мнение тех, кого не спрашивают.
Из постсоветского
околосоциологического фольклора
Нынешние инициативы украинской власти по разворачиванию всенародного обсуждения политической реформы дают повод рассмотреть такой важный социальный институт как общественное мнение, его функции и роль в современной Украине. С точки зрения понятий о представительской демократии, можно лишь приветствовать задумку организаторов процесса вынести на всенародное обсуждение судьбоносные для страны и, очевидно, для каждого ее гражданина изменения структуры власти. В благоприятном (для власти и в целом для страны) контексте звучат справедливые общедемократические требования «активизировать роль граждан в принятии политических решений», учет и подключение «голоса общественности» как субъекта общественно-политической жизни. Демонстрируются модные с недавнего времени в украинской политике императивы «прозрачности». Все это так. И опыт исторически-устоявшихся демократий, отличающихся развитым гражданским обществом, показывает, что общественное мнение является не только своеобразным зеркалом, отражающим устремления и чаяния граждан, а также их реакцию на действия политиков, но и эффективным социальным институтом, контролирующим власть.
Однако, так ли все просто с механическим перенесением демократического опыта и культуры развитых гражданских обществ на почву молодой и во многом формально-номинальной украинской демократии? Как и в сфере либерального макроэкономического моделирования, эксперименты с такой пересадкой имеют поразительно разный эффект и результат. В разных культурно-исторических контекстах от Африки времен «выбора путей» постколониального развития 1960-х годов, Латинской Америки эпохи демократических трансформаций 1970 — 1980-х годов и революций в Восточной Европе конца 1980-х по-новому, но всегда возникала проблема сопротивления «социокультурного материала» каждого региона и страны. Тот неоспоримый факт, что культура имеет значение, во многом объясняет, например, почему почти буквально «списанные» с американской некоторые латиноамериканские конституции не приводят эти страны к стандартам действующей демократии.
Что же представляет собой тот социальный институт, которому, судя по всему, отводится роль главного номинального арбитра в предстоящих политических реформах в Украине — общественное мнение страны? Каково его состояние и какой этап развития оно переживает? И наконец, существует ли в Украине общественное мнение как полноценный субъект социального выбора, развита ли сама общественная потребность обсуждать, критиковать и контролировать власть?
Социологи знают, что общественное мнение — это не конгломерат индивидуальных мнений граждан или механико-статическая усредненная их сумма. Общественное мнение — это постоянно развивающийся надиндивидуальный социальный институт, формирующийся в результате сложных повседневных коммуникаций людей друг с другом, их обмена социальной информацией и знаниями. Общественное мнение в этом смысле не равнозначно также массовым эмоциям, переживаниям, отношениям, страхам, надеждам и т.д. «по поводу». Иметь мнение по какому-либо вопросу означает придерживаться определенной позиции, основанной на сознательном выборе из существующих альтернатив (последнее важно). В этом смысле для социологов, изучающих постсоветское «общественное мнение», возникает существенная проблема — а что, собственно, исследуется в многочисленных полингах и опросах — общественное мнение или его про-формы (отношения и установки массового сознания, эмоциональные оценки)? Для постсоветского амбивалентного «неустоявшегося» массового сознания в этом смысле очень близка характеристика, данная М.Мамардашвили, о неумении или, скорее, о неразвитой пока способности «держать мысль».
Однако оставим методологические споры и все-таки взглянем на некоторые, на наш взгляд, характерные самооценки того состояния массового сознания, к которому традиционно апеллируют, как к «общественному мнению» украинских граждан. Обратимся к некоторым данным общенационального репрезентативного социологического исследования-мониторинга «Украинское общество», ежегодного проводимого Институтом социологии НАН Украины. На вопрос «Согласны ли вы с мыслью, что несколько сильных руководителей могут сделать для нашей страны больше, чем все законы и политические дискуссии?» социологи, начиная с 1992 года, получают устойчивое большинство ответов респондентов, определенно согласных с этой мыслью (Табл. 1).
