КОНКУРЕНТОСПОСОБНОСТЬ КАК УСЛОВИЕ ВЫЖИВАНИЯ
Условия глобальной конкуренции требуют от всех стран, являющихся реальными участниками международного политического процесса либо претендующих на такое участие, соответствия определенным качественным критериям. Несоответствие им либо низкий уровень сопротивляемости внешним и внутренним вызовам автоматически превращает страну в бесправный объект воздействия со стороны других субъектов влияния.
Украина исторически развивалась по моделям, ориентированным на низкую внешнеполитическую субъектность, что превращало ее в изначально неконкурентоспособное или малоконкурентоспособное по сравнению с соседями политическое образование. Нынешняя Украина — государство с «управляемым» суверенитетом, манипулировать которым пытаются самые разные «внешние менеджеры» при помощи достаточно нехитрых технологий.
Во времена, когда Украина была частью СССР, проблема собственно украинской субъектности, конкурентоспособности и суверенитета не стояла, поскольку парадигма украинского существования моделировалась в общесоюзных рамках — в значительно более крупных масштабах и с опорой на колоссальные ресурсы; целостность УССР была гарантирована всей советской военной мощью, в том числе ядерным потенциалом.
В условиях независимости конкурентоспособность Украины оказалась значительно ниже, чем предполагалось в 1991 году, причем это проявилось не только в глобальном или континентальном масштабе, но и в масштабе региональном: она могла бы стать лидером сразу в нескольких крупных регионах — Причерноморском, Северокавказском, Придунайском, Черноморско-Балтийском, Карпатском, Балканском — но не стала. На данный момент Украина не способна отвечать на большинство возникающих международных и внутренних вызовов. Отсутствие ядерного оружия, устаревшие технологии в промышленности, проблемы с реприватизацией и управлением крупных промышленных объектов, расколотость общества по множеству факторов, уничтожение системы образования и науки, развал сельского хозяйства и манипуляции с землями сельскохозяйственного назначения, неэффективная система социального обеспечения, возрождающаяся коррупция, «барахлящий» государственный механизм, падение культурного уровня населения, вырождение духовных и нравственных ценностей, социальная апатия, разочарование в оранжевой революции и т.д. — все это подводит Украину к грани системного кризиса, а в перспективе нескольких десятилетий напрямую угрожает существованию украинского народа и государства.
Какое-то время Украина может просуществовать на основе неформального геополитического равновесного консенсуса, сложившегося между Россией, ЕС, США, Турцией, блоком НАТО и некоторыми более мелкими игроками в регионе. Однако подобное положение, во-первых, не предполагает никакой субъектности — Украина не будет иметь возможности самостоятельно принимать политически значимые решения и, во-вторых, оно продлится ровно столько, сколько просуществует консенсус между гарантами стабильности данного макрорегиона.
Без повышения своего реального, формального и символического статуса на международной арене Украине уготована участь «добычи», достающейся то одному, то другому «хищнику». Конкурентоспособность, двумя основными критериями которой, по Майклу Портеру, является количество и качество имеющихся в распоряжении ресурсов (человеческих, природных, инфраструктурных, технологических, информационных и культурных), а также эффективность правительства, которое ими распоряжается, означает выживание страны и народа — не более того. Неконкурентоспособность означает смерть. В зависимости от обстоятельств — либо мгновенную, либо долгую и мучительную.
Президентские выборы 2004 года и следующая за ними смена элит открывают перед Украиной обширные возможности, связанные с выбором путей и долгосрочных стратегий перспективного развития. Украина после десятилетия президентства Леонида Кучмы оказалась в точке бифуркации, точке выбора — этот период будет длиться недолго, не более десяти лет.
