3 июля газета «День» в статье «Нюрнберг-2» писала о принятом историческом решении Комитета по демократии Парламентской ассамблеи ОБСЕ, которым приравняло сталинизм к нацизму. Сегодня мы предлагаем вашему вниманию соответствующую реакцию российского руководства на резолюцию ОБСЕ, которую приводят grani.ru.
В документе Парламентской ассамблеи «предпринята едва прикрытая попытка поставить на одну доску нацистскую Германию и одно из главных государств — участников антигитлеровской коалиции и учредителей ООН — СССР», говорится в заявлении российского парламента, сообщают grani.ru. «Это является прямым оскорблением памяти миллионов наших соотечественников, отдавших в годы Второй мировой войны свои жизни за освобождение Европы от фашистского ига, за то, чтобы потомки павших жили в мирной и свободной Европе».
«Абсолютно несостоятельными являются призыв сделать 23 августа — дату подписания Договора о ненападении между СССР и Германией — днем памяти жертв в равной степени сталинизма и нацизма, а также попытка представить тот документ спусковым курком войны», — говорится также в заявлении.
По мнению российских парламентариев, «попытки забыть неудобные факты общего прошлого и придать актуальное политическое звучание односторонне выгодным, но исторически несостоятельным версиям и интерпретациям ни в коей мере не могут способствовать заявленной в названии резолюции Парламентской ассамблеи ОБСЕ цели: воссоединению разделенной Европы».
Напомним, резолюция ПА ОБСЕ была принята 3 июля на заседании ассамблеи в Вильнюсе. В ней возлагается равная историческая ответственность на германский нацизм и сталинизм как тоталитарные режимы, виновные в массовых репрессиях и депортациях. Кроме того, 23 августа — день подписания пакта Молотова—Риббентропа — станет Международным днем памяти жертв сталинизма и нацизма. Кроме того, в документе от России как участника ОБСЕ требуют отказа от демонстраций во славу советского прошлого и избавления от структур, «приукрашивающих историю».
Представители российской делегации расценили решение депутатов ПА ОБСЕ как антироссийский демарш и политический жест. «Оценку пакту Молотова-Риббентропа уже дал в 1992 году съезд народных депутатов, и новые меры избыточны», — заявил замглавы департамента информации МИДа России Игорь Лякин-Фролов.
КОММЕНТАРИИ
Николай РУДЕНСКИЙ, grani.ru, Москва:
— На месте отрывка из толстовской статьи «Николай Палкин», сопровождающего сообщение о гневном отклике российского парламента на осуждение сталинизма в Европе, могла бы стоять цитата из совсем другого произведения Льва Николаевича. Есть у него такой детский рассказик — про то, как мальчик Ваня без разрешения съел со стола сливу и не хотел в этом признаться. «Тогда отец сказал: «Что съел кто-нибудь из вас, это нехорошо; но не в том беда. Беда в том, что в сливах есть косточки, и если кто не умеет есть и проглотит косточку, то через день умрет. Я этого боюсь». Ваня побледнел и сказал: «Нет, я косточку бросил за окошко». И все засмеялись, а Ваня заплакал».
Казалось бы, ну что обидного в том, что европейская общественность, представленная в Парламентской ассамблее ОБСЕ, констатировала преступный характер сталинского режима и его ответственность (наряду, разумеется, с гитлеровским) за развязывание Второй мировой войны? Ведь факты и документы, на которых основан этот вывод, — в первую очередь зловещие секретные протоколы к пакту Молотова—Риббентропа — давно известны в нашей стране и не оспариваются никем из серьезных историков. А в годы перестройки и после нее отечественные лидеры много говорили о кровавых делах сталинского времени и о том, что новая Россия не имеет с тоталитарным советским режимом ничего общего.
Мыслимо ли, например, чтобы германский бундестаг раздраженно и злобно отвергал любое напоминание извне об ужасах гитлеризма? Ведь это означало бы декларацию преемственности нынешней ФРГ по отношению к нацистской диктатуре, а такое невозможно себе представить и в страшном сне. Иное дело — сегодняшняя Россия. Наши парламентарии, как и другие представители правящей элиты, очертя голову кидаются в бой не за родину, а за Сталина, невольно (а может быть, и вольно) признавая свою кровную связь с коммунистическим прошлым. Тем самым они уподобляются трусоватому и наивному Ване, который хотел избежать ответственности, а вместо этого навлек ее на себя. Но кости миллионов невинно погубленных просто так за окошко не выбросишь.
Юрий ШАПОВАЛ, профессор, доктор исторических наук, Киев:
— Абсолютно поддерживаю принятое Комитетом по демократии Парламентской ассамблеи ОБСЕ решение. Оно для меня — логичное и долгожданное. Может быть, хотя бы таким образом Европа отреагирует наконец на то, что делает Россия у себя дома и на просторах бывшего СССР. В России мы наблюдаем фактическую ресталинизацию. И чем дальше, тем в более откровенных формах. Россия позиционирует себя как великую державу, воссоздает сталинские исторические стереотипы и при этом иронизирует над такой страной, как, например, Украина: вот, дескать, выдумывают себе историю, создают мифы, приписывают себе подвиги или жертвы, это мы им «подарили» территорию etc. В неуважении к другим народам, в оскорбительной для других форме демонстрации собственного величия и значимости, в закулисных политических манипуляциях — во всем этом также одна из фундаментальных черт сталинизма.
Думаю, что решение имеет больше значение для Европы, чем для Украины. Европа, вне сомнения, не преминет воспользоваться годовщиной пакта Молотова—Риббентропа и пофилософствовать на тему исторических уроков.
Для Украины важно, будет ли вообще услышан этот message ОБСЕ. У нас все уже, к сожалению, заняты только предстоящими президентскими выборами. Взаимная ненависть, жажда власти и материальных благ пожирают здравый смысл в украинском политикуме.
Знаете, это как в анекдоте, когда автор пьесы спрашивает заказчика: «Могу ли я попросить у вас аванс?» Ответ: «Попросить можете, но вот получить...» Так и с Россией. Это не та держава, которая так просто и однозначно отреагирует на требования компенсации, а они, конечно, могут быть.
«Зачем раздражать народ, вспоминать то, что уже прошло? Прошло? Что прошло? Разве может пройти то, чего мы не только не начинали искоренять и лечить, но то, что боимся назвать и по имени. Разве может пройти жестокая болезнь только от того, что мы говорим, что прошло. Оно и не проходит и не пройдет никогда, и не может пройти, пока мы не признаем себя больными. Для того чтобы излечить болезнь, надо прежде признать ее. А этого-то мы и не делаем. Не только не делаем, но все усилия наши употребляем на то, чтобы не видать, не называть ее. Болезнь и не проходит, а только видоизменяется, въедается глубже в плоть, в кровь, в кости, в мозг костей... Мы говорим: зачем поминать?.. Как зачем поминать? Если у меня была лихая болезнь или опасная и я излечился или избавился от нее, я всегда с радостью буду поминать. Я не буду поминать только тогда, когда я болею и все так же болею, еще хуже, и мне хочется обмануть себя. И мы не поминаем только оттого, что мы знаем, что мы больны все так же, и нам хочется обмануть себя...»
отрывок из статьи «Николай Палкин»