Можно по-разному интерпретировать эти показатели и, очевидно, не существует одного единого фактора, объясняющего устойчивость совокупной реакции статистического большинства, полагающегося на большую эффективность «сильного руководства». Это — и оставшаяся из советских времен вера в «мудрых вождей», трансформировавшаяся в массовую психологию социального инфантилизма и зависимости от власть предержащих, тут и сохранившиеся, и все еще воспроизводимые алгоритмы советского воспитания, культивировавшего худшие формы социального конформизма и единомыслия и с подозрением относившегося к любым формам и проявлениям индивидуальных позиций граждан. Наблюдаемое с 1994 года резкое уменьшение доли респондентов, не согласных с такой постановкой вопроса, может быть также отнесено и к массовой оценке многочисленных деформаций украинского варианта «демократизации» и настроениям разочарования деятельности политиков и власти в целом. Она, согласно с массовым доминирующим стереотипом, погрязла в коррупции, сведении личных счетов и в дележе портфелей и собственности.
Социологи фиксируют также симптомы отчуждения граждан от государства, устойчивые настроения недоверия к власти и публично-государственным институтам, массовые чувства фрустрации, апатии и цинизма. Да и, собственно, кому доверять, если в оценке наиболее влиятельных в украинском обществе социальных групп большинство респондентов уже упомянутого исследования с 1994 по нынешний год неизменно отдают пальму первенства «мафии и уголовному миру». В нынешнем году большинство — 42,9 % респондентов — подтвердили свой уже традиционный для Украины выбор и назвали эти структуры наиболее влиятельными в стране (для сравнения — «предприниматели, бизнесмены» набрали 29% голосов, чиновники — 24,6%, а лидеры политических партий — 22,3%).
Стойко засевший и, как показывают исследования, укрепляющийся в головах людей постсоветский синдром невозможности защитить свои собственные права, декларируемые Конституцией, и противостоять решениям власти, ущемляющим законные права и интересы граждан отражается в следующих социологических показателях (Табл. 2).
И хотя возможность влияния на местную власть гражданам кажется более реальной (по данным мониторинга этого года «лишь» 56,5% респондентов не верят в возможность противостоять незаконным решениям местной власти), в целом картина возможностей контроля за властью со стороны общественности в Украине является в оценках самих граждан довольно безрадостной.
Именно на этом фоне недоверия к власти, пессимизма и скепсиса граждан формируется общественное мнение страны. Стоит ли удивляться, что при отсутствии «живого» и конструктивного обсуждения новых властных инициатив ритуал сводится к знакомой с советских времен практике формально заказного «одобрямса». Очевидно, для реального обсуждения и полноценного диалога с властью общественность и ее голос должны осознавать себя полноправным партнером социально-политической жизни страны, а не как, говоря словами популярного телегероя, играть роль «болванчика в старом польском преферансе».
Впрочем, реальная и несущая оптимистическую надежду на лучшее разница между прежним советским и нынешним постсоветским состоянием общественного мнения все же есть. Постсоветское, все еще формирующееся общественное мнение в Украине — и это показали последние парламентские выборы 2002 года — все более обретает собственную и автономную от государства критическую самостийность. Это то состояние общественных настроений, когда они перестает быть пассивным объектом информационных манипуляций по бихевиористской вертикали «информационный стимул — поведенческая реакция». Общественное мнение современной Украины, как фиксируют социологи, все более формируется за счет горизонтальных связей между людьми (родственниками, знакомыми, друзьями, соседями) и таким образом движется в направлении, описанном немецким социологом Ю.Хабермасом в его «идеально-либеральной» модели публичной сферы гражданского общества. В формировании взглядов общественности по социально-политическим вопросам большую роль играют «неофициозные» лидеры общественного мнения, а также усилившаяся диверсификация информационных потоков (таких, как, скажем, Интернет).
Иными словами, формирующееся в Украине общественное мнение уже выполняет функцию некоего защитного поля гражданских интересов, хотя не вполне, пока артикулируемого. Это — скорее, пока институт гражданского сопротивления власти, чем ее потенциальный партнер, ориентированный на конструктивное отстаивание общественного интереса и на полноценный диалог с властью, а также контроль за ней.
Отсюда реальная задача украинской власти, если она действительно желает обсуждать, а не манипулировать общественно значимыми проблемами. Задача эта — в максимальном режиме благоприятствования формированию общественной культуры диалога и дискуссий, политика реального информационного плюрализма, признание политической оппозиции и общественного мнения, формируемого ею в качестве полноценного и необходимого партнера переговорного процесса.
