Интервью «регионала» Владимира Зубанова газете «День» не прошло незамеченным в российской прессе. Особенно та его часть, которая относилась к подписанию соглашений в Харькове по Черноморскому флоту и Севастополю.
По мнению Зубанова, подписывать соглашения необходимо было по трем причинам. Во-первых, Россия никогда бы не вывела свой флот из его главной черноморской базы, во-вторых, готовились ее обращение в Международный суд ООН в Гааге (МС) по поводу украинской принадлежности Севастополя и, в-третьих, у нашей страны не было бы никаких возможностей выиграть такой суд «с учетом российского влияния на европейские дела». Странно, вообще-то суд международный, а влияние европейское...
Очень интересно проследить динамику изменения объяснений «регионалов» по поводу харьковских соглашений. Сначала доминировал весьма спорный по существу и популистский по форме тезис, что без согласия на продолжение базирования флота не удалось бы добиться снижения цены на поставляемый российский газ. Даже если принять как основу, хотя и очень спорную, что добились снижения цены на газ, то обмен все равно выглядит весьма неэквивалентным в пользу России. Все эти разговоры, что мы сэкономим миллиарды долларов, при ближайшем рассмотрении выглядят чистейшим блефом. Причем агрессивные предложения Москвы в отношении создания совместных предприятий, в том числе и по газу, оказались душем с настолько низкой температурой, что он быстро остудил много горячих голов, в том числе и в Партии регионов.
В силу этого необходимо было придумать другое по виду правдоподобное объяснение очевидному внешнеполитическому провалу власти по стратегической проблеме, которая будет долго оказывать негативное влияние на Украину. Нельзя сказать, что Зубанов сообщил что-то новое. Такие разговоры шли давно. Очевидно, что пришло время вспомнить хорошо забытое и давно опровергнутое. Тем не менее, аргументы выложены — попробуем оценить их.
Начнем с последних двух. Сам Зубанов признался в московской «Независимой газете», что никаких документов типа обращений в Международный суд не видел. Были только разговоры об их подготовке. Как показывает практика межгосударственных отношений, дистанция от разговоров до реальных дел часто бывает довольно длинной. Также часто все разговорами и кончается, потому что Международный суд — учреждение серьезное и руководствуется исключительно юридическими аспектами дела. Ссылки на то, что действия УССР в отношении статуса Севастополя противоречили конституции СССР и были незаконными, просто смешны. Как раз в отношении территориального деления и административной принадлежности верховные власти Советского Союза были весьма чувствительны и никакой самодеятельности со стороны союзных республик не допускали. Тем не менее, ни один правовой акт УССР в отношении Севастополя не был отменен. Более того, содержание города осуществлялось через республиканский бюджет. Без соответствующего юридического статуса этого просто не могло быть. По определению. И дело не в частной воле генеральных секретарей ЦК — бюрократические каноны всегда соблюдались, хотя бы потому, то территориальные проблемы в СССР были, и довольно острые. Поэтому центральная власть к таким вопросам относилась очень серьезно. Даже если какие-то правовые нормы и не были отменены, но фактически действовали другие, то, как говорят юристы, ipso facto — в силу самого факта последняя норма и действует.
Вообще правовое мышление и знание истории наших парламентариев приближается к нулевой отметке. Нашему «регионалу», перед тем как рассуждать о совместной обороне Севастополя русскими и украинцами, положено было бы знать, что Крымская война (наверное о ней идет речь) и защита города были не в 1847 г., а в 1854—1855 гг. Но вернемся к аргументам. Или Зубанов не знает, или делает вид, что ему неизвестен факт подписания и ратификации Большого договора между Украиной и Россией. По этому важнейшему для наших двухсторонних отношений документу Россия без всяких исключений признала территориальную целостность Украины в ее нынешних границах. В договоре о Севастополе не сказано ни слова, его территориальная принадлежность не оспаривается и не является предметом никакого обсуждения. Большой договор в силу этого делает просто невозможным какие-либо обращения в Международный суд по территориальным вопросам с Украиной. К тому же, в этот суд может обращаться только государство, сколько бы документов затулины, лужковы и их присные ни готовили. Понятно, что официальная Москва не будет выставлять себя на посмешище в международных делах и никогда, пока действует Большой договор (а он был не так давно продлен) по территориальным вопросам к Украине обращаться в Международный суд не будет. Такое положение определено статьей 38 Устава суда, согласно которой он рассматривает переданные ему споры на основании международных договоров, признанных сторонами. Большой договор, несомненно, принадлежит к их числу.
Ссылка Зубанова на решение в отношении острова Змеиный, как говорится, из другой оперы. Речь шла не об уступке территории, а об уточнении прохождения границы и разграничении экономических зон Украины и Румынии в Черном море. Кстати, ссылки на наши потери совершенно безосновательны. Во-первых, Змеиный признан островом, на что Румыния не соглашалась, несмотря на длительные и безрезультатные переговоры еще с СССР. Во-вторых, экономическая зона Украины по решению суда оказалась гораздо большей, чем предлагал Румынии СССР. Сам Зубанов говорит, что решения Международного суда всегда являются компромиссными. Вот он и был достигнут в международно признанной процедуре и теперь является окончательным.
