Уже в который раз последние месяцы года политическая элита Украины проводит не в напряженной работе над экономическими реформами, а в водовороте очередного то ли конфликта, то ли скандала. Искать виновного в этой ситуации можно, однако поиск обречен на субъективность: вывод будет зависеть от того, кто именно ищет виновного в очередном кризисе власти. Намного продуктивнее вести поиск по другому ориентиру: кому нынешнее состояние дел выгодно? Но сначала вспомним, чем занималась власть в эти же месяцы за последние, скажем, пять лет.
Осень 97-го — перед первыми выборами на смешанной мажоритарно-пропорциональной основе идет срочное формирование политических партий и блоков и борьба за симпатии избирателей. Лазаренко еще на свободе. Не до реформ. Осенью 98-го Украина пытается преодолеть последствия финансового кризиса в соседней России. Кризиса, который показал нам всю полноту нашей экономической независимости. Конечно, и теперь как-то не до реформ. Через год, осенью 99-го — кульминация президентских выборов, что также не содействовало иным инициативам. Когда же вскоре после этого образовалось парламентское большинство и как будто можно было браться за дело, разразился «кассетный скандал», который осенью 2000-го уже традиционно отодвинул все остальное на второй план. Осень 2001-го была последней перед выборами в Верховную Раду и всех наиболее интересовал избирательный закон и все, что с ним связано. Не нужно быть серьезным аналитиком, чтобы прогнозировать, что и этой осенью дела с реформированием украинской экономики не сдвинутся с места. Кажется, причина не имеет значения. Она просто обречена была отыскаться, поскольку перманентный кризис в борьбе за власть выгоден обеим сторонам якобы конфликта.
Если проследить за тем, кто находился по разные стороны политических баррикад всякий раз, когда возникал «осенний кризис», начинает мельтешить в глазах от одних и тех же фигур. Наиболее заметными являются те, кто в зависимости от момента и личных интересов начинали называть законную власть «преступным режимом» или наоборот. Отдельные политики и даже целые политические партии успели сделать подобные кульбиты несколько раз и не собираются по этому случаю комплексовать. Они правы. Для них власть является законной тогда, когда содействует или их личному бизнесу, или бизнесу близких к ним людей. Если же такого содействия нет, власть автоматически становится «преступным режимом». Излишне подчеркивать, что каждый из нынешних «непримиримых» оппозиционеров с радостью перешел бы в противоположный лагерь в случае гарантий содействия собственным экономическим интересам.
Интересным в этом процессе является то, что ни власть, ни оппозиция не заинтересованы реально в том, чтобы правила игры в деловом поле были одинаковыми для всех. Потому что тогда теряется смысл борьбы за власть. Побывайте в любом райцентре и убедитесь, что несмотря на все «невзгоды», те предприятия, руководители или владельцы которых дружат с властью, всегда остаются «на плаву». И наоборот — «кризисные явления» почему-то отражаются на тех, кто не сумел найти общий язык с местной властью. Так выглядят дела везде, нисколько не завися от того, к какой партии или блоку относится руководитель района, области или города. Подтверждением вышесказанного является наивысшая степень готовности нынешней и бывшей оппозиции заполнить своими людьми хоть какие-то руководящие должности, как только таковые будут предложены. Конечно, получив реальную власть, кричать о «преступном режиме» уже как- то неудобно.
Таким образом, кризис нынешней осенью выглядит как нежелание отдавать завоеванное со стороны реальной власти и несогласие со своим положением тех, кто по различным причинам такой власти не получил. Можно понять неудовлетворенность тех, кто вошел на последних выборах в блок Виктора Ющенко и не получил после объявленной «победы» ничего, кроме морального удовлетворения и забот с контролирующими органами. В то же время, нет никакого сомнения в том, что подобные проблемы имела бы и противоположная сторона, если бы «Наша Украина» смогла сформировать парламентское большинство во главе с собой.
Это, конечно, еще не повод для слишком жесткой линии, избранной инициаторами образования нынешнего парламентского большинства. Представ перед выбором: оставаться вне большинства или пополнить его ряды, многие из опытных бизнесменов, но неопытных политиков, начали делать громкие заявления о давлении, которое оказывают на них контролирующие органы. Однако слеза в результате откровений, например, Евгения Червоненко, на глаза не навертывается. Потому что то, с чем этот бизнесмен имеет дело сегодня, называя это чуть ли не беззаконием, совершается со всеми другими бизнесменами, которые не так близко стоят к власти, как стоял в последние годы господин Червоненко, особенно когда возглавлял Госкомрезерв. Тысячи и тысячи предприятий постоянно работают под безумным давлением армии контролирующих бюрократов и выкручиваются кто как может. Так не лучше ли было бы не кричать об ущемлении своих структур, а заботиться о нормальных условиях для всех других? Отдельные печатные рупоры оппозиции только сейчас начали открывать источники финансирования своего весеннего предвыборного вдохновения. И не по своей воле, а потому, что у этих источников начались проблемы. Т.е. явно определилось то, в чем никто и не сомневался — обе стороны политического конфликта поддерживаются «олигархами», которые в зависимости от текущего момента становятся то хорошими, то плохими.
Может ли быть иначе, могла ли Украина этой осенью не быть втянутой в очередную серию внутриполитических конфликтов, теперь уже с прямым привлечением зарубежных стран? Даже беглый взгляд в нашу недолгую историю показывает, что такого быть не могло. Не было бы «пленок Мельниченко» — были бы «Кольчуги»; не было бы исчезновения Георгия Гонгадзе — были бы просто заявления об ущемлениях прессы; не было бы ареста Юлии Тимошенко — было бы задержание Константина Григорышина. Практически все герои недавних, нынешних и будущих конфликтов успели, как уже было отмечено, побывать и в лагере власти, и в лагере оппозиции. И это нормально, поскольку конфликт, предкризисная ситуация, в которой можно применять «особые» экономические и политические рычаги, является естественным состоянием нашей политики. По-другому у нас не умеют. Или не хотят.