Несомненно, стране нужны новые люди, новые идеи, новые парадигмы развития. Однако ближайший период, приблизительно совпадающий со сроком нахождения на посту нового Президента, может стать не столько выбором нового пути, сколько подготовкой к такому выбору и питательной средой для него. Самоосознание, самоопределение, выстраивание собственной идентичности, выбор приоритетов и стратегий развития, моделирование своей позиции по отношению к глобальным вызовам эпохи, по всей видимости, будут проходить в два этапа, каждый из которых продлится приблизительно пять лет: сначала — кадровая ротация на основе элитной «матрицы», смоделированной новым Президентом и его ближайшим окружением, затем — определение Украиной своего места в цивилизационном, геополитическом и геоэкономическом мировом пространстве.
Разумеется, бифуркация-2005 — это выбор вовсе не между «уютным цивилизованным европейским домом» и «евразийской варварской деспотией». На самом деле, речь о совершенно иных вещах — о собственном месте в международной политике, о конструировании своей идентичности, о выборе тех или иных смыслов государственного развития в качестве приоритетных.
Позволим себе предположить, что эта бифуркация на первом этапе, в ближайшие несколько лет, никак не затронет ни «окончательного» цивилизационного выбора расколотой Украины, ни украинской геополитической «многовекторности» (а точнее — безвекторности). Подобная неопределенность по ключевым вопросам, резко снижающая конкурентоспособность страны, коренится прежде всего в украинской «минималистской» политической культуре. Поэтому логично, чтобы главные изменения претерпели сначала причинные факторы, а уже потом следствия: в первую очередь речь должна идти о формировании новой элиты с «максималистскими» установками, имеющей новую систему ценностей, приоритетов и стереотипов поведения. Только после этого можно всерьез говорить об осуществлении собственного ответственного цивилизационного и геополитического выбора. Пока же такой выбор за Украину пытаются делать Россия и Запад (США, ЕС, НАТО, Германия, Польша).
В этот период Украина должна, образно говоря, сосредоточиться, а украинский Президент и его ближайшие соратники — выступить гарантами реализации креативного, творческого потенциала украинской нации и ее лучших представителей. Гарантами того, что все таланты, на которые так богат народ, не канут в небытие или не «перетекут» в иные страны и национальные культуры, а смогут реализоваться именно в Украине и в украинской культуре.
АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ НОВОМУ ПОЛИТИЧЕСКОМУ РЕЖИМУ
Вне всяких сомнений, Президент, премьер-министр и ряд иных «отцов отечества», на которых держится политический режим, хотя бы в силу своих полномочий должны найти ответы на такие актуальные вопросы, связанные с насущными потребностями социальной и политической жизни Украины:
Как в нынешних условиях должны соотноситься с реальностью идеалы «правового государства» и «гражданского общества»?
Как сделать государство эффективным и конкурентоспособным?
Как преодолеть коррупцию, региональный саботаж и мотивировать чиновников к деятельности на «общее благо»?
Как изгнать новых олигархов из новой власти и «вписать» их бизнес в систему общенациональных интересов?
Каковы оптимальные механизмы элитной мобилизации — где государственному аппарату взять новых людей, способных на качественный прорыв?
Как восстановить управляемость государством и сделать более эффективной систему принятия и исполнения государственных решений?
Какова оптимальная форма государственного правления и государственного устройства в данный исторический период? Что должны принести политическая и административная реформы?
Как наладить систему отношений по линии «центр — регионы»?
Как искоренить бедность и увеличить благосостояние населения?
Что надо сделать, чтобы люди почувствовали себя достойно?
Как увеличить рост ВВП и повысить эффективность экономики?
Как привлечь иностранные инвестиции и не распугать реальных и потенциальных инвесторов?
Как возродить машиностроение и иные отрасли тяжелой индустрии?
Как сохранить наукоемкое производство и ВПК?
Как пробудить в людях деловую инициативу и мотивации к качественному труду?
Как создать фондовый рынок, стабильную валюту и эффективную банковскую систему?
Как поддержать развитие культуры? Как сделать людей более просвещенными?
Как обеспечить свободу слова, свободу информации и прочие гражданские свободы?
Как сделать армию боеспособной?
Как минимизировать потери от вписывания в глобальную экономику?
