Вспом­нить всех по­и­мен­но

Сот­руд­ни­ки Го­су­дар­ствен­но­го ар­хи­ва Днеп­ро­пет­ров­ской об­лас­ти за­вер­ши­ли ра­бо­ту над сос­тав­ле­ни­ем мар­ти­ро­ло­га жертв Го­ло­до­мо­ра 1932—1933 го­дов. Этот скор­бный спи­сок дол­жен вой­ти в ре­ги­о­наль­ную Кни­гу па­мя­ти, ко­то­рая бу­дет опуб­ли­ко­ва­на осе­нью ны­неш­не­го го­да к 75-ле­тию гу­ма­ни­тар­ной ка­тас­тро­фы, став­шей след­стви­ем по­ли­ти­ки со­вет­ско­го ру­ко­вод­ства. Днеп­ро­пет­ров­ским ар­хи­вис­там приш­лось про­де­лать мас­штаб­ный труд по об­ра­бот­ке и изу­че­нию де­сят­ков ты­сяч до­ку­мен­тов. Тем не ме­нее, ди­рек­тор об­лас­тно­го ар­хи­ва Ни­на Кис­трус­ская счи­та­ет, что по­доб­ная ра­бо­та дол­жна стать лишь на­ча­лом в сис­тем­ном исс­ле­до­ва­нии проб­лем Го­ло­до­мо­ра как в са­мой Ук­ра­и­не, так и за ру­бе­жом.

— Ни­на Вла­ди­ми­ров­на, ка­кие за­да­чи сот­руд­ни­ки ар­хи­ва ста­ви­ли пе­ред со­бой при соз­да­нии мар­ти­ро­ло­га и Кни­ги па­мя­ти?

— Хо­чу на­пом­нить, что эта ра­бо­та бы­ла на­ча­та по лич­ной ини­ци­а­ти­ве Пре­зи­ден­та Ук­ра­и­ны Вик­то­ра Ющен­ко — 27 мар­та 2007 го­да вы­шел его указ, в со­от­вет­ствии с ко­то­рым бу­дет от­ме­чать­ся 75-ле­тие Го­ло­до­мо­ра. Ос­нов­ным за­да­ни­ем в нем бы­ло под­го­то­вить ре­ги­о­наль­ные Кни­ги па­мя­ти. Они бу­дут из­да­ны во всех об­лас­тях, да­же в тех, ко­то­рые в на­ча­ле 30-х не бы­ли в сос­та­ве УССР, од­на­ко у них име­ют­ся ма­те­ри­а­лы, свя­зан­ные с те­мой Го­ло­до­мо­ра. Нап­ри­мер, в Га­ли­чи­не в то вре­мя про­во­дил­ся сбор средств в по­мощь го­ло­да­ю­щим Цен­траль­ной и Вос­точ­ной Ук­ра­и­ны. Дру­гое де­ло, что эта по­мощь так и не дош­ла по наз­на­че­нию. Но та­кая ра­бо­та ве­лась об­щес­твен­ны­ми ор­га­ни­за­ци­я­ми. Об этом мне рас­ска­зы­вал мой кол­ле­га — ди­рек­тор ар­хи­ва Тер­но­поль­ской об­лас­ти. У них име­ют­ся пись­ма и вос­по­ми­на­ния лю­дей, ко­то­рые со­би­ра­ли по­мощь го­ло­да­ю­щим. К со­жа­ле­нию, в на­шем об­лас­тном ар­хи­ве нет ни­ка­ких упо­ми­на­ний об этой гу­ма­ни­тар­ной ак­ции, воз­мож­но, со­вет­ские влас­ти об этом прос­то умал­чи­ва­ли. Но во­об­ще-­то для на­ше­го ар­хи­ва те­ма Го­ло­до­мо­ра не но­ва. Еще в на­ча­ле 90-х, в пер­вые го­ды не­за­ви­си­мос­ти, бы­ла соз­да­на кол­лек­ция из вос­по­ми­на­ний жи­те­лей об­лас­ти, пе­ре­жив­ших го­лод 1932—1933 го­дов. Бы­ли рас­сек­ре­че­ны и мно­гие до­ку­мен­ты. Ког­да мы на­ча­ли их чи­тать — ужас­ну­лись мас­шта­бам гу­ма­ни­тар­ной ка­тас­тро­фы. Это бы­ли до­ку­мен­ты про­ку­ра­ту­ры и об­лас­тно­го уп­рав­ле­ния здра­во­ох­ра­не­ния. А в до­ку­мен­тах об­ко­ма пар­тии бы­ли най­де­ны ано­ним­ные пись­ма к пер­во­му сек­ре­та­рю М. Ха­та­е­ви­чу. Кста­ти, они на­хо­ди­лись в отк­ры­том хра­не­нии, но в об­лас­тной пар­тар­хив ши­ро­ко­го дос­ту­па не бы­ло — с до­ку­мен­та­ми раз­ре­ша­ли ра­бо­тать пар­тий­ным ра­бот­ни­кам и не­ко­то­рым уче­ным. Пом­ню, что тог­да мне по­па­лись жут­кие со­об­ще­ния о кан­ни­ба­лиз­ме в Пав­лог­рад­ском ра­йо­не и дан­ные о том, что в од­ну из днеп­ро­пет­ров­ских боль­ниц в ап­ре­ле 1933 го­да пос­ту­па­ли де­ти «с объе­ден­ны­ми час­тя­ми те­ла». Речь шла о де­тях из дет­ских до­мов. Те­перь в ре­ги­о­наль­ную Кни­гу па­мя­ти вой­дут и по­доб­ные до­ку­мен­ты, и вос­по­ми­на­ния, и сам спи­сок жертв Го­ло­до­­мора.

