В Украине на сегодняшний день неизвестны случаи судебных исков по вопросу существования политической цензуры в Украине. Это подтвердил «Дню» министр юстиции Украины Александр Лавринович. Тема свободы слова сейчас уже приобрела характер политического слогана и, похоже, стала одним из лозунгов будущей президентской кампании. Но с правовой точки зрения проблема является, как минимум, неоднозначной. Независимый журналист Андрей Шевченко, отвечая на вопрос «Дня», подал ли бы он судебный иск в этом случае, сказал, что для этого «нужно смотреть конкретно по статьям Уголовного кодекса и искать такую возможность». «Насколько мне известно, такой статьи нет в Уголовном кодексе...» — добавил А. Шевченко. (Он, кстати, входил в состав группы украинских журналистов, которые недавно в Страсбурге инициировали внесение поправок в заключения ПАСЕ относительно ситуации со свободой слова в Украине.) «День» обратился к Александру ЛАВРИНОВИЧУ с вопросом, почему же все-таки нет попыток решить проблему через суд.
— Ни в одном нормативном акте Украины вы не найдете такой нормы как введение политической цензуры. Конечно, таких исков не было и никогда не будет в Украине, — подчеркнул министр. — В Украине практически нет изданий, о которых можно сказать, что они не работают на определенные политические силы. Что, с моей, очень субъективной, точки зрения, очень снижает статус этих изданий как информационных. И если кто-то рассказывает, что мы в Украине далеко зашли в плане политической цензуры, то я хотел бы увидеть тех журналистов, которые назовут фамилию человека, который требовал от них что-то делать или не делать, а они отказались и ушли с работы. Я знаю примеры, когда об этом с журналистами говорили те, кто подписывал с ними трудовой контракт. Но здесь нужно понимать разницу между понятиями цензуры и редакционной политики. Поэтому, если мы будем говорить о возможных юридических аспектах этого дела, то их просто не существует. Понятно, что не все люди имеют внутренние потенции чтобы оказывать противление, поэтому они слепо выполняют задание, хоть и считают это неправильным. И когда появляются дополнительные условия, то они перестают это делать и говорят о давлении и цензуре. Но не думаю, что есть хоть один журналист, который бы мог сказать, что при этом у него не было выбора. При том диапазоне СМИ, который существует сегодня, каждый журналист может реализовать свои симпатии. Хотя тем, кто хочет работать без каких-либо симпатий, сложнее найти, где бы это можно было сделать. Т.е. это — сложности профессии, а ни в коем случае не юридические ограничения. Там, где есть политическая цензура, как это было в Советском Союзе, ее обычно просто не прячут — в этом нет никакой надобности. А все остальное — это просто соревнование финансово-политических групп за влияние на сознание граждан, для чего используется труд журналиста.
КОММЕНТАРИИ
Игорь ЛУБЧЕНКО, председатель Национального союза журналистов Украины:
— Насколько мне известно, подобных исков нет, как и нет исков о том, что журналистам препятствуют в профессиональной деятельности. По-моему, это происходит потому, что журналисты не привыкли отстаивать свои права в судах, не готовы к этому психологически и часто считают, что будет лучше, если они напишут об этом в газете. Я считаю, что это неправильно. Нужно уметь отстаивать права согласно с действующими правилами. Нежелание дойти до деталей — это недостаток нашей журналистики вообще. Создается впечатление, что многие из наших журналистов как пошли на митинг в 80-х, так и до сих пор не могут с него возвратиться. Вместо того, чтобы подробно изучить конфликт и с фактами в руках доказать свою правоту, они предпочитают разговоры вообще. Поэтому, считаю, нашему Союзу нужно постоянно рассказывать своим членам, как защищать свои права.
Хочу напомнить, что накануне 2003-го мы с председателем Верховного Суда Украины Василием Маляренко договорились о проведении анализа и направлении разъяснения по его результатам на места. Маляренко отметил, что в этом анализе будет сделан особый акцент на моральной ответственности. Потому что, как оказалось, моральная ответственность при рассмотрении уголовных дел (если говорить о суммах компенсации) — на несколько порядков ниже, чем в гражданских делах.
Николай КНЯЖИЦКИЙ, директор компании «Медіадім»:
— Мне лично такие факты неизвестны. Закон четко определяет цензуру как вмешательство государственных органов в работу СМИ. Где у нас чаще всего можно столкнуться с вмешательством государственных органов, так это в государственных СМИ. Ни в одной из европейских стран государственных СМИ нет. Есть публичные СМИ, которые так же независимы от государства, как и коммерческие. У нас в этом вопросе противоречивое законодательство, потому что государственные чиновники говорят: у нас есть свое телевидение, свое радио, почему мы не можем на них влиять, если это — наша собственность. Поэтому сказать, цензура это или нет — очень сложно. Что касается коммерческих СМИ, то воздействие на них определенных партий, политических и финансовых групп, к сожалению, также фактически закреплено нашим законодательством. Поскольку эти финансовые и политические группы зависят от государства или от государственных чиновников, влияют на государство и все это свое влияние партии и группы распространяют через СМИ — это, конечно, неправильно, но это не является цензурой. Просто в нашем обществе не созданы уровни и прозрачные условия конкуренции. Отсутствие этих условий порождено в первую очередь коррупцией. Поскольку это касается политики, экономики, то это касается тех СМИ, которые являются частью такого неправильно построенного общества. Чтобы вылечить государство и систему отношений в нем, надо в первую очередь сделать четкое перераспределение власти между ее ветвями, защитить общественный сектор (СМИ — в первую очередь), не допустить монопольного воздействия партий, групп на СМИ, и только после этого мы можем говорить о том, чтобы не было цензуры в том понимании, в каком мы об этом говорим. Но наши политики, когда говорят о цензуре, имеют в виду не цензуру, а в общем-то свободу слова. Свобода слова у нас действительно ограничена из-за того, что СМИ, имеющие наибольший доступ к населению, так или иначе монополизированы определенными группами. Поэтому свобода слова ограничена: эти группы не допускают к широкой аудитории другие группы. Но нельзя также говорить, что ее нет, потому что эти другие группы могут создавать и создают СМИ, особенно в регионах — и они там являются влиятельными. Поэтому говорить об отсутствии свободы слова в государстве нельзя. Можно говорить о недостаточном ее развитии или определенных ограничениях в определенных сферах.
