кровью.
И чтобы мы в этом не сомневались, коммунисты при любом удобном случае отстаивают свой законопроект о восстановлении смертной казни. Ну, соскучились люди по кровушке! И хотя доверие к судам в последнее время упало до самой низкой отметки (да и бывает ли вообще идеальный суд?), политиков нисколько не беспокоит возможное лишение жизни невинных людей, как не беспокоит и возвращение к жизни профессии палача, которой, конечно же, придумают какой-нибудь очередной «благопристойный» эвфемизм.
Вот мнение академика Сахарова: «Я считаю смертную казнь жестоким и безнравственным институтом, подрывающим нравственные и правовые устои общества. Государство в лице своих чиновников, как все люди, склонные к поверхностным выводам, как все люди, подверженные влияниям, связям, предрассудкам и эгоцентрической мотивации поведения, присваивает себе право на самое страшное и абсолютно необратимое действо: лишение жизни. Такое государство не может рассчитывать на улучшение нравственной атмосферы в стране». Впрочем, убеждать коммунистов, что убивать нехорошо, ссылаясь на кого угодно, хоть на Иисуса Христа с его «не убий», — все равно, что читать мораль вурдалакам.
Тот же Соломатин, к примеру, показал нам на телеэкране схематические траектории пуль, которые всаживали в затылок своих жертв коммунисты и нацисты. Оказывается, что в Катыни траектория была «не наша», а значит, и стреляли не энкаведисты. В мозгу этого человека нет ни тени сострадания к казненным, есть одно стремление — уберечь партию от ответственности и оправдать убийства. Поистине особый тип человека создан в Советском Союзе — HOMO NECANDUS, человек убивающий. Если нет системы убийств, он ее планирует, он о ней мечтает, он ее всеми силами оправдывает. Во имя общего блага, конечно.
Так П.Симоненко, выступая в Верховном Совете во время обсуждения законопроекта М.Джемилева «О восстановлении прав лиц, депортированных по национальному признаку», заявил, что депортация крымско-татарского народа, «сотрудничавшего с нацистами», была проведена для их же «спасения». Круто! После этого заявления (и по той же логике) следовало бы запретить Партию Вечного Террора, неизменно пропагандирующую коллективную ответственность, согласно которой за преступление одного человека или группы лиц полагается гноить и уничтожать не только семьи, классы и партии, но и целые народы. По этой же логике следовало бы, к примеру, также выслать в Сибирь или вообще на Луну всех русских, ибо они «несут ответственность» за генерала Власова с его 130-тысячной армией, воевавшей на стороне нацистов. Много великих дел ожидают нас в случае прихода коммунистов к власти!
Читаем мнение горячего сторонника террора с человеческим лицом О.Шилина в газете «Киевский вестник» (22.05.2012): «...история сложилась так, что именно там, куда были депортированы крымские татары, они получили образование, профессию, из этого народа вышли академики, руководители крупнейших предприятий... И с этой точки зрения, а также с точки зрения реальности ситуации происходивших тогда процессов (имеется в виду возможный конфликт на территории Крыма. — Н.В.) разрешение ситуации с крымско-татарским населением в 1944 году было единственно возможным». Оставим на совести автора его странную логику, когда с точки зрения получения образования единственно возможное решение — это депортация. Но «спасение», во время реализации которого погибает почти половина спасаемых?! Спасение — когда к тебе в дом врываются вооруженные люди и дают 15 минут на сборы? Когда тебя загоняют в вагоны для скота и везут в неизвестность без еды и воды по 150—170 человек в каждом вагоне, а «путешествие» длится не одну неделю? Когда от голода, нечеловеческих условий и болезней погибают самые слабые — дети, старики и больные?..
Так описывает катастрофу Рефат Аппазов: «Мои родители вместе с сестрой матери оказались в Голодной степи, не имея элементарных вещей, необходимых для самого примитивного существования. Отец, неприспособленный к какому-либо физическому труду, с сильно подорванным здоровьем, попав в среднеазиатское пекло, очень скоро скончался от истощения, точнее — от голода. Мать со своей сестрой-вдовой, не имея сил передвигаться самостоятельно, более суток умоляли каждого проходившего мимо или проезжавшего на ослике узбека хоть чем-то помочь, чтобы предать тело земле...» (Рефат Аппазов. Следы в сердце и в памяти. — Симферополь, 2001. — С. 34—35).
Еще одна цитата: «Всесоюзная перепись населения 1926 г. зафиксировала в СССР 200 народов. Затем этот официальный список уменьшился до 60, а с 1977 г. ЦСУ СССР оперировало цифрой в 101. Куда же делись после 1926 г. почти 100 народов?.. Прежде Россию называли тюрьмой народов. После октябрьского переворота для представителей многих из них она оказалась еще и кладбищем» (Стецовский Ю.И. История советских репрессий. — Т. 1. — М., 1997. — С. 475).
И вот сегодня мы читаем, как О.Шилин стыдит М.Джемилева, который «даже не посчитал нужным как-то завуалировать основной смысл подготовленного законопроекта, констатировав, что его принятие помогло бы «избежать многих земельных конфликтов и самозахватов». Тут уже дело даже не в логике и незнании элементарных правовых норм, согласно которым воры и бандиты (как и их «правопреемники») должны ответить за преступления и вернуть то, что украли. Тут предельная степень цинизма: журналист становится на сторону бандитов и стыдит пострадавшего!
Не менее показательной выглядит и поддержка упомянутой партией пресловутого языкового законопроекта. За кулисами этого замысла стоит вовсе не защита разнообразия языков, на практике это — покушение на само существование украинского народа.
Что ж, знакомая этика отношений...
Я часто слышу, что нам не следует снова и снова возвращаться в прошлое, что каждый вправе исповедовать свою точку зрения и что именно в этом заключается свобода слова. Но мы, в конце концов, должны научиться отличать истинную свободу как уважение к мнению и жизни другого человека, швейцеровское «благоговение перед жизнью» от циничного надругательства над этими высокими понятиями.
Коммунисты, судя по их неизменной риторике, — это наследники и продолжатели убийц и террористов, палачей и демагогов, властолюбивых бонз и ретивых исполнителей их приказов, прикрывающих свою настоящую суть трескучими фразами. И отношение к ним должно быть соответствующее.
Быть коммунистом — позорно.
Молчать — невозможно.