— Уда­лось ли пос­чи­тать эти жер­твы спус­тя три чет­вер­ти ве­ка и ка­ким об­ра­зом? 

 — Над сос­тав­ле­ни­ем мар­ти­ро­ло­га — по­и­мен­но­го пе­реч­ня умер­ших в 1932—1933 го­дах — ра­бо­та­ла груп­па из шес­ти на­ших сот­руд­ни­ков. Ска­жу сра­зу, уми­ра­ли лю­ди с раз­лич­ны­ми ди­аг­но­за­ми, «го­лод» за­пи­сан лишь в 12—13 слу­ча­ях. Объяс­не­ни­ем то­му бы­ла зак­ры­тая ди­рек­ти­ва ЦК ВКП(б) о том, что­бы ди­аг­ноз не ука­зы­вать. По­­это­му мы стол­кну­лись с тем, что в до­ку­мен­тах, ко­то­рые пос­ту­пи­ли к нам из ор­га­нов юс­ти­ции, в кни­гах за­пи­си ак­тов граж­дан­ско­го сос­то­я­ния — ли­бо про­чер­ки, ли­бо на­пи­са­но «не из­вес­тно», «не ука­за­но». И очень мно­го — «ис­то­ще­ние», «ки­шеч­но-­же­лу­доч­ное рас­строй­ство». То есть это ди­аг­но­зы, ко­то­рые ука­зы­ва­ют на го­ло­да­ние. Есть и дру­гие при­чи­ны, сви­де­тель­ству­ю­щие о смер­ти из-­за край­не­го ос­лаб­ле­ния ор­га­низ­ма. Нап­ри­мер, ког­да 39-лет­ний че­ло­век уми­ра­ет от «ста­рос­ти». Все­го мы нас­чи­та­ли 65 101 за­пись, ко­то­рая, по на­ше­му мне­нию, сви­де­тель­ству­ет о смер­ти в ре­зуль­та­те го­ло­да­ния. Жес­тких кри­те­ри­ев для ме­то­ди­ки от­бо­ра не бы­ло, хо­тя Инс­ти­тут на­ци­о­наль­ной па­мя­ти раз­ра­бо­тал ре­ко­мен­да­ции. В це­лом мы про­а­на­ли­зи­ро­ва­ли 259 книг со всей об­лас­ти в ее ны­неш­них гра­ни­цах. И хо­чу от­ме­тить, что, нап­ри­мер, в Апос­то­лов­ском и Ши­ро­ков­ском ра­йо­нах кни­ги за­пи­си сов­сем не сох­ра­ни­лись. Мы счи­та­ли по ко­ли­чес­тву сель­со­ве­тов — по­лу­ча­ет­ся, что книг дол­жно быть 490, а их, как я ска­за­ла, все­го 259. К то­му же до­ку­мен­та­ция тог­да ве­лась на не­ка­чес­твен­ной бу­ма­ге, час­то не хва­та­ло блан­ков — и пи­са­ли в прос­тых тет­ра­дях, а то и на га­зе­тах. А ес­ли ре­гис­тра­тор по­том уволь­нял­ся или сам умер, то за­пи­си мог­ли прос­то не пе­ре­нес­ти в кни­гу. Вся­кое слу­ча­лось. По­том, нуж­но учесть, что че­рез де­сять лет слу­чи­лась вой­на и часть книг мог­ла по­гиб­нуть. То есть про­бел в до­ку­мен­та­ции су­щес­тву­ет: ес­ли бы она вся сох­ра­ни­лась, то за­пи­сей, на­вер­ное, бы­ло бы вдвое боль­ше.

