4. УБИЙСТВО ГОЛОДОМ
Механизм убийства голодом нужно реконструировать путем тщательного изучения скрытых деталей. Если жертвами голода становятся миллионы, следы остаются. Поэтому не могу согласиться с таким выводом В. Кондрашина в его книге «Голод 1932—1933 годов: трагедия российской деревни»: «Перерыв горы документов, исследователи еще не обнаружили ни одного постановления ЦК партии и Советского правительства, приказывающих убить с помощью голода определенное число украинских или других крестьян» (стр. 240).
Установлено, что глава чрезвычайной хлебозаготовительной комиссии в Украине Вячеслав Молотов подготовил в Харькове и выслал на согласование Сталину тексты постановлений ЦК КП(б)У от 18 ноября и СНК УССР от 20 ноября 1932 года под названием «О мерах относительно усиления хлебозаготовка». В постановлениях, подписанных после согласования, соответственно, С. Косиором и В. Чубарем, содержались зловещие пункты о наказании натуральными штрафами колхозов, колхозников и единоличников, которые не выполнили плана. По воспоминаниям, эти постановления начали немедленно применяться в колхозах и селах, поставленных на «черную доску». Но конфисковывались не только картофель, мясо и сало, как предусматривалось законодательством о натуральных штрафах. У крестьян изымались все продукты питания. Это позволяет датировать украинский Голодомор теми самыми двумя годами, как и общесоюзный голод 1932—1933 гг.
Еще в 1990 году была опубликована телеграмма Сталина от 1 января 1933 года руководству УССР. В документе, на который долгие годы не обращали внимания, требовалось оповестить через сельсовет всех крестьян о том, что они будут репрессироваться, если и в дальнейшем будут скрывать хлеб. Чтобы выявить таких, нужно было организовать повсеместные обыски. Следовательно, телеграмма сигнализировала о необходимости обысков.
Тогдашние газеты полнились сообщениями о том, что крестьяне прячут хлеб, вследствие чего государство вынуждено сокращать нормы поставки городскому населению. Крестьяне действительно скрывали зерно от заготовителей, чтобы не умереть с голода, но по большей части у них не было хлеба. За две декады декабря чекисты обнаружили в ямах и «черных амбарах» не более 700 тыс. пудов хлеба. Теперь известны и запасы хлеба, обнаруженные при массовых обысках в январе — они также были мизерными. Выходит, что Сталину было истинно известно: в украинском селе не существовало скрытых запасов хлеба, которые могли бы иметь государственный смысл. Что же тогда делали заготовители после того, как сталинская телеграмма была продублирована в постановлениях всех обкомов КП(б)У? Пользуясь нормой, которая позволяла изымать картофель, мясо и сало, они конфисковывали все продукты длительного хранения, заготовленные к новому урожаю. Задокументированные свидетельства охватывают все районы Украины.
Изъятие всякой еды немедленно создавало ситуацию глубокого голода. Чтобы крестьяне не бросились в другие регионы, Сталин 22 января собственноручно изготовил шифровку, которая заблокировала перемещение населения из УССР и Кубани.
Одновременно были запрещены любые упоминания о голоде, даже в переписке с грифом «совершенно секретно». Изображать реальную картину того, что происходило в заблокированном украинском селе, разрешалось только в режимной документации («особых папках»). О голоде 1932—1933 гг. в СССР стало возможным говорить только с декабря 1987 года.
В апреле 2008 года мы с В. Кондрашиным принимали участие в конференции, организованной профессором Михаилом Дмитриевым (МГУ). Описанный здесь механизм уничтожения миллионов крестьян уже фигурировал тогда в книге, которая вышла в свет в «Библиотеке газеты «День». Мой оппонент мог сказать только то, что рассказы свидетелей не являются документом. Поэтому я обрадовался, когда в его последней книге о голоде в российском селе натолкнулся на такое правдивое свидетельство: «Имеется огромное количество свидетельств конфискаций выращенных на приусадебных участках колхозников и единоличников продуктов, а также законсервированных даров природы в наказание за невыполнение государственных обязательств. В Вешенском районе Северо-Кавказского края инструктор ВЦИК констатировал (1932): «Во многих сельсоветах в массовом количестве отбиралось все продовольствие до соленного и сушеного включительно» (стр. 216—217).
Не хотел бы превращать эту статью в полемику с Кондрашиным хотя бы потому, что высоко ценю его вклад в разработку одной из важнейших в истории человечества проблем. Но стоит воспользоваться его книгой, чтобы проиллюстрировать еще один аспект в украинско-российском дискурсе. Этот аспект делает призрачными надежду на достижение консенсуса в ближайшем будущем.
Речь идет об отношении к советской власти. Не секрет, что в России и в Украине немало людей еще и до сих пор пишут словосочетание «Советская власть» с большой буквы. Разница заключается в том, что эти люди в России находятся при власти. Они не могут согласиться с тем, что советская власть оказалась способной на геноцид собственного народа.
Кондрашин обвиняет в конфискации всего съестного в крестьянских усадьбах не руководителей партии и правительства, а местных администраторов и сельских «активистов». В Украине это были голодающие члены комитетов малоимущих крестьян. Когда государство отбирало хлеб, больше всего страдали бедняки, потому что они не имели хорошо поставленного приусадебного хозяйства. Именно из бедняков чекисты организовывали бригады заготовителей. Бедняки не имели выбора: или погибать от голода, или грабить соседей. «Почему, — читаем мы у Кондрашина, — столь решительно и даже дико (буквально «зверели»), с нарушением закона действовали в деревне местные коммунисты и активисты?» И далее формулируется вывод: «Конечно, руководство партии не санкционировало изъятие всех продовольственных запасов из кладовых и погребов колхозников и единоличников. Но то, что оно не остановило его вовремя и не приняло должных мер по исправлению допущенных беззаконий, не снимает с него ответственности за смерть от голода тысяч крестьян» (стр. 217, 218).