Как выстраивать отношения с другими государствами и блоками государств, прежде всего с Россией, США, ЕС, НАТО, СНГ?
Однако подобным эмпирико-технологическим уровнем проблематика власти никак не должна исчерпываться. Высшему руководству, и особенно Президенту, должны быть открыты более высокие планы бытия и метаисторические истины, имеющие непосредственное отношение к их стране.
Несомненно, доставшийся в наследство от режима Кучмы формат украинской власти ущербен, и без его «переформатирования» не обойтись. Подобное «переформатирование» возможно только при стечении ряда обстоятельств, главное среди которых — личности Президента, премьер-министра, вице-премьеров, председателя Верховной Рады и ряда других ведущих политиков, поскольку в матрицу новой модели власти автоматически будут заложены именно их ценностные приоритеты и стереотипы их политического поведения.
Ради развития страны и повышения уровня ее конкурентоспособности новый политический режим вынужден «запустить» несколько принципиально важных политических модернизационно-мобилизационных процессов и пойти на ряд ответственных, радикальных и, возможно, мучительных для украинской элиты, народа и государства политических шагов.
Первый радикальный процесс: разделение власти и собственности, деолигархизация политики, изгнание олигархов из власти, реприватизация, основанная на законе и представлении о справедливости.
Второй радикальный процесс: элитная ротация, формирование новой элиты с «максималистскими» установками, с доминированием надличностных ценностей и нонконформистских стереотипов поведения.
Третий радикальный процесс: коррекция украинской политической культуры, «переформатирование» национального политического сознания в направлении возрождения государственнических ценностей и «максимализации» украинского политического дискурса).
ДЕПРИВАТИЗАЦИЯ ГОСУДАРСТВА
С точки зрения метафизики власти, мировая история развивается как тотальный регрессивный процесс — как катастрофа, всеобъемлющая деградация, упадок, вырождение и истощение духа, а логика линейного прогресса рассматривается лишь как фикция профанического позитивистского сознания. Государства, управляемые кастой жрецов на основе духовных абсолютов, сменяются милитарными государствами, в которых главное — сила, воля, доблесть правящего сословия. Им на смену приходят государства, управляемые на основе интересов — прежде всего материально-финансовых. Олигархи, чье господство основывается на диффузии, взаимопроникновении власти и собственности, деформируют государство любого типа и в любую историческую эпоху. По Платону, олигархия основывается на имущественном цензе: у власти стоят богатые, а бедные не участвуют в правлении («Государство», 550d), такого рода государственный строй держится применением вооруженной силы, устанавливается же он путем запугивания (551b). Объективно олигархи являются «агентами» апостасии и глобальной деградации.
В олигократической системе ценностей «плотные» материи — собственность и деньги — имеют наивысший онтологический статус. Власть сама по себе не самоценна, а производна от материальных интересов, поскольку ее можно «конвертировать» в деньги. Олигархи, даже если это симпатичные, образованные и порядочные люди, уничтожают «политическое» как особый смысловой концепт, власть и политика утрачивают самоценное значение — из сферы реализации волевых задач они превращаются в инструмент экономической борьбы, в орудие передела собственности.
Тем не менее, борьба с олигархами и олигархиями чревата, как минимум, двумя опасностями: во-первых, изгнав собственных олигархов, государство рискует оказаться один на один с транснациональными корпорациями — значительно более мощной силой, на которую у него практически нет способов воздействия — как то случилось с Польшей, Венгрией и Чехией. Во-вторых, борцы с олигархами нередко сами стремятся завладеть отобранными активами и рискуют таким образом превратиться в олигархов новой формации — как это происходит в России с сообществом так называемых «питерских чекистов». В Украине есть и своя специфическая третья опасность: поскольку высока степень «срастания» государства и олигархических структур, ликвидация последних может привести к экономической анархии и дестабилизации государственного существования.