— Од­на­ко ес­ли ум­но­жить эти циф­ры на ко­ли­чес­тво об­лас­тей, то вряд ли ко­ли­чес­тво жертв Го­ло­до­мо­ра пре­вы­сит 1,5 млн. че­ло­век, от­ку­да же взя­лись дан­ные о 10 и да­же 12 млн. по­гиб­ших?

— Труд­но ска­зать, но 10—12 млн. — это слиш­ком мно­го, ведь тог­да в УССР жи­ло по­ряд­ка 30?млн. че­ло­век. Во вся­ком слу­чае, ар­хив­ны­ми дан­ны­ми это­го под­твер­дить нель­зя. А ведь каж­дую циф­ру нуж­но под­твер­дить до­ку­мен­та­ми. У нас хра­нит­ся 313 фон­дов, в ко­то­рых име­ют­ся дан­ные, от­но­ся­щи­е­ся к пе­ри­о­ду Го­ло­до­мо­ра. Но ког­да на­ча­ли ра­бо­тать над Кни­гой па­мя­ти, то встал воп­рос: ка­кой пе­ри­од брать? Я нас­та­и­ва­ла на том, что нель­зя ог­ра­ни­чи­вать­ся уз­ки­ми вре­мен­ны­ми рам­ка­ми. Ибо Го­ло­до­мор — след­ствие по­ли­ти­ки, ко­то­рая про­во­ди­лась с 1929 го­да. А у нас по до­ку­мен­там вид­но, что по­ги­бать от го­ло­да лю­ди ста­ли с на­ча­ла кол­лек­ти­ви­за­ции. Как на­ча­лись в 1929 го­ду хле­бо­за­го­тов­ки, так и пош­ли смер­тные слу­чаи. Ведь вес­на 1933 го­да — это уже пик. На­до при­ни­мать во вни­ма­ние, что при­ве­ло к го­ло­ду — хле­бо­за­го­тов­ки, кор­до­ны, изъя­тие про­до­воль­ствия. Но в мар­ти­ро­лог мы пос­чи­та­ли и внес­ли лишь жер­твы 1932—1933 го­дов. До­ку­мен­таль­но под­твер­дить мож­но, я ду­маю, 1 млн. жертв по Ук­ра­и­не за этот пе­ри­од. Я не со­ци­о­лог, я — ар­хи­вист. И по­э­то­му го­во­рю о том, что мож­но прос­ле­дить по сох­ра­нив­шим­ся до­ку­мен­там. Кста­ти, дан­ные по раз­ным об­лас­тям силь­но от­ли­ча­ют­ся. Нас­коль­ко я знаю, в До­нец­кой об­лас­ти до­ку­мен­ты сох­ра­ни­лись луч­ше и нас­чи­та­ли 100?ты­сяч по­гиб­ших, хо­тя го­лод там был не та­кой силь­ный, как на Днеп­ро­пет­ров­щи­не. В Ни­ко­ла­ев­ской об­лас­ти име­ют­ся дан­ные на 10?ты­сяч по­гиб­ших, в Чер­ни­гов­ской?— на 13—14 ты­сяч, в За­по­рож­ской?— на 32—33 ты­ся­чи. Тут все за­ви­сит от сох­ран­нос­ти до­ку­мен­тов.

— Под­твер­жда­ют ли ар­хив­ные до­ку­мен­ты, что го­лод был ре­зуль­та­том по­ли­ти­ки ста­лин­ско­го ру­ко­­водства?