Цитата требует уточнений. В Украине счет жертв голода измерялся не тысячами, а миллионами. Что касается беззакония, то надо подчеркнуть в отношении Украины наличие законодательства о натуральных штрафах. И наконец, не следует забывать о новогодней телеграмме вождя. Иначе на местную администрацию будет переводиться вся вина за Голодомор подобно тому, как на нее была переведена вина за социальный взрыв, который стал следствием политики коммунизации крестьянства в начале 1930 года. Как известно, в знаменитой сталинской статье «Головокружение от успехов» вся вина была переведена тогда на местную администрацию.
5. СТАЛИНСКАЯ ПОМОЩЬ
Три согласованных действия (повсеместное изъятие еды, запрещение на выезд и информационная блокада) убеждают в том, что конечной целью Кремля было убийство голодом значительной части украинцев. Результат этих действий известен: Голодомор.
Полного искоренения украинского народа в Кремле, конечно, не планировали. Сразу после окончания чекистской операции по изъятию еды, 7 февраля 1933 года политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление о выделении 200 тыс. пудов зерна для Днепропетровской области. Реализуя его, Пятихатский посевком в этот же день постановил оказать продовольственную помощь «остро нуждающимся колхозам и колхозникам». Молниеносная реакция районного руководства на постановление политбюро ЦК ВКП(б) стала возможной из-за того, что ранее отобранный у крестьян хлеб не вывезли, а хранили на складах под охраной в той же области. Сразу возникает вопрос: а почему хлеб не вывозили? Ведь есть опубликованные документы, в которых речь идет о солидных суммах штрафов в валюте за опоздание с загрузкой зафрахтованных под зерно иностранных пароходов.
Такое же постановление было принято политбюро ЦК ВКП(б) 7 февраля по Одесской области. И пошло-поехало: постановления всех уровней власти по всем областям... Они печатались в газетах с таким комментарием: украинские крестьяне своим безответственным отношением к выращиванию и сбору урожая поставили под удар не только самих себя, но и правительство; последнее, однако, зла на них не держит и спасает тех, кто испытал «продовольственные затруднения».
Акция по изъятию еды осуществлялась под прикрытием хлебозаготовок, а компартийно-советское руководство СССР делало все, чтобы оставить ее незамеченной. Наоборот, помощь регионам, которые испытали «продовольственные затруднения», широко освещалась. Это вконец запутывало и тех, кто страдал от голода, и некоторых исследователей голода в наши времена.
Роберт Дэвис и Стефен Уиткрофт опубликовали в 2004 году монографию «Годы голода. Советское сельское хозяйство в 1931—1933» — самое солидное в мировой науке историко-экономическое исследование коллективизации советского села. В ней впервые приводились данные об объемах государственной продовольственной помощи голодающим регионам. Оказалось, что с 7 февраля по 20 июля 1933 года УССР и Кубань получили 256 тыс. тонн хлеба из 320 тыс. тонн. Такой порядок цифр якобы делал беспредметными дискуссии о геноциде. Поэтому Р. Конквест, который получил возможность ознакомиться с рукописью, в письме к авторам, напечатанном в этой же книге, отказался от утверждения о том, что украинский Голодомор является геноцидом.
С. Уиткрофт выступил против тезиса о геноциде почти сразу после выхода в свет книги Р. Конквеста «Жатва скорби». Отход Конквеста от этого тезиса он считал своей личной заслугой. Поэтому этот сюжет стал центральным в его выступлении на круглом столе. Он еще раз повторил выводы из книги, опубликованной в соавторстве с Р. Дэвисом: советское руководство боролось с голодом, частично вызванным его же политикой, но этот голод был неожиданным и нежелательным. Неадекватность политики авторы объясняли непросвещенностью большевистских вождей, особенно их ограниченными знаниями в области сельского хозяйства, а также желанием индустриализировать крестьянскую страну с головокружительной скоростью.
Все это верно и объясняет причины общесоветского голода 1932—1933 гг., в частности, украинского голода 1932 г. и казахского 1932—1933 гг. Но Украинский голодомор для советского руководства был и прогнозируемым, и желаемым. Продовольственная помощь для УССР и Кубани оказалась самой большой в первой половине 1933 года из-за того, что эту территорию советские чекисты слишком основательно «почистили» от продовольствия.
Сталинская помощь была одним из звеньев чекистской акции. Именно поэтому часть конфискованного хлеба не вывозилась из областей Украины. Создавая для населения условия, несовместимые с физическим выживанием, государство брало на себя заботу об его спасании путем подкорма «из рук», через посевкомы, колхозы и совхозы. Вся операция заранее была рассчитана на гибель большого количества людей, чтобы заставить тех, кто останется, жить и работать на условиях, продиктованных из Кремля. Если при массовых репрессиях каждая жертва имела заведенное на нее личное дело, то во время террора голодом люди должны были умирать в неопределенном, но большом количестве, тихо и незаметно. Есть инструкции, в которых работникам органов регистрации гражданского состояния запрещалось указывать голод как причину смерти.
К 75-й годовщины трагедии украинского народа появились «Національні книги пам’яті жертв Голодомору 1932—1933 років» по каждой области. В них, а также в других документальных сборниках есть сотни сообщений из «особых папок», которые показывают картины голода в первой половине 1933 года. Это очень реалистические картины медленной смерти села. Их нельзя объяснить ни непросвещенностью большевистских вождей, ни ускоренными темпами индустриализации.
Продолжение следует
