Было бы ошибкой также рассматривать Волынские события исключительно в узких исторических рамках 1943 — 1944 годов, выносить их в отдельный эпизод, вырывать из контекста чрезвычайно сложных и запутанных отношений без учета двусторонних противоречий, имевших место между поляками и украинцами в течение всего периода 1918 — 1947 годов.
Найти одного виноватого никогда не удастся. Всегда останутся аргументы для обвинения противоположной стороны.
Прежде всего, хочу сказать, что я был постоянным участником украинско-польских международных семинаров, о которых говорилось на Форуме экспертов и журналистов в Остроге; и на страницах тех 9-ти томов «Україна – Польща: важкі питання» оставил определенный след. Таким образом, у меня свое видение проблемы. На мой взгляд, для того, чтобы глубоко укоренилось взаимное уважение, доверие между украинским и польским обществами и народами, а не только политиками, нужно быть откровенными, говорить правду об историческом прошлом. В связи с этим перед украинцами и поляками возникает закономерный вопрос — какими словами описать все то, что происходило в годы войны, какие практические шаги сделать, чтобы отметить печальную годовщину Волынских событий, если уже так получилось, что отметить ее кто-то запланировал.
Такие слова, ориентированные на историческое примирение двух народов, очень нужно найти, а шаги сделать. Но они должны быть максимально взвешенными, заранее продуманными, трактоваться в глубоко моральном, а не политическом измерении, без эмоциональной окраски, навязываемой ветеранскими организациями, в частности, определенными польскими «кресовыми» организациями, с целью получения моральной сатисфакции от далеко не моральных событий прошлого. Но возникает вопрос обязательного соблюдения сторонами принципа паритетности, в первую очередь, по вопросам обустройства мест национальной памяти на территории Украины и Польши, создания коллективной памяти об общей трагедии наших народов, взаимного осуждения обоюдного насилия, допуска украинских и польских ученых к историческим специальным архивам. Речь должна идти об обоюдном признании ошибок обеих сторон во времена освободительной борьбы против немецких оккупантов, допущенных в драматических условиях борьбы за восстановление независимых Украины и Польши.
Односторонние поспешные действия, а тем более предубежденные оценки Волынских событий могут весьма негативно повлиять на развитие украинско-польского сотрудничества. Кстати, такая главная идея прозвучала на заседании рабочей группы экспертов, которая занимается изучением Волынских событий, в феврале этого года в Совете национальной безопасности Украины в Киеве; членом этой группы являюсь и я.
Считаю, было бы ошибкой также рассматривать Волынские события исключительного в узких исторических рамках 1943 — 1944 годов, выносить их в отдельный эпизод, вырывать из контекста чрезвычайно сложных и запутанных отношений без учета двусторонних противоречий, имевших место между поляками и украинцами в течение всего периода 1918 — 1947 годов, наконец, без учета всего комплекса причин, вызвавших Волынскую трагедию: территориальных, политических, этнических, социальных, военных; здесь были и взаимные обиды, подозрения, антипатии, отсутствие уважения друг к другу, бытовые конфликты на фоне социальных отношений крестьянства в далеком прошлом и по поводу войны, политические факторы с обеих сторон, создание основ для восстановления собственной государственности. Политика нацистов и советских партизан, которые использовали и раздували национальное противостояние, тем самым нейтрализуя и обескровливая освободительную борьбу украинского и польского народов, были той третьей силой, которая неоднократно в истории душила польскую и украинскую государственность. Итак, Вторая мировая война только вывела давнишнюю вражду украинцев и поляков на поверхность. События 1943 года были только следствием всей предыдущей истории, а отсюда — ответственность за эту трагедию шире, ее нельзя возлагать исключительно на ОУН и УПА. Я хочу сказать, что в противном случае исчезнет содержание и смысл украинского национального движения, и оно окажется изъятым из контекста сложных отношений между украинцами, поляками, немцами и большевиками в этот период.
На конференции выступал уважаемый профессор философии Мирослав Попович, который говорил, что не нужно обращать внимание на причины, приведшие к этому конфликту; что нельзя впутывать туда, скажем, события XV века; это мнение, с которым я не согласен. И я здесь хочу процитировать польского автора, исследователя Яна Турнао, который характеризовал украинско-польский конфликт в годы Второй Мировой войны так: «Наши представления, наши чувства формировала значительно более долгая история; кровь побратимов текла веками, и мы — поляки — также проливали ее много. Помните же об этом, читая о жестокости украинцев».