— Да, это вид­но из до­ку­мен­тов, по­то­му что шла гра­би­тель­ская по­ли­ти­ка хле­бо­за­го­то­вок. Ма­ло то­го, что лю­дей об­ла­га­ли чу­до­вищ­ны­ми штра­фа­ми за не­вы­пол­не­ние пла­нов по сда­че зер­на, но и прак­ти­ко­ва­лась сда­ча мя­са, мо­ло­ка, ово­щей. И тут же па­рал­лель­но шло рас­ку­ла­чи­ва­ние. При­чем ес­ли в 1929–1930 го­дах рас­ку­ла­чи­ва­ли за­жи­точ­ные слои крес­тьян­ства, то поз­днее, ког­да уже рас­ку­ла­чи­вать бы­ло не­ко­го, а раз­на­ряд­ки пос­ту­па­ли, то, как вид­но из опи­сей иму­щес­тва, рас­ку­ла­чи­ва­ли сов­сем бед­ных: од­на ка­душ­ка, две па­ры шта­нов, три коф­ты, две ко­чер­ги. Эти ак­ции про­во­ди­ли ли­бо ве­че­ром, ли­бо но­чью, а ут­ром это иму­щес­тво про­да­ва­лось в се­ле с аук­ци­о­на сре­ди мес­тных жи­те­лей. По до­ку­мен­там вид­но, что по­рой се­ля­не пы­та­лись да­вать от­пор, нап­ри­мер, в Пав­лог­рад­ском ра­йо­не или в Оре­хов­ском, ко­то­рый тог­да вхо­дил в Днеп­ро­пет­ров­скую об­ласть. Но это бы­ли сти­хий­ные выс­туп­ле­ния, ко­то­рые по­дав­ля­ли мак­си­мум за двое су­ток. Вво­ди­лись вой­ска или от­ряд НКВД, за­чин­щи­ков су­ди­ли и рас­стре­ли­ва­ли — на этом все за­кан­чи­ва­лось. Что ка­са­ет­ся 1932 го­да, то вид­но, что уро­жай был сред­ним, а за­да­ния по за­го­тов­кам — на уров­не уро­жай­но­го 1930 го­да. Вы­пол­нить их бы­ло не­воз­мож­но, не­мыс­ли­мо. И в то же вре­мя меж­ду ра­йо­на­ми вве­ли со­рев­но­ва­ние, бра­ли по­вы­шен­ные встреч­ные пла­ны на кол­хоз­ных соб­ра­ни­ях, что вид­но по про­то­ко­лам. И это на гра­ни над­ви­га­ю­ще­го­ся го­ло­да. В од­ном боль­шом се­ле мог­ло быть три-­че­ты­ре кол­хо­за, и их ру­ко­вод­ство уст­ра­и­ва­ло меж­ду со­бой со­рев­но­ва­ние, кто боль­ше и быс­трей сдаст хлеб. Но к то­му вре­ме­ни сох­ра­ня­лось не­ма­ло и еди­но­лич­ных хо­зяйств, ко­то­рые по ди­рек­ти­вам из цен­тра об­ла­га­лись ог­ром­ны­ми на­ло­га­ми. К кон­цу 1932 го­да у лю­дей выг­реб­ли все зер­но, вплоть до се­мен­но­го фон­да. Уже в де­каб­ре на­чал­ся мор и он про­дол­жал­ся до вес­ны 1933 го­да, по­ка не по­я­ви­лась зе­лень. Ко­неч­но, лю­ди бро­са­ли все и пы­та­лись выб­рать­ся в го­род. Они не хо­те­ли ра­бо­тать в кол­хо­зах, ос­тав­ля­ли свои зе­мель­ные учас­тки, по­­это­му мно­го зем­ли бы­ло не­об­ра­бо­тан­ной. Страш­но чи­тать до­ку­мен­ты о том, как лю­ди уми­ра­ли от ки­шеч­но-­же­лу­доч­ных за­бо­ле­ва­ний, по­то­му что в по­ис­ках пи­щи раз­ры­ва­ли ско­то­мо­гиль­ни­ки и ели ядо­ви­тые сор­ня­ки.

— Сре­ди исс­ле­до­ва­те­лей су­щес­тву­ет мне­ние, что вы­воз зер­на да­вал ва­лют­ные пос­туп­ле­ния СССР и был не­об­хо­дим Ста­ли­ну для то­го, что­бы фи­нан­си­ро­вать фор­си­ро­ван­ную ин­дус­три­а­ли­за­цию стра­ны...

