И мею ли я право касаться тем, о которых в Украине не говорит разве что ленивый? Поэтому начну с Римской империи, безапелляционно усиливая тем самым свой авторитет. Конечно, главным лицом в Риме был тот, кто строил мосты. Понтифекс максимус олицетворял вершины власти, потому что мог соединять несоединимое. Дороги и мосты обеспечивали взаимопонимание и контроль, а когда это распалось, ни византийский базилевс, ни римский папа не смогли стать символами вечного моста, который соединяет то, что нельзя соединить.
Мост, как в прямом так и в переносном смысле, можно считать символом западной цивилизации, западной не в понимании ЕС, а в общем смысле. Украина, во всех ее ипостасях, также стала мостом. Не очень реальным и не слишком известным, но, во всяком случае, в риторике всех комментаторов об Украине рано или поздно появится понятие моста «между Востоком и Западом». Современная философия и литературная критика, рассматривая понятие маргинальности, отчужденности и идентичности, лишь углубляют эффект рассмотрения сущности Украины в разрозненных ракурсах.
Чтобы мост выстоял, нужно, чтобы он был прочно установлен по обе стороны бездны. Нужны два твердых берега.
Так случилось, что мне, к счастью или к несчастью, пришлось изучить несколько видов среды, которые впоследствии встретились здесь, в Украине. Я росла в довольно замкнутой украинской среде в США, где нашей общественной целью было не познавать Америку, а засвидетельствовать какое-то существование Украины. Очень упрощенно можно сказать, что значительная часть организованной западной украинской научной жизни пыталась «распространять правду об Украине». Ведь отрицали ее не только советские люди, но и российская наука за границей. Не поймите меня неправильно, — сделано немало, но диаспора все- таки не решила «проблему украинской науки в эмиграции».
США, которые мое поколение застало, будет рассматриваться как Америка золотого века, особенно относительно развития науки. Это период, когда в англо-американское образование влились европейские ученые, изгнанники одичавшей в 1930-е годы Европы и когда распространялись взгляды об универсальном праве на образование. В то же время, в Америке очень ценился труд и за этот успешный труд Форд и Джусси становились миллионерами. Одним словом — это была Америка еще перед Ираками во внешней политике. Сам диплом без имеющихся умений много не значил. Поэтому Америка догнала Европу и в науке. Но это уже другая история. Науку приходилось отстаивать, заодно отстаивая собственную национальную идентичность существования, которую внешний мир не признавал.
Но в собственной среде, в нашем родном «селе» однако за науку не нужно было бороться — она была нашей, нашим перенесенным ковчегом, нашей истиной и нашим знанием. В отличие от внешнего знания, которое всегда находилось под знаком вопроса, в нашей науке не нужно было сомневаться.
Когда мы реально встретились с наукой в Украине, то нашли родственные души и образы мышления. Здесь можно было поставить именно тот вопрос о задачах или приоритетах украинской науки в собственном однородном хоть и широком кругу. Мы не вышли за собственные рамки. В частности, создали Международную ассоциацию украинистов, но международной она еще не стала — мало в ней тех, кто интересовался Украиной, не имея каких-то украинских корней. Ничего плохого в этом нет, но это означает, что Украину изучают преимущественно те из нас, у кого внутри уже есть какая-то Украина. И мы думаем, что это и есть настоящая и самая лучшая Украина — родная нам. В то же время не все мы, жители западного модерного мира, знаем этот мир, хотя и убеждены, что наше видение его является правильным и полным. Следовательно, хорошо было бы посмотреть, не усиливают ли некоторые благожелательные советы негативные аспекты модернизационных процессов. Полезно также время от времени напоминать себе, что проблемы науки и структуры науки не подлежат окончательному решению. Окончательным может быть только уничтожение науки — возвышение над ней какой-то вечной правды. Некоторые из нас уже имели возможность это наблюдать и даже не однажды.
Структура, стандарты, платное образование, тестирование — все, связанное с жизнью науки, не может быть окончательно решено — все нуждается в постоянной реальной оценке. Общих моделей для этого нет, — есть модельные схемы решения той или иной проблемной ситуации. А наука постоянно — по своей сути — изучает, а то и выдумывает новые проблемы. И даже когда находим решения и результаты, они — не вечны.
Каких-то сто тридцать лет назад европейцы начали создавать разного рода международные организации, пытающиеся содействовать делу мира и усиливать общение между людьми. Их активисты получали общее классическое образование и усваивали высокие гражданские ценности. Несмотря на это, выпускники классических гимназий дали нам две мировые войны, две тоталитарные системы и разные виды терроризма. Иными словами — даже самое лучшее образование не обеспечивает поддержание мира.
Осмелюсь сказать, что иногда кажется, что приоритеты украинской гуманитарной науки и приоритеты современной мировой науки находятся в оппозиции. Первая пытается передать усвоенное в почти сакральной неприкосновенной форме, тогда как наша современность требует не только накопления знаний, но также умения их оперативно воспроизвести. И один и другой подход являются опасными без взаимного корректирования. Однако такое необходимое общение не всегда существует в нашем замкнутом круге.
