Премьера фильма Алексея Пивоварова «Ржев. Неизвестная битва Георгия Жукова», показанного по российскому каналу НТВ 23 февраля, активизировала дискуссию как в России, так и за ее пределами о реальной, а не мифологизированной роли маршала Жукова в Великой Отечественной войне и в истории России и СССР в целом в ХХ столетии. Короче говоря, вопрос состоит в следующем: был ли Георгий Жуков гениальным полководцем, «Спасителем Отечества», или беспощадным диктатором на войне, который хладнокровно гнал на смерть сотни тысяч солдат, когда считал это нужным? Ответ непрост, ибо в современной России личность Жукова стала объектом такого же культа и мифотворчества, как и фигуры Петра I, Сталина, Александра Невского. Именно поэтому «День» предложил поделиться соображениями на эту тему российского ученого, доктора философских наук Игоря Чубайса (Москва). Его заметки мы и предлагаем вниманию читателей.
23 февраля миллионы российских телезрителей увидели новый фильм Алексея Пивоварова «Ржев. Неизвестная битва Георгия Жукова». Казалось бы, сколько их было — фильмов, передач, спектаклей, книг, статей о войне, но такой бурной реакции, такого интереса к событию, такого активного обсуждения я не припомню.
Что же такое необычное увидели зрители на канале НТВ? Прежде всего, я бы выделил план и ракурс фильма. Подобно тому, как хорошо знакомые дома и улицы, показанные с высоты птичьего полета, предстают совсем по-новому, в необычном измерении предстают перед зрителем и первые два года войны. Нет, мы и прежде видели на экране наших воинов, оставлявших какой-то город, мы видели, как горели танки, как падал самолет, но сделать вполне понятной, осязаемой, четко представимой работу верховного главнокомандующего, командующих фронтом и армией, и даже командира взвода, видеть все это в единой взаимосвязи да еще и в контексте гибели сотен тысяч (точнее — полутора миллионов наших бойцов) — такого прежде не было. И все это показано правдиво, не тенденциозно, с опорой на документы и свидетельства.
Новый ракурс позволил увидеть новые черты, которые прежде были не заметны. Тут же поблек, точнее — умер, миф о Жукове — великом военачальнике, не знавшем поражений. Стало ясно, что Жуков, вынуждавший бросать пехоту на танки, а кавалерию — на артиллерийские батареи противника, действовал не по команде Верховного, но в полном с ним согласии. Стало ясно, что соотношение 10, 15, 20 погибших бойцов — к одному бойцу противника (Пивоварову удается сказать о трех к одному) — это для Ставки не катастрофа, а нормальное развитие событий...
Между тем, резонанс, порожденный фильмом, выходит за рамки его непосредственного содержания. Говоря о «Ржеве», я вспоминаю проблемы, возникавшие перед советской цензурой и идеологией на ее излете, 25—30 лет назад. Тогда никто не мог публиковать в газетах статьи и ставить спектакли, где Брежнева называют маразматиком, а КПСС — глухими согласными. Но цензура все равно крайне опасалась «неконтролируемых ассоциаций», которые возникали в аудитории непроизвольно, и которые главлиту сложно было предвидеть. Стоило, например, читателю встретить в публикации слово «химия», и он понимал — речь идет о расконвоированных заключенных, словосочетание «железный Шурик» означало высмеивание председателя КГБ Александра Шелепина и т.д. «Неконтролируемые ассоциации» с фильмом состоят в том, что кто-то захочет подняться не только на высоту птичьего полета, но взлетит повыше — и тогда он неизбежно освободится от многих мифов, прививаемых советско-постсоветским гражданам долгие десятилетия.
Картина построена на фактах, опубликованных в малотиражных научных изданиях (подчеркнем, у нас еще есть небольшое количество честных исследователей). Проблема состоит в том, что специальные журналы не формируют общественное мнение, это делает только телевидение. Однако, раньше или позже, результаты работы горстки ученых станут достоянием общества, и тогда все поймут, что...
Сталин — самый неэффективный менеджер в нашей истории. Обычно отступление Красной армии до Москвы объясняют тем, что немцы имели превосходство в живой силе и технике. Но это неправда, с первого и до последнего дня войны перевес был на нашей стороне. К июню 1941 года Люфтваффе сосредоточили на восточном направлении примерно 2000 самолетов, наши подготовили порядка 20 000 машин, советский перевес в артиллерии был шестикратным, за один 42-й год женщины и стоявшие на ящиках у токарных станков мальчишки произвели танков больше, чем Ш Рейх за всю Вторую мировую войну.