— Об ис­тин­ных це­лях, на­вер­ное, мож­но су­дить на ос­но­ва­нии до­ку­мен­тов цен­траль­ных ар­хи­вов, а у нас на мес­тном уров­не выд­ви­га­лось тре­бо­ва­ние «на­кор­мить ра­бо­чий класс». В го­ро­дах дей­стви­тель­но стро­и­лись за­во­ды, шла ин­дус­три­а­ли­за­ция — в Днеп­ро­пет­ров­ске, Днеп­род­зер­жин­ске, Кри­вом Ро­ге. Кста­ти, хо­чу от­ме­тить, что из 65 ты­сяч по­гиб­ших от го­ло­да на тер­ри­то­рии об­лас­ти 18 ты­сяч умер­ло не в се­лах, а в са­мом Днеп­ро­пет­ров­ске. Уми­ра­ли и в дру­гих про­мыш­лен­ных го­ро­дах об­лас­ти. Мы пы­та­лись ра­зоб­рать­ся и приш­ли к вы­во­ду, что это вы­ход­цы из сел, ко­то­рые бе­жа­ли в го­ро­да, на­ни­ма­лись на лю­бую ра­бо­ту, лишь бы по­лу­чать па­ек. Боль­шин­ство из них име­ли се­мьи в сель­ских ра­йо­нах, они пе­ре­да­ва­ли ту­да день­ги или про­дук­ты, а са­ми го­ло­да­ли. Во вся­ком слу­чае, это бы­ли ос­лаб­лен­ные не­до­е­да­ни­ем лю­ди, ко­то­рые в ре­зуль­та­те уми­ра­ли от ис­то­ще­ния, тя­же­ло­го тру­да и раз­лич­ных бо­лез­ней. Что ка­са­ет­ся це­лей та­кой жес­то­кой по­ли­ти­ки по от­но­ше­нию к лю­дям и вы­яв­ле­ния ор­га­ни­за­то­ров го­ло­да, то нам да­ва­ли та­кое за­да­ние из Инс­ти­ту­та на­ци­о­наль­ной па­мя­ти. Но проб­ле­ма эта очень неп­рос­тая. Ведь да­же на все­ук­ра­ин­ском уров­не, по­жа­луй, нель­зя ста­вить на од­ну дос­ку С. Ко­си­о­ра, ко­то­рый си­дел в Днеп­ро­пет­ров­ске, не­пос­ред­ствен­но за­ни­мал­ся хле­бо­за­го­тов­ка­ми, тре­бо­вал су­дить и иск­лю­чать из пар­тии, и, ска­жем, Г.?Пет­ров­ско­го, ко­то­рый пы­тал­ся сдер­жи­вать ка­тас­тро­фи­чес­кие про­цес­сы в Ук­ра­и­не. По до­ку­мен­там вид­но, что од­ни и те же ру­ко­во­ди­те­ли мес­тной влас­ти, с од­ной сто­ро­ны, вы­пол­ня­ли пла­ны по хле­бо­за­го­тов­кам, а с дру­гой — по­сы­ла­ли на­верх фик­тив­ные свод­ки о ги­бе­ли уро­жая с прось­бой сни­зить пла­ны и ос­та­вить хо­тя бы нем­но­го хле­ба. Кста­ти, еще в 1931 го­ду к этим прось­бам иног­да прис­лу­ши­ва­лись, а в 1932-м — нет, по­то­му что с за­го­тов­ка­ми зер­на де­ло бы­ло гиб­лое. Шли пос­то­ян­ные инс­пек­тор­ские про­вер­ки, и мес­тные ру­ко­во­ди­те­ли, пи­сав­шие фик­тив­ные ак­ты, по­па­ли под суд. Во­об­ще, тог­да ру­ко­во­ди­те­ли мес­тной влас­ти боль­ше двух-­трех лет на сво­ем пос­ту не дер­жа­лись. Они бы­ли меж­ду мо­ло­том и на­ко­валь­ней. До вой­ны ру­ко­во­дя­щий сос­тав об­лас­тей и ра­йо­нов по­ме­нял­ся нес­коль­ко раз. Не знаю, чем это объяс­нить, но го­лод на ле­вом бе­ре­гу Днеп­ра был силь­ней, чем на пра­вом. По до­ку­мен­там обл­здра­ва вид­но, что ког­да со­шел снег, то на по­лях и обо­чи­нах до­рог об­на­ру­жи­лось мно­го тру­пов, воз­ник­ла уг­ро­за эпи­де­мий. Так вот, при обс­ле­до­ва­нии с мест при­сы­ла­ли со­вер­шен­но раз­ные циф­ры. Воз­мож­но, это за­ви­се­ло от рве­ния про­ве­ря­ю­щих. По до­ку­мен­там прос­ле­жи­ва­ет­ся и тот факт, что в пос­ле­ду­ю­щие го­ды опус­тев­шие се­ла за­се­ля­ли пе­ре­се­лен­ца­ми с тер­ри­то­рии Рос­сии — Днеп­ро­пет­ров­скую, Харь­ков­скую, Хер­сон­скую об­лас­ти.