За последние двадцать лет, в дополнение к научной и преподавательской работе, я веду программы, целью которых является финансовая поддержка как научных проектов, так и ученых и студентов. Я это делала в США, а на протяжении последних шести лет делаю это в Украине. Я лично прочла все заявки, поданные, через программу им. cенатора Фулбрайта в Украине, а также значительное количество заявок, поданных на другие программы обмена или поддержки США. Само собой, во всех программах и фондах есть один человек, который легально утверждает все гранты. Однако мы стараемся обеспечить как можно более разнообразный подход и найти баланс, не прибегая к квотам. Разнообразие комиссий и разноэтапность решений должны уберечь нас от непродуманных решений. (Несмотря на все старания, ежегодно в Конгрессе США формируется какой-то непродуманный проект, который получает государственную поддержку. Но бывает так, что этот проект отражает как неосведомленность конгрессмена, так и ученого). В последние годы психологические и социологические разведки доказывают, что совокупность лиц значительно чаще выносит правильное решение, чем одиночные лица. И чем более разношерстной является группа, тем более мудрое решение она принимает. Лучше всего функционируют группы, состоящие из лиц, которые привыкли самостоятельно думать, умеют задавать вопросы, имеют доступ к нужной нефальсифицированной информации, умеют без применения давления (относительно быстро) найти необходимую информацию и выбрать путь к развязке.
Наука в Украине и вся наука об Украине за границей до последнего времени и в некоторой степени даже сегодня функционирует в закрытом пространстве. Часто она действовала в экстремальных обстоятельствах, а ее адепты нередко были вынуждены действовать и писать не так, как хотели. Страх, неуверенность, незнание, — все это до сих пор отражается на образе мышления и на нашем умении смотреть на дела науки с оптимальной точки зрения ради обнаружения правильного решения. Можно понять, почему мы боимся изменений — имеем за плечами слишком болезненные эксперименты.
Сложность ситуации украинской науки однако до сих пор не отражена в большинстве анализов и проектов. Потому что каждый знает, что нужно делать, но они не дают делать. Однако неясно, кто именно они. Томов различных концепций в период независимости Украины напечатано больше, чем школьных учебников. У каждого концепция, но ни у кого нет ни времени, ни денег, ни желания воплотить ее в жизнь. Еще хуже — у нас нет терпения выслушать чужие предложения и идеи.
За свои почти невыездные годы в Украине я познакомилась со многими хорошими чертами украинцев — это, особенно, умение выходить из сложных ситуаций, изучать другие языки, знать географию лучше американцев, которые ее вообще не учат. Рассматривая заявки, особенно аспирантов, я находила много положительного, но и много такого, устранение чего должно стать приоритетом научной подготовки в Украине.
Больше всего поражает напыщенность и отсутствие критической самооценки, особенно среди аспирантов и студентов, претендующих на гранты. Заносчивая чванливость, которой грешили в среднем возрасте, в Украине перешла на молодых адептов науки. Редко когда аспирант или молодой ученый хочет просто изучать какую-то отрасль — у всех «масштабные проекты нобелевского уровня». У каждого есть методы разрешения глобальных вопросов. А одновременно — неумение осмыслить один собственный предмет в контексте той или иной дисциплины. В гуманитарных науках поражает акцент на специализацию — без какого-либо изучения «окружения» предмета, широкого фона знаний. Это проблемы не только украинские. В США они существуют с другим акцентом, но с той же логикой: «Я первый в семье попал в университет, поэтому не требуйте от меня многого!» Заметным стало негативное влияние Украины на Америку — уже не один американец говорил мне о своих детях.
На самом деле никакие системные изменения в науке, даже нужные, не помогут, если мы и дальше будем смотреть на науку как на статусную привилегию или на политическое средство. Нельзя развивать науку среди самоослепленных некритичных «недорослей».
Всю свою жизнь я нахожусь среди реформаторов высшего образования, и все мы знаем, что как реформы, так и разговоры о них будут вестись на эти темы настолько долго, насколько долго будет существовать наука. Ни автономия, ни дорогое оборудование, ни тестирования не решат проблемы науки.
Главным приоритетом ученого считаю тот, чтобы наука была собственным, персональным приобретением, полученным в достойной среде и не для собственного употребления. Не вся истинная наука титулована, но вся неистинная — тщеславна. Приоритетным считаю развитие доскональной научной критики, откровенного общения, испытания на слух своих мыслей, — а не молчание из страха перед ошибками или насмешками. Весь мой опыт сводится к таким приоритетам современной науки:
— способствовать развитию самостоятельной мысли с пониманием ответственности за собственные поступки и смелостью их отстоять;
— поощрять поиски информации и положительного разрешения сложных ситуаций;
— создавать окружение, привлекающее других ученых для искреннего плодотворного сотрудничества;
— признавать и награждать заслуженный труд и осуждать фальшь или, во всяком случае, ее не толерировать.
Очень важным является правило — не завязывать лишних узлов. И при любых обстоятельствах нужно иметь качественную веревку. Марта БОГАЧЕВСКАЯ- ХОМЯК
Автор — многолетний директор Программы академических обменов им. Фулбрайта (США) в Украине. Программа основана в 1946 году сенатором США Фулбрайтом и сегодня охватывает 140 стран мира.
