У подножия Тараса

«Мій Боже милий, як то мало
Святих людей на світі стало.
Один на другого кують
Кайдани в серці. А словами,
Медоточивими устами
Цілуються і часу ждуть...»

Назначенная на день рождения Тараса Григорьевича массовая акция протеста должна была показать: лидерам оппозиции — насколько удастся на практике то, о чем теоретически договорились неделю назад на своем съезде; руководителям государства — насколько масштабен протест и каким образом оппозиция согласовывает свои действия; наблюдателям — как разворачивается декларируемый процесс объединения таких разнородных политических сил и их проводников. Важно было и то, чья концепция будет доминировать — Ющенко, предлагавшего сосредоточиться на спокойном чествовании памяти национального гения, или «тройки», которая настаивала на протестном характере акции. Еще более значимой виделась парадигма отношения сценаристов акции к Шевченко — предстанет ли он как самоцель, будет ли предлогом...

ТОЧКИ КОНСОЛИДАЦИИ

Разные отряды оппозиции формировали свои колонны в разных местах Киева. С точки зрения организационно-политической это, возможно, и логично, но с политико-психологической — проблемно.

Функциональная дистанция между точками сборов является признаком немалой психологической дистанции между «стыковочными узлами» разных политических сил. Пространственная отдаленность символизирует реально существующую неблизкость, а это, в свою очередь, препятствует развитию чувства приязни как первого эмоционального механизма единения.

ТОЧКА ТАРАСА

Я пришел к памятнику Кобзарю около десяти утра. Было холодно и почти безлюдно. У подножия памятника стояли корзины цветов — от руководителей государства и города. Они были абсолютно одинаковыми, с трафаретными лентами и надписями. Видно было, что заказывались в одном месте и сделаны как под копирку. От этого веяло безразличием и бездушием.

В подобных случаях (а их немало) удивляешься — как много в аппаратах власти «специалистов» по негативным имиджевым эффектам и как «успешно» они работают, регулярно прокалываясь на пустяках. Возложение цветов в который раз прошло как ритуал, лишенный содержания, к тому же рано утром, в спешке, без торжеств.

Власть молчаливо признала, что психологическая инициатива в этот день принадлежит оппозиции, и это была первая победа протестующих в заочном поединке.

Власть может быть легитимной в правовом смысле, но если будет терять психологическую легитимность, то это закончится отказом в доверии со стороны граждан: бездну безверия не преодолеть никакими административно-силовыми, или, скажем, правовыми методами.

Если один скажет «не верю!» — это точка зрения. Если подобное почувствуют миллионы — это угроза государственно-политических потрясений.

Поэтому уважение и доверие к власти — это базовый фактор национальной безопасности страны.

И не придумано никакое другое средство этот фактор укреплять, кроме как формировать властную элиту из моральных и симпатичных людей, или из людей, которые, по крайней мере, сумели представить себя обществу как таковых. Кому это сегодня удается лучше — власти или оппозиции? «Точка Тараса» в этот день показала — оппозиции, хотя «незлых тихих» слов из ее уст почти не звучало.

ЕСТЬ ЛИ КОБЗАРЮ МЕСТО ВОЗЛЕ КОБЗАРЯ?

Через час начался митинг. Перед этим знаменосец-оптовик начал раздавать присутствующим знамена, транспаранты, лозунги — по уровню бездумного формализма это был акт, адекватный корзинам- «двойняшкам».

Председательствовала на митинге «Просвіта», выступили Н. Жулинский, П. Мовчан, Г. Булах... Читала стихотворения Нила Крюкова. Небольшая кучка слушателей переминалась с ноги на ногу. Холодно, да и чувствовалось — ждут чего-то другого.

Речи закончились, а ожидаемых действующих лиц не было. Зависла пауза. Засуетились организаторы. Выход нашли в том, что объявили «музыкальную паузу» (почти по Якубовичу), потом начали приглашать выступить любого из присутствующих. Таковые нашлись, говорили искренне, но сбивались, извинялись... Снова пауза. Снова музыка, снова Крюкова... Что называется, отчаянно «заполняли паузу». А главные герои все не шли.

Отдельно от всех, на отдаленной скамейке кобзарь (как оказалось, полтавский) с тоской пел старинные козацкие песни. Его глушили — выступающие, музыка из усилителей, на него не обращали внимания.

А он, возможно, здесь был наиболее искренним, народным, шевченковским. Он не «выступал» — он просто пел. Наклонив голову, терзая душу, не обращая внимания ни на что и ни на кого. В глазах стояли слезы. Лучшего символа Украины Шевченковской нельзя было бы и придумать. Худшего к нему отношения «шевченколюбов» профессиональных — также. Они привычно актерствовали и ораторствовали. Он плакал по несбыточному, по той же Украине, по которой плакал его брат Кобзарь. Почему такие люди и такие сердца сегодня на периферии общественного внимания?

«ЖЕЛЕЗНЫЙ ПОТОК» И ДИФФУЗНАЯ ГРУППА

Наконец через пару часов позорного для Тарасовой памяти по стилю «отбывания номера» организаторы этого провального действа облегчено вздохнули — к ним на выручку подошли колонны оппозиции. В считанные минуты пространство вокруг и перед памятником полностью заполнилось. Причем если по Владимирской подошел «железный поток» организованных колонн, то площадь вокруг памятника заполнили неорганизованные «инициативники».

Что объединяло и чем отличались эти две части аудитории?