Но это только часть счета к менеджеру. В недавно изданных в Москве «Воспоминаниях» Н. Хрущева автор (стр. 168) пишет: «Прежде всего хочу сказать о словах Сталина, которые он несколько раз повторял, когда мы вели между собой «вольные беседы». Он прямо говорил, что если бы США нам не помогли, то мы бы эту войну не выиграли: один на один с гитлеровской Германией мы не выдержали бы ее натиска и проиграли войну. Этой темы официально у нас никто не затрагивал, и Сталин нигде, я думаю, не оставил письменных следов своего мнения, но я заявляю тут, что он несколько раз в разговорах со мной отмечал это обстоятельство». Далее сам Хрущев добавляет «Когда я слушал его, то полностью был с ним согласен, а сейчас — тем более» (с. 169).
И вот руководитель страны, располагавшей огромным военным потенциалом, потерял в войне 27 миллионов человек, что превышает потери всех наших союзников, всех наших противников и самой России за ее тысячелетнюю историю! Впрочем, эти факты не помешали Сталину соврать про потерю семи миллионов человек и присвоить себе звание генералиссимуса. А сегодняшняя дезинформированная телевидением аудитория присваивает его имя России?!
К сказанному в хрущевских «Воспоминаниях» добавлю, что сохраняемый по сей день миф о запаздывании и несущественности П фронта в корне неверен. Англия объявила войну Германии 3 сентября 1939 года, вслед за ней войну объявила и Франция. Решающие битвы Великой Отечественной синхронизировались с Америкой и Великобританией (в дни битвы под Курском и Белгородом США высадили 30 дивизий на Сицилии, начало наступательной фазы битвы за Сталинград было совмещено с активизацией союзников в Африке...).
Но вернемся к вопросу, почему немцы дошли до Москвы? В фильме А. Пивоварова есть важная деталь на эту тему, но о ней позже. Если не было ни перевеса, ни неожиданности, почему же враг дошел до стен столицы и до волжских берегов? Для того чтобы ответить на этот вопрос, надо понять, кем были наши соотечественники, которые стояли с винтовками в 41-м. Да это же были люди, по чьим детям и родителям, по ним самим прошлись Октябрьский переворот, Гражданская война, уничтожение церкви, Красный террор, расказачивание, раскулачивание, депортации, организованный голод в Поволжье в 21-ом и Голодомор, Большой террор, ГУЛАГ, уничтожение командного состава армии... 41-ый год часть людей приняла за год 91-й!
Неудивительно, что за первые шесть месяцев войны в плену у немцев оказалось 3 800 тысяч человек, 70% личного состава нашей армии. 200 000 человек сдались добровольно, по собственной инициативе. В ряде мест оккупантов встречали хлебом и солью. Ну, а дальше? Почему же в 42-м Красная армия постепенно переходит к контрнаступлению? Важный фактор — стратегия захватчиков. Больше всего Сталин опасался, что Гитлер создаст на оккупированной территории некое русское правительство. Но Гитлер боролся не с большевизмом, а с Россией как таковой. Он не оставлял ей вообще никакого шанса. Поэтому оказавшихся по другую сторону фронта не ждало ничего хорошего, многие из них просто умерли с голода. Об этом в фильме «Ржев» говорится косвенно: занятая немцами территория, за колючей проволокой тысячи наших солдат, зима, но внутри колючки снега нет, и видно черное пятно земли — снег съеден пленными, им не дают ни есть, ни пить.
Чем Великая Отечественная не похожа на все предшествующие войны или о чем может быть сделан следующий фильм А. Пивоварова? В нашей истории было много войн, но когда в первую Отечественную Наполеон пошел на Москву, во французской армии не было ни одного русского человека. Когда войска кайзера Вильгельма воевали с Россией, с ними не сотрудничал ни один российский гражданин (кроме В. Ленина). А вот в Отечественную 1941—1945 гг. против армии собственной страны воевало от одного до двух миллионов наших соотечественников. Объяснить происходившее банальным предательством — слишком просто и не очень убедительно. Более оправданы, на мой взгляд, рассуждения о третьей силе. В ходе войны сформировались такие объединения, которые не хотели мириться ни с германским национал-социализмом, ни с советским тоталитарным социализмом — эти группы действовали в Польше (фильм А.Вайды «Катынь» фактически запрещен у нас к показу) и в Украине, в России и в Балтии. Известно, что Власов и Бандера провели в Германии по полтора года в заключении. Считать их банальными пособниками фашистов — значит сильно упрощать достаточно сложную и противоречивую картину. Добавлю, что понятия «правда» и «ложь», «честь» и «совесть» применимы, работают в обычной, нормальной, повседневной реальности. Но тоталитарный режим осуществляет насилие над всем и в первую очередь — над мыслью и словом. Жив бы был Бандера в 91-м, он бы просто участвовал в референдуме и выборах, а в 41-м выборы, как известно, не проводились...