Я хочу сказать, что характеризуя эти отношения, нам следует занять четкую позицию, которая бы защищала национальные интересы украинцев. Увидела их стремление к созданию независимого государства в борьбе с многочисленными врагами, среди которых, к сожалению, были и поляки. Эта борьба проходила в условиях войны и оккупации, уничтожения моральных критериев с обеих сторон — польской и украинской. Найти одного виноватого никогда не удастся. Всегда останутся аргументы для обвинения противоположной стороны. Повторяю, нужно учитывать то, что ОУН и УПА действовали в экстремальных условиях войны, когда мораль загоняют в тупик, когда к преступным действиям прибегали обе стороны, когда, в конце концов, это происходило в контексте военных преступлений, совершавшихся во время Второй мировой войны. Поэтому отделять только так называемые преступления ОУН и УПА неверно.
Итак, Волынские события 1943 — 1944 годов были продолжительным межнациональным конфликтом, в ходе которого гибли представители обоих народов, а украинцы и поляки применяли как оборонительную, так и наступательную тактику. И потому мероприятия памяти жертв Волынских событий должны служить преодолению негативных стереотипов у поляков и украинцев, примирению народов обоих государств. Хочу обратить внимание на то, что в украинско-польской войне заметным было участие немецких карательных отрядов, польской и украинской полиции на службе у оккупантов, карательные операции советских партизанских отрядов, а с польской стороны — еще и националистических отрядов Народовых вооруженных сил и Народовой организации военной. Были также случаи так называемого камуфляжа отдельных отрядов под марку противника и нападения с целью раздувания украинско-польского противостояния.
Поэтому установить конкретное авторство всех жертв сегодня невозможно, как и попытки установления общего количества погибших в украинско-польской войне. В конце концов, воспоминания участников, при всем уважении к ним, по большей части не могут быть достоверным источником, поскольку основаны на эмоциях и слухах. А аутентичные документы, в частности, ОУН и Армии Крайовой носят фрагментарный и односторонний характер и не дают всей картины. Очевидно одно: польская сторона, во всяком случае в Галичине и на Волыни, находясь в значительном меньшинстве, понесла большие потери, нежели украинская.
На мой взгляд, искреннее взаимопонимание, в известной степени историческое примирение, наступит тогда, когда это осознают самые широкие слои населения, а не только политическая элита. Его нельзя искусственно ускорить, навязать сверху, приурочить к определенной дате, связать с нынешней политической ситуацией и с политическим положением Украины и Польши, оно должно вызреть в умах и настроениях, в душах и сердцах украинцев и поляков и идти снизу . А это далеко не просто и не так быстро, и вовсе не безболезненно; но я убежден, такое время наступит. Я знаю, что польская сторона планирует построить памятник в Варшаве по поводу этих событий. А будет ли это способствовать примирению народов, будет ли он воплощением почитания памяти всех жертв украинско-польской войны? Или он будет символом чего-то другого?
Известно, что в Люблине функционирует Европейский коллегиум украинских и польских университетов. Мне кажется, усиление внимания к нему обоих правительств, выведение его на рубежи мировой науки было бы знаковым памятником украинско- польского взаимопонимания, добрососедства и стратегического партнерства.
Студенты гуманитарного факультета Национального университета «Острожская академия» принимали активное участие в собирании воспоминаний свидетелей Волынских событий. Нельзя без волнения читать орошенные слезами, криками души свидетельства украинцев, и поляков. Повторяю, и украинцев, и поляков, переживших эти ужасные времена. Дети собирали материалы. Приходили и плакали. Говорили: «Мы этого просто не знали». А некоторые люди просто не хотели говорить. Они боялись, потому что тот страх в человеке остался. Но нет какой-то злобы у противоположных сторон — ведь опрашивали и украинцев, и поляков. Люди говорили, что до войны они жили мирно, женились.
Говорят, что молодое поколение инертно. Но оно неравнодушно к народной памяти, потому что волыняне с молоком матери всосали воспоминания родных об ужасающих событиях. И они должны знать правду, чтобы не жить с этими кошмарами. Студенты это делали и для того, чтобы помочь историкам воссоздать правду о прошлом, чтобы это больше никогда не повторилось. Пропуском в будущее должен быть не топор мстителя, а искреннее понимание, добрососедство, уважение, доверие между двумя народами.