Оптимальная стратегия взаимоотношений государства с олигархами — это избавление высших органов государственной власти (особенно законодательной и исполнительной), а также системообразующих инфраструктур, политической элиты и СМИ от зависимости со стороны олигархических группировок, их «агентов», ставленников и лоббистов, попытка «озаботить» олигархические корпорации государственными и национальными интересами.
Однако в настоящее время в постсоветских странах борьба с олигархатом осложняется тем обстоятельством, что он получил мощную дополнительную опору в лице международных глобальных структур (в России это отчетливо проявилось, например, в ходе антиолигархической кампании против «ЮКОСа») и готов выступить консолидированным фронтом против «национальных» государств. Глобальная экономика игнорирует государственные границы, часто даже пытается их уничтожить. Поэтому государство оказывается в крайне сложной ситуации: с одной стороны, оно вроде бы не должно вмешиваться в бизнес-процесс (как правило, такое вмешательство не бывает эффективным и только вредит экономике), но с другой — ради самосохранения должно контролировать механизмы связей национального бизнеса с международным капиталом и транснациональными корпорациями. В противном случае значительная доля ресурсов из национальной экономики перетекает в экономику глобальную (что, собственно, и происходит на всем постсоветском пространстве в последнее десятилетие).
Логика существования здорового государственного организма подсказывает, что олигархи и олигархии — это серьезная опасность для государства, и наиболее эффективной формой борьбы с ней является не уничтожение олигархов — физическое либо социальное (как класса), а превращение их в конкурентный бизнес, лишение политического и информационного влияния.
Несомненно, основа любой экономики — это именно крупный бизнес. Но крупный бизнес и олигархи представляют собою два качественно различных явления: олигархическое богатство основано на перераспределении собственности политическими и административными методами, а не на чисто экономическом успехе. В национальных интересах сделать так, чтобы олигархи превратились в крупных бизнесменов и ощущали приоритетность государства и государственных интересов. Поэтому актуален вопрос об изгнании олигархов из власти, но не из бизнеса. Для этого необходима и политическая воля высшего руководства, и надежность близкого к главе государства элитного «силового» слоя (речь о взаимопонимании с руководством и средним звеном правоохранительных органов), и наличие в государственном аппарате носителей государственнической идеологии — тех, кому «за державу обидно». Понятно, что у государства на данный момент слабы ресурсы, и оно не может выступать в качестве полноценного субъекта антиолигархической борьбы. Тем не менее, именно обостренное чувство государственности и антиолигархические установки должны стать основой новой элитной матрицы, в соответствии с которой новый политический режим должен осуществлять элитную ротацию.
Олигархи — это те, кто приватизировал государство. Поэтому главная политическая задача нового Президента — возрождение «политического» как особого смыслового дискурса и «деприватизация» государства.
Вопрос о деолигархизации — это, фактически, вопрос о разделении социальных функций различных каст, сословий и классов. В средние века был актуален вопрос о разделении светской (государственной) и духовной (церковной) власти, который в разных странах и культурах решался по-разному. Оптимальная форма разделения, сосуществования и взаимодействия этих властей в Византии получила название «симфонии» — это такой симбиоз, при котором церковь и государство не сливаются и не доминируют друг над другом, но защищают друг друга, разделяют сферы своей компетенции оптимальным образом. Не исключено, в современном мире может сложиться некая новая «симфония» — между политической и экономической сферами, между государством и бизнесом.
НОВАЯ ЭЛИТА: «МАКСИМАЛИСТЫ» В СИСТЕМЕ ЭЛИТНЫХ РОТАЦИЙ
Любые системные преобразования в Украине, и прежде всего — качественное изменение государственной власти, возможны лишь в случае тщательной и концептуальной элитной ротации — прихода во власть «контрэлиты» — новых людей с набором качеств, необходимых для решения государственных задач данного исторического периода. Людей, которые были бы способны и достойны управлять государством.
