«Звериный оскал украинского капитализма», — так называется передовая статья в одном когда-то популярном среди интеллигенции еженедельнике. Автор этого текста безапелляционно, даже со злорадством утверждает: хотели капитализма — вот и имеете его, со всеми гадкими чертами и античеловеческими проявлениями, а худшее еще впереди, за поворотом!
«В Украине ныне господствует класс олигархов, отсюда и все ее проблемы», — куда более осторожно характеризует ситуацию известный академик-экономист в так же когда-то популярном журнале. Но эти проблемы можно и надо решать эволюционным путем: будет расти средний класс, и все будет хорошо, наш капитализм станет вполне нормальным.
«У нас было нормальное правительство крупного капитала, который действовал в интересах страны, а его сменили безграмотные популисты, которые работают в интересах люмпенов», — авторитетно заявляет в другом еженедельнике, который уже перестал кичиться своей видимой «объективностью», профессор, доктор, депутат et cetera. По его мнению, только возвращение к власти такого правительства спасет ситуацию. Что объединяет этих — таких, на первый взгляд очень и очень разных — авторов? Какие идейные установки общие у них и у сотен ученых и публицистов по всей стране? «Капитализм», «капитал», «класс»... Это констатации, которые практически ни у кого сегодня не вызывают сомнений — мол, такими понятиями у нас обозначены явления, общие для всей Европы и мира.
А дудки!
Та социально-экономическая система, которая создана в Украине за последние двадцать лет, с очень большой натяжкой может называться капитализмом; крупные состояния финансово-промышленных «акул» — это еще не капитал; о полноценных классах же, в том числе и среднем, говорить не приходится, даже в марксистском понимании (имею в виду идеи зрелого Маркса времен «Капитала»). И вот почему.
Что такое капитализм? Его материально-технологическая оболочка — это то, что зовут индустриальным обществом; это рационально выстроенная система расширенного машинного (пока — автоматизированного и компьютеризованного) производства товарной продукции; его юридическое наполнение — это правовое государство, с весьма жесткими и «холодными» в отношении индивида, но для всех обязательными нормами; его социальная структура базируется на макрогруппах, называемых классами (стратами) и объединенных как относительно стабильными условиями жизни и способами получения необходимых для такой жизни средств, так и определенными ментально-психологическими константами плюс (что не самое последнее по значению) возможностью свободно отстаивать свои интересы политическими методами. Капитализм предусматривает доминирование частной собственности на средства производства, юридическое равенство всех участников экономической и политической жизни и свободу (в пределах законов) субъектов ведения хозяйства.
Теоретические тонкости относительно разнообразных вариантов капитализма (японского и скандинавского, итальянского и канадского) придется — из-за отсутствия места — обойти вниманием, но следует отметить: хотя само по себе понятие «капитализм» и является теоретической абстракцией, однако это такая абстракция, которая позволяет выделить существенные черты социально-экономической и политической жизни общества, а поэтому — лучше его понимать и прогнозировать его развитие.
Что же мы имеем в этом плане в Украине?
Известные западные эксперты Вильям Баумол, Роберт Литан и Карл Шрамм говорят, что в мире существует четыре типа капитализма — предпринимательский, государственный, большой стойкий или организаторский, а также олигархический, который, собственно, является неким недокапитализмом. Он характеризуется как наиболее примитивная из всех форм рыночной экономики и организации общества не только из-за самого большего разрыва между кучкой богачей и бедной массой народа, но и потому, что олигархи не ставят своей целью экономический рост, только собственную прибыль и безграничное обогащение. Такая система недокапитализма характерна, по мнению упомянутых исследователей, для ряда стран Латинской Америки, Ближнего Востока и Африки. И для того, чтобы перейти к более эффективным разновидностям капитализма, подчеркивают Баумол, Литан и Шрамм, необходимо что-то наподобие революции, лучше мирной, — чтобы сменить элиты, для которых экономический рост и социальное благосостояние не является главными.
