1. НЕСКОЛЬКО СЛОВ ОБ УНИВЕРСИТЕТЕ
Колумбийский университет входит в первую пятерку элитных университетов США. Основанный в 1754 году как частное заведение он возглавляется Советом кураторов.
Главный учебный комплекс (кампус) университета раскинулся на 15 гектарах в центре Нью-Йорка с выходом на Бродвей. Количество студентов — 5,5 тыс., а аспирантов — 15 тыс. Чтобы получить возможность учиться, нужно пройти строгий отбор.
Наиболее авторитетным среди гуманитарных структур Колумбии является Институт Гарримана. Его основал как Российский институт в сентябре 1946 года Аверел Гарриман, в 1943—1946 гг. — посол в Советском Союзе. Целью этого учреждения было углубленное изучение СССР и подготовка специалистов, нужных для обоснования политики США в Восточной Европе. Гарриман, имя которого присвоено институту в 1992 году, повторял: «Я желаю стимулировать и поощрять основательные исследования советских дел. Базировать политику на незнании и иллюзиях опасно, она должна основываться на знании и понимании».
Переименование Российского института оказалось не только признанием заслуг его учредителя и благодарностью семье Гарримана за многомиллионный вклад в развитие университета. Оно стало необходимым после изменения геополитической ситуации. Если ранее все советское американцы отождествляли с русским, то с 90 х гг. стало необходимым исследоватьполтора десятка стран, на которые распалось СССР. В центре внимания оказалась и Украина, особенно тогда, когда к руководству институтом пришел Марк фон Хаген. Признанием заслуг этого еще совсем не старого по возрасту ученого на ниве украиноведения было избрание его президентом Международной ассоциации украинистов (после последнего конгресса МАУ возглавил академик НАН Украины Я. Яцкив). С осени 2007 года фон Хаген стал во главе исторического факультета Аризонского университета, но украиноведческие студии в Институте Гарримана продолжают развиваться.
2. НЕСКОЛЬКО СЛОВ О НАУЧНОЙ КОНФЕРЕНЦИИ
В 50-х гг. во многих странах Запада возникли научно-исследовательские центры по изучению советской и восточноевропейский истории. В 1954 году такой центр был основан и в Колумбийском университете. В 90-х гг. это уже был мощный Институт по изучению Центральной и Восточной Европы. Вместе с Институтом Гарримана он образовал в 1997 году Ассоциацию по изучению национальностей. Ее задачей стала организация в университете ежегодных конференций, посвященных исследованиям в области политики, экономики, общественного и культурного развития стран, входивших раньше в советскую империю. Главное внимание на конференциях уделяется современному состоянию посткоммунистических стран, но в их работе принимают участие и историки. Чтобы понять закономерности выхода из тупика, в котором оказались страны вследствие силовой реализации коммунистической доктрины, нужно изучать их недавнее прошлое.
В этом году конференция работала в Институте Гарримана с 10 по 12 апреля. Работа ее была разделена на 11 сессий продолжительностью по два часа каждая. Время, отведенное на выступления и дискуссию, строго регламентировалось, потому что сессии должны были вкладываться во временную сеть. Каждая сессия не имела тематической или региональной определенности. Впервые попав на конференцию несколько лет назад, я удивился этому обстоятельству, противоречившему обычной практике. Только потом догадался, в чем секрет. Оказывается, что конференции имеют четко определенную, хоть и невидимую структуру. В течение каждой сессии в разных помещениях института одновременно работают от 8 до 12 панелей, построенных по тематическому или региональному признаку (иногда на них демонстрируется фильм или обсуждается книга). Так вот: панели размещены в пределах сессий по определенной хронологии, и каждый «узкий» специалист имеет возможность участвовать в обсуждении тем, которые его особенно интересуют. Ему не приходится разрываться между двумя одновременно работающими панелями.
В конференции этого года приняли участие 594 человека. Доклады заранее присылались организаторам, последние доводили их до сведения других участников соответствующей панели. Поэтому участники были готовы к предметной дискуссии. На дискуссию отводилось не менее трети рабочего времени.
Среди участников преобладала молодежь. Бросалось в глаза, что существенная часть представителей различных университетов и центров западного мира принадлежала, как можно установить по фамилиям, к выходцам из посткоммунистических стран. Это наглядная иллюстрация «утечки мозгов».
Как правило расходы участников конференций компенсируются учреждениями, в которых они работают. Однако НАН Украины по большей части не имеет возможности посылать своих сотрудников на международные конференции, и мои расходы были компенсированы Научным обществом им. Шевченко в Америке.
Сотни прослушанных и обсужденных докладов стоят средств, потраченных на организацию конференции такого масштаба. Эти доклады отражают широкую палитру изменений в посткоммунистическом мире. Руководители стран «золотого миллиарда» во главе с США с тревогой наблюдают за этими изменениями. Они уже давно поняли, что нельзя отгородиться от проблем посткоммунистических стран, а потому желают разобраться в них (иногда с большим желанием, чем политическая элита этих стран). Как и ранее, актуально утверждение А. Гарримана: «политика должна основываться на знании и понимании».