Современная Украина нуждается в элите, которая, помимо традиционных позитивных качеств (образованность, профессионализм, личная честность, преданность «общему делу» и т.п.), была бы еще достаточно динамичной, созидательной, амбициозной, пассионарной, непровинциальной по духу, максималистской, ориентированной прежде всего на надличностные ценности и высокие духовные идеалы, желательно — с непозитивистским мировоззрением. Государственная служба из разновидности «кормления» должна стать формой служения, власть должна восприниматься не как привилегия, а как миссия.
Гарантом правильной «настройки» механизма элитного рекрутирования может быть глава государства и высший синклит правительственных чиновников. В украинских условиях отбор элиты осложнен, как правило, механизмом «негативной селекции», ограничивающим вертикальную мобильность. Это когда все привлекательные должности «застолблены» людьми с низким уровнем конкурентоспособности — преимущественно завистливыми посредственностями, чей главный ресурс — определенные личные качества (подлость, трусость, лень, низкий уровень пассионарности, умение «быть своим» в сообществе «нужных» людей) или эксклюзивные отношения с лицами, принимающими ключевые управленческие решения.
Если исходить из закономерностей элитной ротации, описанных Гаэтано Моска и Вильфредо Парето, на смену стагнационной элите эпохи Леонида Кучмы новый Президент должен был бы привести новую элиту, способную полноценно осуществлять функции власти и управления. Хотя бы на первом этапе элитного рекрутирования основным принципом этого отбора должен быть не экономический статус и даже не заслуги перед Президентом, народом и государством, а природные, «качественные» свойства личности (ум, воля, интеллектуальные способности, тип духовной организации).
Главным смыслом элитной ротации в Украине должна стать не перекройка пространства власти, не передел интересов между различными олигархическими кланами и элитными группировками, а обеспечение стратегических приоритетов развития страны и народа. Объективно существует запрос на элиту с новым набором элитных качеств, с новыми стереотипами политического мышления и политического поведения, с обновленным набором ценностей. Такие люди «выбраковывались» позднесоветским и постсоветским механизмами элитного отбора. Президенту Ющенко необходимо создать новый механизм элитной ротации. Пока же ющенковская «кадровая революция» похожа на политическую лотерею и броуновское движение одновременно.
«КТО С НАМИ?» ВМЕСТО «С КЕМ МЫ?»
Основная проблема Украины, основная причина украинских внешнеполитических неудач заключается в несубъектной политической культуре. Украинская политическая элита привыкла задаваться вопросом «С кем мы?», но ее почти не интересует вопрос «А кто с нами?»
Украинская политическая культура сформировалась как «минималистская» — тому есть масса исторических объяснений. Например, отсутствие опыта «симфонии» светской и духовной власти в средневековую эпоху (когда во главе православной страны стояли неправославные светские правители, что вело к ощущению себя не «центром мира», а провинцией, «лимитрофом», «хатой с краю»). А еще отсутствие собственной национальной государственности в XVIII — XIX веках, влияние мощного субъектного «фактора Москвы», по отношению к которому Украина вынуждена была чувствовать себя «юго-западной провинцией» — объектом управления.
Бифуркация, изменение или существенный сдвиг пути национально-государственного развития может открыть перед страной уникальный шанс, связанный с изменением модуса политического существования, национального типажа, стереотипов политического поведения и политической культуры, с установлением новых архетипов власти.
Украинское политическое мышление в силу своего исторического генезиса антигосударственно, — государство в нем не имеет статуса сотереологической ценности. Иначе говоря, государство в системе украинской культуры не рассматривается ни как «идеальное сообщество», которое могло бы гарантировать спасение личности в «будущей жизни» (в Вечности), ни как социальная реальность, преграждающая путь абсолютному злу в «этой», земной, жизни. Потому у такого государства нет ни «проекта», ни «миссии» — оно понимается неполитически: как корпорация, «фабрика», а глава его — как «топ-менеджер».