Что сказал Шойгу? Рассуждения о фильме А. Пивоварова нельзя закончить, не упомянув сделанное на следующий день после его показа заявление министра С. Шойгу. Нынешняя российская власть (точнее, значительная ее часть) выступает с позиций преемства и продолжения сталинщины. Поэтому все, что работает на разрушение советских мифов, и последнего и главного из них — о войне и роли Сталина, — вызывает беспокойство власть предержащих. Министр по чрезвычайным ситуациям предложил ввести уголовное наказание за отрицание победы СССР. Пытаясь сохранить советскую идеологию, он заводит ее в окончательный тупик. Покажу это, сформулировав несколько тезисов.
Несколько вопросов Сергею Кожегетовичу. Почему память о войне не уходит, почему это для нас действительно важно? Если убрать все наносное, демагогию и мифологию, навсегда останется правда о страшном испытании и страшных жертвах, которые пришлось принести на алтарь победы. Но, взглянув на советскую историю пошире, чем рамки 1941—1945 годов, становится очевидным: погибших от власти Ленина — Сталина гораздо больше, чем от нацистов. Почему же Шойгу не призывает, наконец, осудить собственных палачей и мучителей!?
Предположим, что кто-то из читателей со мной не согласен. Допустим, что он кого-то выявит и накажет за отрицание победы СССР в войне. Возникает вопрос — система наказаний должны быть пропорциональной: если за кражу велосипеда дают полгода, за кражу железнодорожного состава должны давать лет двадцать... Обратимся к Первой Мировой. Тогда АНТАНТА (Англия, Франция и Россия) воевали против Германии, Австро-Венгрии и Турции. Как известно, АНТАНТА победила, Германия подписала капитуляцию. Но Ленин в марте 18 года, за несколько месяцев до окончания войны, вывел Россию из АНТАНТы, заключил Брестский мир и сдался проигрывающей Германии. Не вдаваясь в детали — всякому понятно, что если бы Русская армия ничего не делала и просто сидела в окопах, то и в этом случае Россия была обречена на победу. Ленин лишил народ победы. Зачем же он подписал Брестский мир, против которого протестовала страна? Конечно, это был «откат» германскому генштабу, поддержавшему большевиков. Кроме того, Брестский мир требовал разоружить Русскую армию, и Ленин был заинтересован в этом больше, чем Вильгельм. 70% наших военных выступали против большевиков, это беспокоило Ильича гораздо больше, чем аннексии и контрибуции... А вот теперь хочется спросить Сергея Кожегетовича — не правильнее будет начать судебное разбирательство с Ленина и его верного ученика Сталина? Не пора ли осудить, пусть условно, а может быть, и реально, как предлагает Шойгу, всех тех, кто создавал тоталитарные мифы, кто преступно лишил наш народ истории, памяти, адекватного самосознания, кто пытается вернуть Россию на 60 лет назад и потому оставил страну без друзей и союзников?
И сколько же можно цензурировать мысль? Пока не поздно, власть обязана вступить в диалог с обществом!
В итоге — заключительный вопрос — есть ли выход из советско-постсоветского лабиринта, можно ли распутать тоталитарный клубок? Сегодня московские газеты обсуждают два предложения. Милиция получила разрешение стрелять в демонстрантов. Физический террор дополняется террором идейным — через возрождение сталинщины. Такой путь, конечно же, абсолютно неприемлем. Так где же выход?
Историческая (досоветская) Россия развивалась весьма успешно. Наши предки собрали самое большое в мире государство. К концу ХIХ века количественный рост завершился, и начался «рост вверх». С 1890 по 1916 годы в России были самые высокие в мире темпы экономического развития. Первое «экономическое чудо» происходило не в Германии и не в Японии, а в России. Именно это прошлое наше, из него надо брать позитивные примеры и образцы. А советская история — это, прежде всего, история сопротивления!
После «Великого Октября» произошел разрыв во времени, как писал в 1918 году Василий Розанов «С лязгом, скрипом, визгом опускается над Русскою Историею железный занавес» (Миниатюры. М.,2004, с. 486). То, что Ш Рейх и ФРГ — государства разные, хорошо понятно, но не все осознали, что СССР — это не Россия, что советское иго было тяжелее татаро-монгольского. Было ли в нашем прошлом до 17 года что-то плохое — ну, конечно, было. Но в целом прежние поколения созидали здоровое и успешное государство. Было ли в советской истории что-то хорошее — да, было. Но то мрачное, что присуще тоталитаризму, обесценивает все положительное. Сегодня СССР мертв, — и тот, кто пытается его реанимировать, выступает с позиций мракобесия. Выход из кризиса — на пути преемства (насколько оно еще возможно) с исторической Россией. Восстановление своей идентичности должно проходить с учетом западного опыта и с исключением из нашей жизни мрачной советчины. Такой рецепт может быть интересен и для наших соседей.
Игорь ЧУБАЙС, доктор филоcофских наук, директор Центра по изучению России Университета дружбы народов (Москва).