3. УЧАСТНИКИ ДИСКУССИИ
Панель о Голодоморе — одна из 117. На других, где пришлось побывать, количество присутствующих едва-едва превышало количество докладчиков. Но в выделенное для этой панели просторное помещение набилось слишком много народа — тема заинтересовала многих. Кто-то из американцев перед началом заседания рассказал о найденной в интернете новости: глава Государственного комитета архивов Ольга Гинзбург потеряла должность. Зал мгновенно отреагировал аплодисментами. Геростратова слава этой представительницы Компартии Украины в правительстве достигла противоположной половины планеты.
Работой панели руководил профессор Генри Хуттенбах — один из выдающихся американских исследователей Холокоста. С докладами выступили, кроме меня, Олег Воловина, Тарас Гунчак и Роман Сербин — профессора украинского происхождения из университетов Северной Америки. Похоже, что после Джеймса Мейса никто из коренных граждан США и Канады не стал специалистом по этой проблематике.
В обсуждении участвовала группа канадских ученых из Торонто и Эдмонтона — Владимир Исаев, Анна Процик, Роман Сенькусь, а также Лариса Онишкевич из НТШ (США), постоянный представитель Украины при ООН Юрий Сергеев, его предшественник на этой должности, а сейчас преподаватель Колумбийского университета Валерий Кучинский и др.
4. ПОЧЕМУ ТОЛЬКО ТЕПЕРЬ?..
История Украины советской эпохи в ее неискаженном виде давно уже вернулась к нашим детям. Несмотря на призывы партии Петра Симоненко прекратить «переписывание» и «очернение» советского прошлого, Министерство образования и науки не давало гриф учебникам старого образца. Павел Полянский, отвечавший за программы и учебники для общеобразовательной школы, лишился своей должности в период господства социалистов в министерстве, но вернулся в министерство в более высоком ранге заместителя министра.
Но это школа. А для тех, кто закончил школу в советские времена и сегодня находится под влиянием российских телевизионных сериалов, не изменилось ничего. Мы живем в городах и ходим по улицам, названным именами тех, кто пролил реки крови в сравнительно недавнем прошлом. Мы проходим мимо памятников тем, кто уничтожал себе подобных, руководствуясь милосердным принципом инквизиторов — «без кровопролития». Разве что голодом, а не сжиганием... Мы привыкли вспоминать о жертвах репрессий и голода один раз в год, отдавая дань собственной совести, но не замечая, что прошлое крепко держит нас за горло.
Так было до недавнего времени. И вдруг — один за другим стали появляться указы Президента Украины, в которых фигурирует историческая проблематика. Появился Украинский институт национальной памяти — как государственный комитет с филиалами в областных центрах. Украинские дипломаты стали использовать первый попавшийся повод, чтобы коснуться в общении со своими коллегами темы Голодомора 75-летней давности. И якобы в ответ пошли заявления президента России и постановления Государственной думы по тем же историческим вопросам, но противоположного содержания.
Разве Украина и Россия открыли в общем прошлом новый фронт борьбы? Почему так? — спрашивали у нас участники конференции. Наиболее убедительно отвечал им Ю. Сергеев.
На самом деле о борьбе речь не идет. Просто в России и Украине с разной скоростью осмысливается история создания коммунистического строя в период между 1918 и 1938 годами. Разница в скорости имеет объективную причину: Украина пострадала несопоставимо больше, потому что желала оставаться Украиной.
Я спрашивал у коллег: если бы вдруг погибло от голода 3,5 млн. ваших соотечественников, неужели вы не пожелали бы узнать, почему возник такой голод? Возражений не услышал. Только новый вопрос в ответ: почему теперь украинские власти так настойчиво выдвигают эту проблему перед международной общественностью? Потому, наверное, что только теперь эта власть — украинская, а не советская или постсоветская. Еще нужно поблагодарить высших функционеров советской власти за то, что они «под занавес», через 55 лет после голода 1932—1933 гг. позволили людям называть голод голодом. Да и то на самом деле благодарить нужно рабочую группу Джеймса Мейса в комиссии Конгресса США по расследованию голода 1932— 1933 гг. в Украине. А также украинскую диаспору в США, которая добилась создания такой комиссии.
5. ПОЧЕМУ ГЕНОЦИД?
Этот вопрос все время стоял на первом плане. Звучали возражения: это не геноцид, ведь россияне тоже пострадали от голода, и потому не могут быть ответственными за украинский Голодомор!
Такое возражение звучит и в России, и в Украине. Оно убедительно для тех, кто отождествляет советскую власть с российской, а Советский Союз — с Россией. В конце концов, мало кто на Западе называл СССР его официальным именем. Как мы видели, Аверел Гарриман тоже назвал свой институт Российским, а не Советским. Думаю, что украинским и российским ученым еще долго придется работать, чтобы отделить в нашем прошлом советское от российского и наоборот. Только так мы добьемся того, чтобы общество понимало истинную природу Голодомора и многих других явлений общей истории. В коммунистическом строительстве Кремль пользовался национальной политикой как эффективным средством преодоления сопротивления многонационального общества насаждению противоестественных производственных отношений.