На протяжении столетий в украинской политической культуре государство рассматривалось как несомненное «внешнее зло», в противоположность которому где-то там, далеко, «за порогами», есть некая идеальная социальная организация, основанная на внутренней, «сокровенной» казацкой «правде» — Святая Русь, Запорожская Сечь и т.д. Поэтому, кстати, в Украине лозунг «За державу обидно» работает заметно хуже, чем в России.
Совершенно иначе устроена российская политическая культура. Она основана на максималистских интенциях: государство — это не просто аппарат господства какой-либо социальной группы и подавления других, это не просто защитник от внешней агрессии, не просто инструмент самосохранения нации. Но борец против «апостасии», «последняя крепость» в борьбе с «мировым злом». Такая идентичность изначально предполагала ориентацию на мессианский — вселенский, универсальный масштаб политического действия, а не только на свой родной «хутор».
В украинской политической культуре слабо проявлена и эсхатологическая ориентация — это когда главный вопрос, стоящий перед народом и государством, примерно таков: а что в Конце? Ради какой высокой цели все жертвы исторических перипетий? Страна с актуализированной эсхатологической проблематикой ориентируется на абсолютные исторические смыслы и сверхчеловеческие идеалы, а существующая в подобном контексте политическая культура наделяет народ и государство повышенной живучестью и сопротивляемостью внешним и внутренним вызовам, их уровень конкурентоспособности значительно выше.
После мученической кончины последнего православного императора Николая II место это остается незанятым, и не факт, что в современных социальных реалиях его «местоблюстителем» автоматически становится президент Российской Федерации. Украинская государственническая традиция не обременена таким количеством устоявшихся форм и стереотипов, как народы с более длительной и стабильной государственной историей, поэтому она, с одной стороны, ощущает определенный недостаток державных традиций и этатистского мышления, но с другой — более пластична и открыта для креативных решений.
У нового Президента Украины есть «карт-бланш»: по многим принципиально важным политическим вопросам он не связан никакими обязательствами ни перед кем и ответственен, по большому счету, только перед Историей. Это касается прежде всего механизмов элитной ротации и принципов отбора новой элиты, вопросов идеологии, стратегии, «проекта государства» и основных принципов украинской политической культуры.
ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ, КОТОРЫЕ НОВЫЙ РЕЖИМ ДОЛЖЕН ЗАДАТЬ ОБЩЕСТВУ, ЭЛИТЕ И СЕБЕ САМОМУ
Полноценное существование Украины, как и любой другой страны, возможно лишь в случае, когда реальное социально-политическое развитие согласуется с существующей на уровне высоких планов бытия метаисторической предназначенностью того или иного народа, с трансцендентной мотивировкой смысла его существования. Поэтому наряду с вопросами политического, экономического, социального и культурного характера, на которые Президент и его соратники должны давать ответы в своей повседневной деятельности, существуют также вопросы более сложного, экзистенциального, характера, с ответами на которые и связан окончательный выбор пути исторического развития.
Понятно, что для Украины Ющенко эти вопросы представляют, скорее, гипотетический, умозрительный интерес, и пока будет доминировать элита с «минималистскими» ценностными установками, они не обретут какой-либо практической значимости. Тем не менее, одна только их правильная постановка новым Президентом способна актуализировать процесс поиска новой национальной идеи, новой конкурентоспособной украинской идентичности, нового формата государственного существования Украины.
По нашей версии, эти принципиальные вопросы выглядят примерно так:
Зачем существует Украина? Есть ли в ее существовании какой-либо высший, провиденциальный смысл? Если есть, то какой?
Какова роль Украины в глобальной истории?
Украина — это часть Европы? Если да, то что такое Европа: континент от Атлантики до Урала? Индоевропейская расовая и языковая идентичность? Общая культура, основанная на христианстве? Либо уместно говорить о Западной и Центральной Европе как оплоте западнохристианской цивилизации и о Восточной Европе как о наследнице восточнохристианской (поствизантийской) цивилизации?
Может ли евроцентризм стать полноценной идеологией для Украины? Что теряет и что обретает Украина, позиционируя себя в качестве составной части «Большой Европы»?