Впрочем, представляется, даже название олигархического недокапитализма для того строя, который утвердился в Украине, слишком уж громкое. Потому что в «третьем мире» такой уклад сложился вследствие недоразвитости общества как в экономическом, так и социально- политическом планах. У нас же все происходило не так. Существовала мощная производственная и научно-технологическая база экономики, правда, не слишком пригодная по своей структуре для эффективного использования в современном мире — ведь практически весь СССР представлял собой гигантский военно-промышленный комплекс, с незначительными довесками гражданского хозяйства. Конечно, эту базу следовало в корне реструктуризировать, но... На самом деле в Украине никогда не было «первичного накопления капитала», о чем говорят рыночные фундаменталисты и марксисты, списывая на этот период все беды прошлых десятилетий — капитал и до этого был накоплен и концентрирован, производство было крупнотоварным, только очень деформированным по всем структурным параметрам. Не было у нас и собственно «дикого капитализма» — ведь такой капитализм представляет собой насильственное создание внутреннего рынка и не в последнюю очередь за счет захвата зарубежных богатств (вот в России «дикий капитализм» как раз был...). И вообще, разве это капитализм, когда отсутствуют капитализация предприятий, их постоянная модернизация, роста доли производственного потребления, инвестиций? У нас до сих пор большинство приватизированных производств, когда речь идет о тяжелой металлургии, горном деле или машиностроении, просто используются на полную мощность без замены основных фондов, до их полного изнашивания и даже больше. А как распорядились новые хозяева Черноморским морским пароходством, нужно напоминать?
Все это значительно больше напоминает использование варварами захваченных ими территорий Римской империи, ее больших цивилизационных достижений с разрушением лучшего, что было в ней, и сохранением и развитием худшего. Здесь недостает даже понятийного аппарата, взятого с Postcolonial Studies, который как будто должен быть вполне пригодным для Украины, которая была типичной колонией Советской империи: имеем компрадорский капитал, который «сидит на трубе», завязанный на бывшую метрополию, и делает деньги на экспорте на Запад низкотехнологической продукции и сырья. А где же капитал национальный, тесно связанный с внутренним рынком, т.е. заинтересованный в росте благосостояния рядовых граждан, который существует и в Индии, и в Египте, и даже в таком экзотическом государстве, как Папуа?
Поэтому недаром возник термин «промышленный феодализм», и он едва ли не лучше всего описывает ситуацию, которая господствует если не во всем государстве, то, во всяком случае, в некоторых регионах и секторах украинской экономики, а поэтому накладывает существенный отпечаток на всю жизнь страны — не только на чисто производственную и финансовую. Кстати, заоблачные цены на жилье, которые не слишком и упали во время кризиса, — это также оттуда, с дорыночной экономики, когда рабочая сила несвободна, тем или иным образом прикреплена к земле или местожительству, или еще к чему-то, поэтому несвободна заработать на достойное жилье. И сверхвысокий коэффициент Джини, который характеризует одно из более крупнейших в Европе имущественных расслоений общества, оттуда же: есть дворянство и есть плебс, это два различных мира...
А много денег — или даже очень много денег — это еще не капитал. И даже самый богатый олигарх — не капиталист. Скажите, Билл Гейтс при всех его капиталах и всех выходках — совсем не олигарх; он не заседает в Конгрессе, не скупает телевидение, не ездит на Майбахе и не рвется контролировать НХЛ. Кроме того, он не строит вокруг дачи семиметровую каменную стену, как кое-кто в Украине, и даже не пятиметровую, как кое-кто другой (у Сталина была трехметровая каменная стена на даче, кстати ...). И дело даже не в том, что Билл Гейтс расходует миллиарды на благотворительность; дело в том, почему он это делает, какой этос им руководит.
В Украине же конституционное утверждение «собственность обязывает» остается на бумаге — собственник, конечно, может проявить милость к нищим или к художникам, как проявляли ее герцоги и бароны, но ведь милость — это что-то совсем другое.