Сказанное выше помогает понять позицию наших оппонентов, но не дает ответ на их возражения. Так же ли пострадали россияне? Нужно ли обременять россиян ответственностью за украинский Голодомор? Эти вопросы не связаны друг с другом, а потому отвечать на них нужно отдельно.
Прежде всего, остановимся на национальном срезе статистики смертности. Данные о смертности в 1932—1933 гг., в том числе по регионам и национальностям, существуют, но за эти годы они неполные. На конференции в Институте Гарримана о реконструкции демографической статистики докладывал Олег Воловина, но в этом деле у него было много авторитетных предшественников. В частности, профессор Мельбурнского университета Стивен Виткрофт поместил свою статью «О демографических свидетельствах трагедии советского села в 1931—1933 гг.» в качестве приложения к третьему тому многотомного сборника документов и материалов «Трагедия советской деревни» (М., 2001, стр. 866—887). Центр тяжести статьи приходится на ее последние строки: «По одной лишь Украине можно было бы говорить о 3—3,5 млн. дополнительных смертей, а по СССР в целом, видимо, о 6—7 млн.». Приведенные цифры совпадают с расчетами, опубликованными в Украине ранее.
2 апреля этого года Государственная Дума приняла постановление «Памяти жертв голода 30-х годов на территории СССР», весь пафос которого состоял в опротестовании попыток украинской стороны признать эту трагедию геноцидом. В постановлении, однако, указана рассчитанная Виткрофтом цифра прямых потерь от голода — 7 млн. человек. Уже одно это — колоссальный прогресс по сравнению с позицией, которую государственная власть РФ занимала ранее. Но если учесть резкое сокращение рождаемости в голодные годы, количество потерь вырастет по меньшей мере до 10 млн. Неужели ТАКОЙ цифры недостаточно, чтобы зашла речь о геноциде — украинцев, казахов, россиян и всех других, кто оказывался в колесиках машины государственного террора? Авторы думского постановления — К. Затулин и его команда — что-то бормотали о засухе. Но можно привести прекрасно сохранившиеся метеоданные или позвать на помощь самого Сталина, который в 1933 году прямо отрицал разговоры о засухе.
Российские политики и ученые сами должны определиться, был ли искусственный голод 1932—1933 гг. в РФ геноцидом. Это их право. Наше право — оценить трагедию украинского народа в категориях международного законодательства. Тем более, что если внимательнее присмотреться к цифре потерь от голода, можно прийти к выводу, что украинский Голодомор качественно отличался от общесоюзного голода 1932—1933 гг.
В составе РФ находились два региона с ужасными потерями от голода, существенно влиявшими на общероссийскую картину смертности — Кубань и Казахстан. Голод в Казахстане был вызван принудительным осаждением кочевников на землю и конфискацией в мясозаготовку большей части скота. Тяжелые последствия украинского и кубанского голода имели одинаковую причину: конфискацию под видом хлебозаготовок всего имеющегося в наличии продовольствия и блокаду этих двух украинских по составу населения регионов. Голод в других регионах Европейской части СССР привел к существенно меньшей (в 10—20 раз) смертности, потому что его причиной была либо конфискация хлеба (в хлебопроизводящих регионах), либо прекращение государственной поставки продовольствия (в хлебопотребляющих регионах).
Когда конфискуется только зерно, можно спекулировать на том, что государство вынуждено было продавать хлеб за границу, чтобы иметь средства для ускоренной модернизации. Когда государство изымало у уже голодающей (вследствие конфискации зерна) местности всю еду длительного хранения, блокировало эти регионы и вводило запрет на слово «голод», нужно говорить о сознательном создании для населения условий, несовместимых с его физическим выживанием — геноциде. Против этих простых и логических умозаключений никто из наших оппонентов в Институте Гарримана возразить не смог.
Имели ли россияне отношения к осуществляемой Сталиным террористической политике? Такие утверждения время от времени звучат у нас в Украине, чтобы потом многократно усиливаться в российских средствах массовой информации. Однако не следует обращать внимания на маргинальных политиков и ученых, выполняющих их заказы. Террор голодом осуществлялся узкой группой компартийно-советского руководства — Сталиным и его командой. Российский народ, так же, как и все другие народы тоталитарного Советского Союза, непричастен к террористической политике Кремля, которая началась в декабре 1917 г. разгромом партии кадетов и закончилась в марте 1953 г. «делом врачей».
Международная научная общественность начала воспринимать украинский Голодомор как реально существующее явление, которое нужно изучать. Уже после возвращения в Киев я получил приглашение от Стефена Виткрофта принять участие в компаративном изучении различных форм и видов голодания в СССР, КНР и других странах коммунистического блока. Нужно выявить, как использовалось оружие голода в процессе порабощения общества государством. Можно сделать только один вывод: ужасающую историю коммунизма скрыть от международной науки не удастся.