Что хуже для Украины и украинской геополитической идеологии: кучмовская «многовекторность» (на самом деле — безвекторность) или ющенковская «евроодновекторность»?
Что такое современные «европейские ценности», приближаться к которым призывает идеология евроцентризма: стандарты материального потребления или величественные проявления человеческого духа?
Что для современного украинского человека важнее: стандарты потребления или спасение души?
Восточная (восточнохристианская) Европа, к которой принадлежат страны православной традиции, — это часть «Большой Европы» или самостоятельная в цивилизационном отношении реальность?
Насколько актуально для Украины духовное и культурное наследие Византии?
Какое место в традиционном украинском культурном и политическом сознании занимает фигура царя? В чем именно была проблема средневековой Украины: в том, что ей изначально чуждо представление о наследственной власти самодержавного правителя, или в том, что не было своего собственного самодержца?
Есть ли идеологическая база для субъектного позиционирования Украины? На каких исторических и метафизических предпосылках должна основываться украинская субъектность?
Какой «контур идентичности» более актуален для Украины? В какой пропорции должны соотноситься идентичности Украины: как страны с преимущественно индоевропейским, восточнославянским, украинским населением, как страны с восточнохристианской (преимущественно православной) культурной традицией, как страны, испытавшей за свою долгую историю также влияние западнохристианских и мусульманских культур?
Какая геополитическая идентичность актуальна для современной Украины: «транзитная» (Украина как «мост» между Западом и Востоком, Севером и Югом), «морская» (Украина как «царица южных морей» и прибрежных территорий), «лимитрофная» (Украина как центральное звено черноморско-балтийского «санитарного кордона» между Западной Европой и Россией), «континентальная» (Украина как «heartland» — «сердцевинная земля» евразийского континента, основа для удержания «большого пространства»)? Какая геополитическая стратегия актуальна для Украины: евроатлантическая? Среднеевропейская? Евразийская? Изоляционистская?
Может ли Украина стать лидером или одним из лидеров нового геополитического союза? Может ли такое объединение быть самодостаточным, исходящим из собственного видения глобальной истории, а не сателлитом Запада? Или такой союз в принципе невозможен?
На каких культурных, антропологических, философских, исторических, метафизических, геополитических и геоэкономических предпосылках должна основываться современная украинская идея?
Возможно ли взаимопонимание в украинском обществе на основе идеологии солидаризма, соединяющей в своей культурной и политической практике новейшие социальные технологии с парадигмами развития сакрального общества?
В чем заключается уникальность украинской культуры? Уместно ли вообще говорить о такой уникальности?
Каков оптимальный тип взаимоотношений Украины с Россией, если исходить из представления о российской исторической миссии как миссии «катехона» — «последней крепости» против мирового зла?
Какова актуальность для современной и будущей Украины средневекового представления о Киеве как о Новом Иерусалиме?
Первые месяцы существования нового украинского политического режима, режима Ющенко—Тимошенко—Порошенко, свидетельствуют о том, что никакого принципиального, «судьбоносного», глобального выбора при нем осуществлено не будет. Что эпоха Ющенко (или эпоха, в которую Виктор Андреевич будет Президентом) — это период «удобрения» исторической почвы. Тем более элита, приведенная к власти после оранжевой революции, не является качественно новой в сравнении с кучмовской элитой.
Нынешний исторический период — это эпоха перехода к какой-то новой, неведомой Украине. Это период «бифуркации» — поиска, но не выбора пути. Недавний провал с принятием Конституции ЕС деконструировал миф о возможности и необходимости вступления Украины в это сообщество и, таким образом, поставил под сомнение идеологему «европейского выбора».
В 1856 году, после поражения Российской империи в Крымской войне, министр иностранных дел князь Александр Горчаков в своем циркуляре следующим образом сформулировал стратегию дальнейшего мобилизационного прорыва: «Россия сосредотачивается». Едва ли можно придумать что-то более емкое и точное и для нынешней Украины: Украина сосредотачивается.