Я хотел бы обратить внимание, что кроме национального, важным фактором украинско-польского конфликта был социальный. Роль мины замедленного действия на Волыни сыграло соотношение земельной собственности; еще с довоенных лет большая часть земельных угодий принадлежала польским колонистам. Осадник, который был живым доказательством обид, нанесенных официальной Варшавой украинцам, вносил раздражение, углублял раздор между поляками и украинцами, он стал, я бы сказал, той солью, которая всегда бередила раны, и никто не мог заживить их на украинском теле. Лозунг «Земля украинцам, ляхи за Вислу» церковным набатом постоянно били в голову волынского крестьянина. Не удивительно, что украинское сельское население Волыни с удовлетворением встретило декрет УПА от 15 августа 1943 года о переходе земель бывших польских помещиков и колонистов во владение украинских хозяйств. В частности, на Костопольщине Ривненской области из созданного таким образом земельного фонда до ноября того же года малоземельные и безземельные крестьяне получили 1500 актов о земельных наделах. Понятно, что эти действия сопровождались насилием над поляками.
Один из руководителей службы безопасности УПА «Макар» сообщал своему брату 2 августа 1943 года с Волыни: «СД уживає своєї нищівної акції ляхів. У відповідь ми нищимо їх безщадно. На Волині і Поліссі позносили ми всі «штацготи» — ляхів і німаків вибили, реманент живий і мертвий забрали, а забудування спалили».
Сегодня на Форуме мы говорили, что нужно без эмоционального фактора обсуждать Волынские события. Вместе с тем, очевидно, нельзя обойти воспоминания, документы, которые дышат слезами, трагедией, криками души. Я хотел бы процитировать три документа, которые, на мой взгляд, показывают весь трагизм ситуации (они, подчеркиваю, не являются односторонними), трагедию и украинцев, и поляков, и в том числе насилие с обеих сторон.
Например, командующий участком Армии Крайовой в Рожищах и комендант Здолбуновского района Романовский говорил так: «поляки в своих действиях применяли принцип коллективной ответственности и на нападения, разбой и грабежи отвечали убийствами, реквизициями, грабежами. Убийство считалось делом чести. Парни, потерявшие семью, на прикладах винтовок делали пометки, считая таким образом количество своих жертв. Человеческое правосудие превратилось в кровавую месть».
А вот о трагедии украинцев и поляков свидетельствует в воспоминаниях жительница городка Рудня Почаевская (что на Ривненщине) пани Боголуцкая. «Я была замужем за поляком. У нас было двое мальчиков — семи и четырех лет. Только что родилась девочка, которая еще лежала в колыбели. 20 июля 1943 года поляки вырезали хутор около нашего городка — не пожалели никого, всех вырезали. На следующий день в нашу хату зашло пятеро из УПА. Дочку подняли из колыбели, расставили ножки, посмотрели, что девочка и положили назад. Поскольку мама украинка, ее пожалели. А отца и двух мальчиков вывели во двор и зарубили топором».
Я хочу сказать, что эти преступления не имеют прощения и здесь руки в крови у обеих сторон. Моральное осуждение должно быть обязательно. О разжигании украинско-польской вражды узнаем из еще одного, третьего источника. Очевидец тех событий говорил так: «На всем Полесье и на большой части Волыни создалась такая ситуация, которую желал Сталин. Ночью кругом зарево, потому что бандеровцы выжигают имущество поляков и бульбовцев — как предателей. Днем — кругом зарево, потому что немцы с поляками и узбеками выжигают украинские села и расстреливают народ за бандитизм. На следующую ночь большевистские партизаны с поляками дожигают оставшиеся украинские села, которые не выжгли немцы за день. Куда ни глянь — огонь. Куда ни повернись — трупы и кровь».
Как видим, украинская и польская стороны несут ответственность за взаимное вооруженное и политическое противостояние в годы войны. Только осознание и принятие этого факта современными украинскими и польскими историками будет способствовать объективному освещению рассматриваемых событий. Как правильно заметил известный польский ученый Рышард Торжецкий, взаимные упреки никуда не ведут.
Украинско-польские отношения военного периода были в значительной степени заложниками драматичного будущего. Сегодня, когда Украина и Польша сделали свой однозначный выбор в пользу стратегического партнерства, дальнейшая выработка объективной позиции в освещении и оценке довольно противоречивых и трагических событий истории двух народов-соседей будет содействовать в первую очередь воспитанию молодого поколения украинцев и поляков, которое, свободное от груза прошлого, общими усилиями будет строить объединенную Европу.
Владимир ТРОФИМОВИЧ, доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедры истории Национального университета «Острожская академия», член рабочей группы экспертов по проведению дополнительных научных исследований трагических событий на Волыни в 1943 — 1944 гг. (Совет Национальной безопасности и обороны Украины).
