«В какой еще стране Старого Света люди сейчас сознательно готовы отдать жизнь за демократические европейские идеалы?» Этот действительно фундаментальный вопрос был поставлен рядом влиятельных западных СМИ в первые месяцы 2014 года. Предметом нашей законной, высокой гордости — и, в то же время, не проходящей, огромной боли — является то, что эта страна — наша Отчизна. Это в Киеве на Майдане (а сейчас и в Славянске, Краматорске, Мариуполе, Одессе...) граждане героически жертвуют жизнью за европейскую, единую, демократическую Украину. Украинский подвиг. Украинский вклад в историю Европы. Украинская трагедия...
♦ Европейские ценности приобрели в сознании многих украинцев (прежде всего молодых) такое значение, такой вес, что тысячи людей готовы не только публично отстаивать их, но и проливать за них кровь. Факт колоссального значения. Однако все масштабные исторические явления (события, процессы) — это, образно говоря, «двойная спираль», улица с двусторонним движением. «Европейский образ» в сознании украинцев (речь идет об украинцах не по формально-«паспортной» принадлежности, не о «малороссах») определен; европейский вектор развития Украины практически стал уже синонимом ее реальной независимости.
А как относительно «украинского образа» в сознании европейцев (здесь, очевидно, стоит различать: а) европейский властный политический класс; б) европейскую интеллектуальную элиту; в) европейское массовое сознание, причем все эти три составляющие являются никоим образом не тождественными, хотя и, бесспорно, тесно связанные между собой)? Это — определяющая для нашего европейского будущего проблема; при этом основное бремя усилий, тяжелой борьбы, неминуемых жертв (не будем жить иллюзиями: несмотря на общенациональное стремление избежать кровопролития они будут, потому что перед нами — жестокий, циничный враг) будет ложиться, несомненно, на украинцев. И все же — от того, насколько действенной будет солидарность с нами демократической Европы (и духовная, и политическая, и экономическая, и военная), очень в большой степени зависят перспективы Украины как государства. Как знать, может и ее выживание.
♦ Между тем восприятие Украины (не мифической, а реальной) в умах европейцев — это вещь очень сложная, с «многослойными» (многовековыми!) иллюзиями и запущенными стереотипами великодержавного пошиба (слишком часто — московско-петербуржского имперского «замеса»), со сверхархаичными конструкциями «прагматично» и «рационально» разделенной Европы (причем ее восточная часть неоднократно признавалась теми, кто определял судьбу Старого Света, «законной сферой влияния» Российской Империи, СССР, путинской России). Поэтому, если говорить об этакой «линзе», сквозь которую европейцы формировали и формируют свои представления об Украине, то эта «линза» не является, мягко говоря, абсолютно прозрачной и «чистой». Давайте быть справедливыми: интерес к нам (доброжелательный!) тоже достигает глубины веков; в ХVIII веке Вольтер писал о Мазепе и борьбе за освобождение от ига Петра, Гердер пророчил Украине, этой «новой Элладе», блестящее, удивительное будущее; в ХІХ веке Бальзак писал о красоте Киева — «жемчужине русского царя», а Гюго пожимал руку Драгоманову, который на Международном конгрессе писателей в Париже произнес гневную речь в защиту гонимого украинского языка и культуры; в первой половине ХХ века член императорской семьи Габсбургов, Василь Вышиваный, принимал личное участие в украинской освободительной борьбе, а британский журналист Ланселот Лоутон еще в 1935 году опубликовал серию статей, где убедительно доказывал: без независимой Украины стабильный, безопасный мир в Европе невозможен.
♦ Все это так. Но есть и примеры неприкрытого циничного подхода Запада (Европы и США) к Украине (вряд ли Жоржа Клемансо, который сознательно отказался поддержать УНР и согласился на передачу Галичины в «сферу ответственности» Польского государства; или же Франклина Рузвельта, который, зная об ужасах голодомора, признал правительство СССР; или британского премьера Стенли Болдуина, который в 1936 году спросил: «Украинцы? А что это за нация? Я такой что-то не припоминаю», или бывшего главу французского кабинета Эдуарда Эррио, который в 1933 году «не заметил» террора голодом в Украине, — вряд ли всех этих «уважаемых государственников» можно считать друзьями Украины).
Но дело не только в этом. Мы должны четко осознать: на ум, эмоции, восприятия и поступки современных граждан стран ЕС влияют не только фундаментальные европейские ценности, которые такой колоссальной ценой (ценой как реформ, так и революций, войн, огромных общественных потрясений), на протяжении стольких веков (условно говоря, с 1640 года — начала революции в Англии и до 1989 года — падения «берлинской стены», а теперь, можем утверждать, и до 2014 года, до «революции достоинства»), благодаря немыслимым жертвам были воплощены на просторах нашего континента. На сознание европейцев (в первую очередь политиков, но и общественное мнение, и интеллектуалов) влияют, кроме ценностей, еще два фактора, не такие «привлекательные» и приятные для нас, но очень важные. Это: а) реальный баланс сил — в Европе и мире; б) реальные интересы влиятельных государств ЕС, прежде всего экономические. И необходимо четко признать: если преданность новой, послереволюционной Украины, которая лишь сейчас, через 23 года начала движение к реальной независимости, европейским ценностям признается в Брюсселе, Берлине, Страсбурге и Париже, то два других фактора, упомянутых здесь, «работают» в интересах поиска компромиссов с Путиным. Как эмоционально написала французская «Монд»: «Украина тонет. У самого берега. На виду у всех».
