Диалог, который возник на страницах газеты «День» между российскими и украинскими читателями на тему «Какую Украину мы любим?», навел меня на мысль заглянуть в мое прошлое и задать себе вопрос: почему я люблю Россию и почему я люблю Украину? Если мою жизнь разделить на периоды: советский и постсоветский (после 1991 г.), то тут намечаются некоторые исторические отличия, которые я, с одной стороны, накопил из школьной истории, а некоторые осознал, занимаясь своей родословной, а еще в большей степени узнавал со страниц рубрики «Украина Incognita» газеты «День».
Прежде всего я, простите, начну с того, почему меня возмутили слова Глеба Павловского («День» №16, 02.02.10). Он говорит, что Украина, «пытаясь вытравить из себя русское начало, унижая русскоговорящего гражданина, заставляла их говорить на ломаном галицком наречии. Это уничтожает украинский язык...». Но позвольте спросить господина Павловского, хотя он и клянется, что сам родом с Украины, причем же здесь галицкое наречие? Абсурд какой-то! В его словах сквозит неприкрытая ненависть и отрицание всего украинского. Я не профессионал, как господин Павловский, чтобы судить, грамотно или неграмотно говорят на «вокзальном языке» (надо же придумать такое!). Но возьмите любую украинскую газету и почитайте: написана она на украинском литературном языке, вряд ли вы найдете там «ломаное галицкое слово». Очевидно, Павловский хорошо знает Анну Герман, народного депутата Украины, — вот она галичанка, и послушайте, на каком отличном украинском языке она говорит с заметным львовским акцентом. А что касается вопроса галицкого наречия, так следует знать, что это наречие и есть украинский язык со многими диалектами, что свойственно и русскому языку, колорит диалектов которого вы можете услышать, если пройдетесь от Питера до Владивостока.
К сведению Павловского, я не похож на человека, из которого вытравили «русское начало». На этот счет у меня другое мнение: мне 83 года, я родился в Шепетовке Хмельницкой области. Инвалид войны 1 группы. С детства рос в русскоязычной семье, где все говорили на русском языке. Так случилось, что украинский я знаю поверхностно, да и в школу в первый класс я пошел в Ростове-на-Дону (отцу удалось в 1933 г. вывезти нас из голодной Украины). В Украину, в Проскуров, мы вернулись в 1940 г., и вскоре началась война. Эвакуация, Урал, армия. Потом был Ленинград, я окончил Арктическое спецучилище и десять лет проработал на Крайнем Севере. Когда же вернулся в Украину, у меня уже было двое детей, и первое, что мы, родители, сделали (моя жена с Кубани), — отдали сыновей в украинскую школу. И как ни тяжело детям было учиться, они ныне говорят украинскою мовою, чего не удалось в молодости сделать их отцу, ведь грамотно я до сих пор не пишу и не говорю (не удалось вытравить «русское начало»).
Следующее поколение семьи моей — это внучки. Они окончили украинскую школу, одна из них защитила диссертацию на украинском языке. И далее, чтобы закончить тему давно ведущейся дискуссии о том, учить ли детей в Украине украинскому языку, хочу привести пример собственной правнучки Катерины. Ее отец грек, она начальное образование получила в Греции, а в Украине начала ходить в украинскую школу в четвертый класс. Сейчас Катя уже в седьмом классе, говорит на трех языках: с отцом на греческом, с бабушкой на украинском, со мной на русском. Можно подумать, что я агитирую родителей Донецка или Севастополя учить детей украинскому языку. Ни в коем случае! Это дело семейное и добровольное. Но в то же время совершенно очевидно: если ты живешь на просторах Украины, если ты ее гражданин, то обязан любить и знать государственный язык. И не надо же закрывать глаза, что в истории Украины не существует темных пятен уничтожения украинского языка! Достаточно вспомнить, что при московском царе Алексее Михайловиче сжигали украинское книги, при царе Петре I запрещали печатать книги на украинском, при Екатерине II запрещали преподавать на украинском языке в Киево-Могилянской академии, а Валуевский циркуляр гласил: «Украинского языка не было, нет и быть не может, а кто этого не понимает — враг России».
Добавлю еще, что мои далекие предки носили украинскую фамилию Пилипенко, но она была русифицирована на Филипченко, так и живу я теперь с «русским началом».
Почему я люблю Россию? Об этом несколько ниже, а начну с того, что мне не нравится в нынешней России. Во-первых, за что российское общество относит Украину к врагам России? Может быть, за то, что украинцы обрели независимость? Или за то, что сохранили в исторической памяти подробности истребления голодом миллионов украинцев сталинским режимом? Кое-кто в России не понимает, откуда «ноги растут», а нам ясно, как кремлевская власть нагнетает обстановку враждебности к Украине и с помощью средств массовой информации будоражит российское общество. А русский народ ни при чем. Ведь именно Путину принадлежит выражение, что Украинское государство вообще не является государственным образованием. Это звучит оскорбительно. И во-вторых, как расценивать некорректные выпады президента РФ Дмитрия Медведева в адрес бывшего президента Украины В. Ющенко, касающиеся якобы антироссийской политики и пересмотра общей истории? И как всем не понять простую истину, что наши взгляды на общую историю уже более двух веков не совпадают с мнением российской власти. И последнее: я не воспринимаю, когда в России кто-то путают патриотические чувства украинцев, связанные с культурой и языком, с национализмом, навешивая им ярлыки фашизма. Это возмутительно и кощунственно.
