Против своего обыкновения, вынужден начать с информации, касающейся меня лично. Тема обязывает. Неизбежен вопрос, что делал автор 3—4 октября 1993 года. Отвечаю: был на работе в редакции газеты «Сегодня», позицию которой разделял. При всем критическом отношении к политическому насилию, окружению президента Ельцина и к нему самому, было ясно, что его надо поддержать.
Как? Против парламента! Да как можно было! В том-то и дело, что парламента тогда в России не было. Был рудимент советской власти — Верховный Совет. И был институт новой, демократической государственности — президентство. Это уточнение необходимо, потому что оно показывает принципиальные отличия кризиса-93 от других политических конфликтов в России.
Все эти конфликты, разумеется, схватки кланов и группировок — внутри элиты. Схватка за власть, которая в русской политической культуре не является производной от общественного договора, имеет (немного поумничаю) автономный онтологический статус и весьма слабо зависит от того, что принято называть ее социальной опорой. Она и есть опора всего общества, а не наоборот.
Социальная структура этого общества определяется, прежде всего, степенью близости к власти. Самостоятельного и самодостаточного социального статуса быть не может. Поэтому в России исключено появление среднего класса в его полноценном, общественно-политическом и социокультурном смысле. Среднему классу имманентна минимальная зависимость от власти, по сравнению с другими социальными группами, — кто ж такое допустит.
И каждый раз, когда кланы сходятся в схватке, человеку неравнодушному приходится выбирать, кому можно сочувствовать, а кому нет. А для точного самоопределения надо соотносить действия разных кланов с чем-то большим, о чем они сами и не задумываются.
Октябрь 1993-го стал кульминацией конфликта, который шел с первых дней гайдаровских реформ. Они сразу же показали, что консолидация элит невозможна. Показали они и другое: главный парадокс того времени — богатство страны при полной нищете населения. Начался дележ ничьей собственности, которая ничего не стоила. Когда нуворишей девяностых называют ворами, это ложь. Они брали ничье и поднимали его из руин. Не мною сказано, что изначально капитализация ЮКОСа была нулевой.
Сторонникам Ельцина и Гайдара обязательно надо представлять их жрецами в белых одеждах. Это не так, конечно. Скорее всего, Гайдар подписал незаконное разрешение на вывоз цветных металлов, благодаря чему обогатились Собчак и Путин. Ну и что? У великого реформатора Витте тоже была репутация коррупционера. Но Гайдар был ориентирован на демократию по образцу цивилизованных стран и поддерживался новыми властными институтами, а его противники цеплялись за рудимент советской власти и докатились до политического союза с фашистскими организациями, существовавшими тогда в России.
Последнее для многих оказалось основанием если не для поддержки Ельцина, то для политического нейтралитета.
Подробности событий хорошо известны, но порой сознательно искажаются. Надо напомнить, что ужасный и кошмарный «расстрел парламента» — штурм здания, где засели боевики, — был после попытки захвата телецентра в Останкино. Бросив там убитых и раненых соратников, мятежники вернулись на Краснопресненскую набережную, где устроили песни и пляски, надеясь утром повторить нападение. Но ночью в Москву вошли войска, верные Верховному главнокомандующему.
Эта новость успокоила собравшихся у Моссовета граждан, готовых взять оружие для защиты президента, как это было в августе 1991 года. Прийти на Тверскую призвал Гайдар. Тогда еще никто не знал, что президентская власть в последний раз обращается к гражданам за помощью. Избирательная кампания 1996 года — это уже совсем другое. С октября-93 власть существует отдельно, граждане — отдельно. Надо признать, что ответственность за это лежит не только на власти, но это совсем другая тема.
В октябре 1993 года уже формально-юридически, хотя и при помощи силы, было покончено с советской властью. Это было большим историческим достижением, не получившим достойного политического развития. Политика по-прежнему трактовалась занятыми ею людьми как заговор элит против населения (термин не мой). Но дележ собственности и реструктуризация элит проходили в мирной обстановке и с сохранением многих атрибутов демократии. В первые годы XXI века произошла консолидация элит на основе монополии на власть одного из кланов. С тех пор демократия стала ненужной.
На этом можно было бы поставить точку, если бы не вполне естественный вопрос о связи событий в Москве с ситуацией в бывших союзных республиках. Попытка разобраться с этим ведет к более точному пониманию и внутренних политических проблем.
Отношения с соседями не были в центре внимания главных участников событий. Куда важнее было сохранение или захват (для кого как) власти внутри страны. И реальным был дележ собственности в России. Мятежный Верховный Совет ратифицировал Беловежские соглашения не потому, что осознавал их историческое значение, а потому, что понимал: руки коротки властвовать и хапать в бывшем всесоюзном масштабе.
Надо признать другое — то, на что мало обращают внимание историки и политологи, но что имело роковое значение для дальнейшего существования России и несостоявшейся русской нации. Основы нынешней доктрины Путина были заложены сразу после ликвидации СССР, до октябрьского кризиса. Агрессивная политика в отношении Грузии и Молдавии, поддержка тамошних сепаратистов, непризнание суверенитета бывших союзных республик — все это было в 1992 году. Весной 1993-го Таджикистан делегировал пограничным войскам России полномочия по охране границ с Афганистаном и Китаем. Сделали это люди, пришедшие к власти в Душанбе благодаря русской военной помощи.
В феврале 1993 года «Газпром» на сутки приостановил подачу газа на Украину, что было предвестником путинских газовых войн спустя десять лет. В 1992 году Москва уделяла повышенное внимание Крыму как возможному очагу сепаратизма.
Ельцин и его окружение совершили исторический подвиг, ликвидировав СССР, но они не предложили никакой новой концепции развития России и русских в новом государстве. Они вообще не уделяли этому внимания. То же самое можно сказать не о политической, а об интеллектуальной элите. В результате политика по отношению к бывшим союзным республикам стала диктоваться не национальными интересами России, которые так и не были определены, а притязаниями различных бизнес-групп при явном доминировании силовых ведомств.
И в этом отношении октябрь-93 не изменил ничего.
По официальным данным, в результате октябрьских событий погибли не менее 157 человек, 384 были ранены. Слухи о массовых расстрелах и захоронениях, в том числе на соседнем стадионе (как в Чили) не подтвердились.
Нынешнее отношение россиян к тем событиям определил «Левада-Центр» в своем опросе. Более трети респондентов (35%) не считают правыми ни президента Ельцина и его сторонников, ни членов Верховного Совета РФ во главе с Русланом Хасбулатовым и вице-президента Александра Руцкого. На вопрос «Как вы считаете, кто был прав в дни 3—4 октября 1993 года» большинство ответило «Ни те, ни другие». На сторону Верховного Совета стали 11% опрошенных, а на сторону Ельцина — 7%.