Есть еще одно обстоятельство, которое в принципе делает весьма сложным обращение в Международный суд для России в отношении территориальной принадлежности Крыма. МС может рассматривать дело лишь в том случае, если соответствующие государства определенным образом дали согласие на то, чтобы стать стороной разбирательства. Принцип согласия сторон — это основополагающий принцип, регулирующий разрешение международных споров, поскольку государства являются суверенными и свободны в выборе средств разрешения споров между ними. Украина и Румыния согласились вынести свой спор на рассмотрение суда. Какой смысл нашей стране в принципе соглашаться на рассмотрение где-нибудь территориальных проблем, если нерушимость и неприкосновенность украинской территории четко записаны в нашей Конституции?!
Какой-то панический страх сквозит в интервью Зубанова. То влияние России в европейских делах, то неверие в то, что вообще она когда-нибудь уйдет из Севастополя. Обоснование не юридическое, а чисто эмоциональное. «Для России мы — все. Мы их пуповина. Они славянское государство, берущее свое начало именно здесь. Без своей исторической родины, киевских церквей, они не смогут существовать. Черноморский флот для россиян — это как Петербург — символ духовности. «Севастополь — город русских моряков». Отобрать у них Севастополь — это удар по их национальному сознанию. Поэтому россияне согласны на все, чтобы база Черноморского флота оставалась там как можно дольше». Интересно, как существуют англичане без своей саксонской прародины? Без всего того, что есть в Дрездене? Поляки без Львова, а немцы без Кенигсберга: духовное воздействие Канта на немцев вообще трудно переоценить, а его имя неразрывно с Кенигсбергом. Севастополь — город русских моряков. Так Порт-Артур — тоже. А Рига и Таллинн долго были базами российского флота. И стали ими гораздо раньше, чем Севастополь. И ничего, ушли из них — и стоит Россия. Исторические корни многих народов совсем не там, где в настоящее время находятся их государства. Иначе можно дойти до абсурда и начать перекраивать границы на основании летописей и легенд, что без большой крови невозможно. С каких это пор уход на основе взаимных договоренностей — это удар по национальному сознанию? Скорее это удар по имперской идеологии и имперскому сознанию, чем болеют в острой форме очень многие в правящих кругах России. Им не Севастополь нужен как таковой, а постоянный рычаг воздействия на Украину. И нет смысла прятаться и придумывать вздорные объяснения тому, что видно невооруженным глазом. Почему-то уход из других стран не являлся унижением русского народа, а вот из Крыма и Севастополя — такое, что дальше некуда. Да и вообще русский народ к политическим вывертам своих правителей имеет весьма отдаленное отношение. Это в Кремле почему-то решили, что знают, что народ унижает, а что нет. В конце концов, если кому-то в России хочется поклониться киевским святыням, посетить могилы близких — то милости просим в гости. И никаких проблем. Ездят же паломники из России в Иерусалим и вполне обходятся без военных баз на Святой земле. Киевские и другие храмы для верующих и туристов всегда открыты. Только причем здесь Черноморский флот и Севастополь, почему из последнего никак уйти невозможно?
Теперь о главном посыле Зубанова. Вроде бы Россия никогда бы свой флот из Севастополя не вывела. Тезис такой же сомнительный, как и другие. Именно необходимость вывода флота по окончании предыдущего договора и заставляла многих в Москве так нервничать и максимально тянуть время. Потому что понимали: при твердой позиции украинской власти выводить корабли и самолеты придется. Иначе могут возникнуть большие проблемы международно-правового характера. И совсем не обязательно действовать оружием. Оно — последний довод королей. Самое главное, как советует английская пословица, — не нужно быть овцой, тогда и волк не съест. Вот как раз твердости и недостает украинской внешней политике.
Проблема даже не в самих харьковских соглашениях. Договоры заключаются, пересматриваются и денонсируются. Опасность в психологии капитулянтства. Сложилась сложная экономическая ситуация в стране — бывает, не у нас одних. В таких условиях нужно быть вдвойне осторожным, действовать четко и выверенно. Если уже решили пойти на уступки партнеру, то следовало бы добиться максимума. Ведь Россия в договоре по Черноморскому флоту была заинтересована больше нас. И не такая ситуация на газовых рынках, чтобы она могла сильно нажимать на покупателей голубого топлива. А мы каждый раз уступаем — а потом запугиваем сами себя несуществующими опасностями и эфемерными обращениями в Международный суд. Такая политика и философия не принесут пользы стране и народу.
В декабре 1941 г. сторонники генерала де Голля присоединили к «Свободной Франции» два маленьких, но стратегически важных острова у побережья Канады — Сен-Пьер и Микелон. Американское правительство было настолько возмущено, как оно считало, самоуправством де Голля, что решило отбить острова и готовилось послать туда свой флот. Но генерал, который тогда находился в весьма критическом положении, не испугался и предупредил американцев, что их корабли будут встречены огнем. Де Голль отстоял французскую территорию, хоть и маленькую. Потому что овцой не был...