Для капитализма характерно классовое разделение общества. У нас же олигархия является совсем не классом, это только несколько десятков лиц, если с членами семей, на всю 46-миллионную страну, или даже несколько сотен лиц, если родственников включить в состав этой группы. Вероятнее всего украинская олигархия напоминает алчную, бесконтрольную и почти всевластную магнатерию Речи Посполитой, — за исключением этоса поведения, в котором на первом месте стояла все-таки честь, а не что-то другое. При магнатерии, ясное дело, группируется немалая шляхта, готовая поддержать своих правителей голосами в парламенте (как нынешние нардепы) и шумными акциями на улицах и площадях столицы в обмен на хорошее отношение и доступ к благам... А будет необходимость — мелкая шляхта организует рейдерский набег на имения соседнего магната или на землю крестьян, которые вдруг решили, что и от них в этом государстве что-то зависит. Ну, а перманентный регионализм, произвол магнатов, раздирание страны на части — это уже точное отражение в сегодняшнем дне инвариантов жизни первой Речи Посполитой!
Но, естественно, сегодня на улице не XVI век. Хотя и тогда свободные горожане в союзе с себе подобными отстаивали свои корпоративные права перед властью. Хотя и тогда «третье сословие» уже поднимало голову, стремясь ограничить произвол баронов и герцогов. А в результате все несколько позже вылилось в целую полосу революций. Вот и для преодоления олигархического строя, как и феодализма, нужны революции, — утверждает трое совсем не марксистского толка исследователей. И в современном мире «промышленному феодализму» противостоят не только определенные общественные группы — ему противостоит вся объективная логика развития, которая подталкивает те или другие страны к цивилизованным типам капитализма (хотя, конечно, само по себе в истории ничего не делается, в ее основе — человеческое действие).
Если коротко, то буржуазная революция в политическом плане имеет целью ликвидацию сословных привилегий, общее юридическое равенство; как производное, которое достигается на протяжении определенного периода — всеобщее избирательное право и структурирование партий как инструментов осуществления народовластия. По-видимому, излишне говорить, что свобода слова, свобода совести, свобода общественной деятельности выступают обязательными составляющими этой революции. В плане экономики здесь речь идет прежде всего об общественном отказе от механического накопления богатств, от чисто количественного роста в пользу интенсивного, за счет изменения качества, развития и непрерывной модернизации.
Такое ускоренное экономическое развитие осуществляется через эксплуатацию классом капиталистов наемных работников, но, с другой стороны, и не в меньшей мере, через рост профессиональной квалификации этих работников, через их консолидацию, включение в жизнь гражданского общества, объединение в профсоюзы и тому подобное, и, конечно, через ускоренное развитие науки и образования.
Буржуазная революция в истории нередко сочеталась с антиколониальной борьбой. Собственно, классическая американская революция как раз и была в своей основе борьбой против колониальной власти Великобритании над своими заокеанскими владениями и ее печальных последствий. Индийская революция прошлого века также была буржуазной и антиколониальной, ее следствием стало стремительное вхождение страны в наиболее динамичные экономически государства со значительным научным потенциалом. Собственно, когда советские спецслужбы вели речь об опасности государственному строю со стороны украинских (или литовских, или белорусских, или грузинских) буржуазных националистов, они были правы. Беда только в том, что настоящих буржуазных националистов во время распада СССР оказалось мало, чтобы преодолеть советское наследие...
Майдан-2004 — это был высокий взлет украинской буржуазной революции. Не «революции миллионеров против власти миллиардеров», как писала тогда (и пишет сейчас) левацкая пресса. Нет, ее основой выступал средний класс, т.е. тот самый мелкий буржуа в марксистской терминологии, и задачи она перед собой ставила классические буржуазно-демократические. А в целом и «Оранжевая революция» 2004 года, и «революция на граните» 1990 года, и акции «Украина без Кучмы» и «Повстань, Україно!», как и принятие Конституции Украины 1996 года, являются составляющими более длительного и масштабного процесса. Этот процесс как раз и следует назвать буржуазной украинской революцией. Ведь успешная революция, т.е. коренное изменение и стабилизация на новой основе социально-экономической, политической и культурной сфер общественной жизни, очень редко происходит за короткий промежуток времени. Скажем, американская революция, которая завершилась созданием самого передового в то время демократического государства, продолжалась более десяти лет; почти столько же времени заняла и польская революция — от создания «Солидарности» до завоевания ею власти и реализации провозглашенных принципов.