И тем не менее, я люблю Россию, потому что корни моего рода тесно привязаны как к украинской, так и к российской земле. Часть моего детства и юности, учеба и первые трудовые будни приходятся на Россию. Многочисленные ближние и дальние родственники родились и живут в России. Из нашей родословной явствует, что пращур Иван Филипченко был родом из Нежина и прапрадед мой Ефим Филипченко родился тоже в Нежине. Он окончил Нежинскую гимназию высших наук, и ему посчастливилось: его однокашниками были Николай Гоголь и Евгений Гребинка. Именно они задавали тон в гимназии и наложили благотворный отпечаток на дальнейшую судьбу Ефима Филипченко и его семьи. В дальнейшем потомки прапрадеда рождались на Новгородской земле, учились и жили в С.-Петербурге. И я горжусь своими родными русскими, ничего общего они не имеют с ярлыками «типа Павловского». Отдаю дань выдающемуся российскому генетику Юрию Филипченко (двоюродный дед), основателю первой кафедры генетики при Ленинградском университете (1919 г.). Он был одним из пионеров и популяризаторов евгеники, науки о наследственных свойствах человека. В данном случае я никоим образом не прославляю представителей своей фамилии! Нет, конечно. Но на семейных примерах как русскоязычный украинец я хочу защитить украинский язык. Хочу добавить еще, что добрые дела совершали и мои украинские родственники. Так, Филипченко Михаил (мой прадед) — известный ученый-агроном (энциклопедия Брокгауза и Эфрона), беспокоясь об образовании украинской сельской молодежи, основал в 1891 г. в Городище на Черкасщине сельскохозяйственную школу и был ее попечителем. Сейчас это агрономический колледж. Его сын — тоже Михаил Филипченко, это мой дед, учился в Городище, затем в 1-й Киевской гимназии, окончил С.-Петербургский университет и работал в 1918 г. в российском министерстве финансов. Мировоззрение деда твердо опиралось на его патриотические чувства к Украине. Уничтожение культурного наследия Малороссии, унижение ее языка и цензура на малороссийские издания вызывали у него протест. После того, как Центральная Рада провозгласила Украинскую Народную Республику, дед обратился к генеральному комиссару по делам Украины с просьбой о предоставлении ему украинского гражданства. В выданном удостоверении записано: «...что предъявитель сего Филипченко /Пилипенко/ Михаил Михайлович является украинским гражданином» (дед всегда считал себя Пилипенко). Оставив С.-Петербург, дед с женою и четырьмя детьми отправился в Киев, предварительно отправив по-украински «прохання»: «Належа до Украінського громодянства і бажаючи в теперішні часи жити і служити у рідному краї, маю за честь прохати Генеральне Секретарство дати мені посаду у м. Киіві...» и т.д. (копия сохранилась). Как видно, дед приехал в Киев с добрыми намерениями, и я, изучая его документы, не переставал удивляться в его искренней преданности Украине. Ведь, живя в России, он не забывал родной язык и вместе с тем видел, что в Украине ведется политика русификации, ее основное проявление — вытеснение украинского языка русским. Такая политика продолжается и в настоящее время, потому что одни украинцы считают, что живут в возрожденной Украине, а другие продолжают жить по старинке — в России. Так что не удалось моему деду осуществить искренние и благородные цели верой и правдой послужить «рідному краю». Свою жизнь дед закончил в эмиграции и похоронен в Бейруте (Ливан).
В заключение хочу сказать: мои симпатии к России на том и основываются, что потомки нежинского пращура, расселившиеся по России, чтят родовую историческую память своего украинского происхождения и вместе с тем не забывают, что связь между поколениями по житейским законам все-таки, хотим мы этого или нет, лежит через святые могилы предков. Поясню на примере: в С.-Петербурге на Никольском клабище находятся мои святые места: могилы прапрабабушки, двух прадедов, в Новгороде — прапрадеда, в Сочи — родные отец и брат. И в Украине не менее святые могилы — деда, бабушки и родной мамы.
А ныне в двух братских странах — в Украине и России живет большая семья Филипченко. Одна веточка — украинская, а вторая — российская. Общаются, переписываются, ездят друг к другу в гости, спорят и понимают друг друга. Но внешний раздражитель — телевидение и газеты. У меня складывается такое впечатление, что это делается умышлено и специально. Не хочется обидеть некоторых российских читателей, но после того, как рухнул Советский Союз, у них крайне поверхностные знания о действительной жизни украинского народа.