♦ Конечно, призывов к солидарности с нашим государством со стороны европейских интеллектуалов достаточно. Так, еще в январе сего года британская «Гардиан» обнародовала обращение почти двух сотен известных представителей европейского научного сообщества (впоследствии к этому манифесту присоединились и «Газета Выборча», и «Эль Паис», и ряд других уважаемых СМИ), где, в частности, указывалось: «В отличие от правительства, украинское общество продемонстрировало удивительную гражданскую зрелость. Его решительность держать свой протест в легальных рамках и его непреклонный отказ от насилия является достойным образцом защиты гражданских прав. Сейчас (это было опубликовано 4 января 2014 года. — И. С.) украинский Майдан представляет собой Европу в ее наилучшем измерении — в том измерении, которое многие из мыслителей прошлого и современности принимают как фундаментальные европейские ценности». А дальше авторы этого манифеста решительно высказались за скорейшее предоставление Украине масштабной экономической помощи, по образцу «плана Маршалла».
♦ Прошло менее пяти месяцев со времени обнародования этого воззвания в «Гардиан», а такое впечатление, что это было много лет назад. И не только по той причине, что впоследствии в той же британской газете появились и неодиночные материалы откровенно пропутинского характера, явно заказные, где, в частности, утверждается, что протест на Майдане «с самого начала находился под контролем украинских фашистов» и даже «был ими инспирирован» (воистину, кроме свободы слова есть еще такая категория, как ответственность за напечатанное или сказанное слово!).
Но и потому, что безгранично оторванными от реалий жестокой борьбы с феодальным режимом, который находился у власти в январе этого года, есть советы «держать свой протест в легальных рамках» и «непреклонно отказаться от насилия». Конечно, можно себе представить, каким шоком было для значительной части западноевропейских интеллектуалов прямое силовое столкновение на Майдане 18—20 февраля, а еще в большей степени — вооруженная агрессия России против Украины. Это действительно так. Но разве (поставим вопрос ребром) европейцы забыли, что утверждение демократических ценностей и гражданского общества в большинстве стран ЕС (пусть даже не во всех) было бы — в свое время! — невозможным без тамошних европейских «революций достоинства» — французской, английской, немецкой, итальянской, польской. Правда, трудно утверждать, что эти революции были ненасильственными. Правда, это случилось не одно десятилетие (а то и не один век) назад, и сейчас страны Евросоюза давно уже живут абсолютно в другом историческом измерении. И все же: когда на Западе вспомнят об этих «жестких» фактах (между прочим, а в результате чего появились США как государство, как ни в результате национально-освободительной революции, конкретно — войны за независимость в 1776—1783 гг.?) — то, возможно, смогут лучше понять смысл украинской Революции Достоинства. Еще далеко не завершенной (объективно это так — потому что не выполнены еще ключевые поставленные Майданом задачи; они всем известны).
♦ Конечно, у подавляющей части интеллектуалов Европы выработалось подозрение (частично, но лишь частично, обоснованное) к любым насильственным действиям. Конечно, европейская философия, а еще в большей степени европейская политическая и социальная практика, с ее отношением к национальному государству как к скомпрометированной архаике, недемократическому, отсталому институту (а, между тем, подавляющее большинство европейских стран в свое время проходило длительный этап конституирования себя именно как национальных государств, но с тех пор и взгляды, и реалии изменились) — все это достаточно далеко от конкретных обстоятельств Украины 2014 года. Украины, которая, в отличие от Европы, никогда не имела утвержденного, крепкого национального государства (нацию здесь, конечно, следует понимать не в этническом, а в политическом смысле). Это, бесспорно, не способствует лучшему пониманию нас в европейском интеллектуальном пространстве.
♦ И все же сдвиги есть. И не только интеллектуальные, но и реальные, конкретные, политические. Вот показательный пример. Министра иностранных дел ФРГ Франко-Вальтера Штайнмайера трудно заподозрить в «русофобии». Однако когда буквально на днях, выступая перед толпой сторонников агрессивной России, этот знаменитый дипломат услышал в ответ на свою критику действий Путина возглас: «Вы разжигаете войну!» (министр публично поддержал новый этап санкций против Кремля) — то господин Штайнмайер не сдержался и воскликнул: «Разжигаете войну здесь вы! Называть целое общество нацистами — это и есть провокация войны!»
Ролик с «гневным» министром иностранных дел Германии за два дня после публикации набрал свыше миллиона просмотров. Следовательно, основания для оптимизма есть.