Украинская революция, похоже, будет продолжаться дольше, потому что до сих пор не до конца реализован ее первый этап, он же — предпосылка успешного прохождения других этапов: утверждение независимого демократического Украинского государства на месте колониального владения ( или, возможно, одного из протекторатов) российско-советской империи. Так, действительно, до сих пор не удалось построить нормальное европейское национальное государство; национальное не в том смысле, который вкладывают в это слово Олег Тягнибок с Юрием Ильенко, а в том, как это понимали Иммануил Кант и Мераб Мамардашвили: как Родины, объединенной морально-культурными основами и консенсусными проектами будущего определенного сообщества свободных граждан.
Не пройден этот этап по различным причинам, не в последнюю очередь — вследствие доминирования олигархии с ее далекими, а иногда и несовместимыми с национальными интересами. И Майдан-2004 здесь не сумел сломать ситуацию, даже больше: те «миллионеры», которые принимали участие в революционных событиях, вместо того, чтобы сделать из себя цивилизованных крупных предпринимателей, сами большей частью захотели занять места отодвинутых от властных рычагов олигархов. В результате и дракона не убили, и сами превратились в маленьких драконов — а широкие массы участников событий очень быстро почувствовали себя никем и отошли от активной политики (вместо того, чтобы создавать свои структуры для отстаивания собственных прав — но это уже другая тема).
Поэтому «маємо те, що маємо»: типичную «незавершенную революцию» (А. Грамши) со всеми ее опасностями — вплоть до тенденции скатывания к диктатуре...
Собственно, речь идет об элементарных вещах: будет ли превращаться Украина на протяжении ближайших лет в государство, где будут обеспечены принципы, начальные политические права и свободы, где будут существовать правовые механизмы и независимые СМИ, где экономическое развитие будет происходить путем качественных, модернизационных изменений, где социальные гарантии будут обеспечивать не простое воссоздание рабочей силы, а ее прогрессивную трансформацию? Если такие изменения произойдут, страна будет развиваться как определенная целостность, в ней можно будет нормально жить не только группе избранных, но и рядовым гражданам; если нет, т.е. если изменения существенно затормозятся или произойдет откат назад, к временам «развитого кучмизма», который будет продуцировать соответствующее социальное самочувствие, — тогда следует ожидать массовую эмиграцию из Украины (теперь уже не столько на заработки, сколько навсегда), несмотря на все европейские или американские барьеры, в сочетании с утверждением сырьево-экспортного и низкотехнологического типа экономики. И окончательного «устаканивания» олигархического строя — как в некоторых странах тропической Африки.
Конечно, можно стремиться к консервации теперешнего состояния — мол, оно несколько лучше, чем раньше. Но возможна ли демократическая власть при условии практически тотального недовольства ею со стороны населения? Объективно есть два варианта изменений: движение назад, к полуфеодальной экономике и политической системе, когда всевластными являются фактически «промышленные бароны», региональные «князьки» и сельские латифундисты, когда отсутствует эффективный собственник (тот, который направляет прибыль не на личное потребление, а на развитие производства, социальной сферы и инфраструктуры). Когда труд является чем-то самым низким в системе ценностей, высшим же благом выступает его отсутствие, когда мировой рынок является источником поставки в первую очередь предметов роскоши, а не новых технологий и тому подобное. И движение вперед, к современной общественной организации.
Только такое движение даст возможность разрешения горячих социальных проблем, потому что даже по Марксу социализм — это послекапитализм, а не вместокапитализм. «Демократический социализм — это высшая стадия капитализма», как любит говорить русский философ Вадим Межуев.
Конечно, сугубо психологически настроиться на продолжение революции, т.е. на дальнейшее прохождение периодов общественно-экономической и политической нестабильности очень трудно. Но ведь невзгоды в случае отсутствия назревших изменений могут по своим масштабам превзойти все беды последних лет. Поэтому — да здравствует буржуазная революция и утверждение цивилизованного капитализма!