В колоннах собрались партийно-политические отряды, объединенные (каждый из них — собственными) общими взглядами, задачами, общей для всех дисциплиной, в том числе и идеологической («Кто там шагает правой?»).

У каждой колонны было сформировано в той или иной степени чувство «мы», которое психологически интегрирует сообщество и усиливает чувство единства. Правда, у каждой колонны было свое «мы». Когда коммунист сказал своему однопартийцу с таким же значком на лацкане: «Смотри, социалисты становятся рядом с нашими!», то подсознательно этим обнаружил, что при всей политико-идеологической близости социалисты для него — «они». Еще большие «они», естественно, для него «БЮТ», «Наша Украина», особенно ее радикальное крыло (и — взаимно).

Психологическая дистанция между «мы» и «они» — это путь, который можно пройти только в процессе совместной деятельности по достижению единой для всех цели, постепенно принимая «их» в «нас», налаживая психологические связи.

Совокупность же неорганизованных одиночек, которые заполнили площадь, создала так называемую диффузную группу. Она представляет собой случайное объединение индивидуумов, которые собрались краткосрочно, не имеют устойчивых межличностных связей и единого интереса. Интересы у них были именно не единые, а схожие — увидеть и послушать. Они ничего (в отличие от колонн) не демонстрировали, не скандировали, в руках не держали, даже иногда не аплодировали.

И если участников колонн объединяло чувство локтя (рядом — соратник), то участников толпы — чувство тесноты (рядом незнакомец, который ограничивает мое персональное пространство).

Соответственно каждая из этих частей аудитории воспринимала все происходившее в зависимости от своей социально психологической сущности, структуры и состояния, своих потребностей, интересов и желаний — всего того, что их привело сюда.

СИГНАЛ ИЛИ ПРОБА?

В психофизическом эксперименте существует понятие «сигнальная проба». Это интервал наблюдения между предупреждающим сигналом и раздражителем, который предъявляется подопытному и на который он по условиям эксперимента обязан реагировать.

Ситуация 9 марта чем-то напоминала эту пробу.

Предупреждающий сигнал в этом году был дан съездом оппозиции 2 марта. Через неделю 9-го «протестанты» предъявили раздражитель — всеукраинскую акцию. Как же реагировала власть, которая, напомню, «по условиям эксперимента» обязана была реагировать?По предварительным данным, в 127 населенных пунктах Украины прошло 146 акций. Одни их называли акциями памяти Шевченко, другие — акциями протеста.

Как пошутил когда-то Г. Горин: «Сначала планировались торжества, потом — аресты, затем решили совместить». Арестов, слава Богу, вроде бы не было, серьезных правонарушений тоже. Значит, власть среагировала «на раздражитель» правильно? Учитывая, что на пути колонн (даже если они нарушали судебный запрет) никто не стал и митинги не разгонял — правильно. Но это правильность оперативная. А вот дать стратегически правильную «реакцию», к тому же понятную и поддержанную народом — это уже суперзадача для власти. Справится ли? А мы не будем забывать, что именно путем проб и ошибок многие достигали цели.

И не только в психофизических экспериментах.

«СМУТНІЇ ПАСТИРI», ИЛИ ПРЕЗИДИУМ В НОГАХ

В момент подхода головы колонны кто-то из организаторов крикнул журналистам, буквально облепившим памятник в надежде крупно отснять и четко записать выступления вожаков оппозиции: «Спускайтесь вниз, здесь будет место для президиума».

Президиум в ногах Тараса — это что-то гоголевское. Или булгаковское. Словом — фантасмагория, но чрезвычайно символичная.

Толпа вокруг памятника была настолько плотной, что в «президиум» приходилось буквально продираться. Не всем это удалось. Некоторых вытянули туда за руки, хотя и без пуговиц. Что поделаешь — для будущего исторического фото нужно чем-то жертвовать. Заклацали десятки затворов (к счастью, только фотоаппаратных). Вспышки. Улыбки. Осанки.

Среди этого «президиума» разве что Левко Лукьяненко имел полное моральное право стоять возле Тараса. Другие же, как не крути, — «того ж батька такі ж діти...» Кто ковал, кто молотил, кто жал, — и все это рядом, а иногда и из рук того, кого сегодня так громко проклинают. Если бы некоторым комсомольским вожакам, которые ловили нас каждого 9 марта в этом же месте 2 — 3 десятилетия назад, сказать тогда, что наступит время и они именно в этот день будут рука об руку с националистами (о ужас!) возлагать цветы и декламировать — они бы, ей-Богу, упекли нас в психбольницу.

Но такое время пришло. И их очередная самопрезентация «в белых одеждах» состоялась. Только на этот раз их словесный «коктейль Молотова» был щедро долит «ингредиентом Тараса». И цитировали, и читали, и все выходило, что Кобзарь — против нынешней власти.

А он на самом деле не «против режима Кучмы», не «против царизма» (как это подавали в советские времена), а против любого угнетения, двоедушия, лукавства, за настоящую, а не политизированную любовь к Украине и ее люду.

Нет сомнений, что если этой оппозиции суждено когда-то стать властью, то у Тараса хватити еще горячих слов, чтобы охарактеризовать и ее режим. Только будет цитировать Кобзаря уже оппозиция следующего поколения.

Здоровому обществу полезна сильная оппозиция — политически ответственная, честная. Которая могла бы с чистой совестью сказать: «У нас нема зерна неправди за собою». Может ли это сказать в Шевченковские дни наша оппозиция? А власть?