— Вы­хо­дит, что ук­ра­ин­цев дей­стви­тель­но унич­то­жа­ли для то­го, что­бы на их мес­то по­се­лить рус­ских?

— Нель­зя ска­зать, что от го­ло­да по­гиб­ли толь­ко ук­ра­ин­цы. Днеп­ро­пет­ров­ская об­ласть бы­ла очень пес­трой по на­ци­о­наль­но­му сос­та­ву на­се­ле­ния. Здесь це­лы­ми се­ла­ми еще с XVI­II ве­ка жи­ли нем­цы, шве­ды, бол­га­ры, сер­бы, мол­да­ва­не, ев­реи, рус­ские, бе­ло­ру­сы. И все они уми­ра­ли от го­ло­да, как и ук­ра­ин­цы. Это вид­но по на­ше­му мар­ти­ро­ло­гу, где ука­зы­ва­ет­ся на­ци­о­наль­ность. Вот лист из это­го спис­ка — он весь сос­то­ит из рус­ских. Во­об­ще, Ми­нис­тер­ство юс­ти­ции да­ло ра­зъяс­не­ние: воп­рос под­ни­ма­ет­ся о ге­но­ци­де ук­ра­ин­ско­го на­ро­да, а ук­ра­ин­цем счи­та­ет­ся лю­бой граж­да­нин, про­жи­ва­ю­щий на тер­ри­то­рии Ук­ра­и­ны. И с тер­ри­то­рии Рос­сии пос­ле го­ло­да за­во­зи­ли не толь­ко рус­ских, но и пред­ста­ви­те­лей дру­гих на­ци­о­наль­нос­тей, нап­ри­мер та­тар. Ду­маю, что они прос­то воз­ме­ща­ли убыль на­се­ле­ния. Ведь нуж­но бы­ло ко­му-­то ра­бо­тать в кол­хо­зах — па­хать, се­ять и уби­рать уро­жай. Кста­ти, ес­ли срав­ни­вать дан­ные пе­ре­пи­сей 1926 и 1939 го­дов, то мож­но сде­лать вы­вод об убы­ли трех мил­ли­о­нов на­се­ле­ния в Ук­ра­и­не. Или вот еще дан­ные Гос­ком­ста­та: в 1933 го­ду в УССР ро­ди­лось 430 ты­сяч че­ло­век, а умер­ло 1?млн. 900 ты­сяч. В це­лом хо­чу ска­зать, что те­ма Го­ло­до­мо­ра ос­та­ет­ся ма­ло­ис­сле­до­ван­ной. Не­об­хо­ди­мо мас­штаб­ное и ком­плек­сное изу­че­ние этой ис­то­ри­чес­кой те­мы. Сле­ду­ет соз­дать ре­естр име­ю­щих­ся ис­точ­ни­ков, пе­рек­рес­тные ука­за­те­ли, при­чем не толь­ко до­ку­мен­тов, име­ю­щих­ся в на­ших ар­хи­вах, но и тех, что хра­нят­ся в Рос­сий­ской Фе­де­ра­ции. Ведь цен­траль­ные ор­га­ны влас­ти тог­да на­хо­ди­лись в Мос­кве. Мы об­ща­лись с рос­сий­ски­ми кол­ле­га­ми, но они счи­та­ют те­му ге­но­ци­да на­ду­ман­ной, как и в це­лом ру­ко­вод­ство Рос­сии. Хо­тя го­во­рить, что Рос­сия и рус­ские не­сут от­вет­ствен­ность за Го­ло­до­мор, на мой взгляд, бы­ло бы неп­ра­виль­но. Та­кую пос­та­нов­ку воп­ро­са я счи­таю не­кор­рек­тной, по­то­му, что ес­ли пос­мот­реть на ру­ко­вод­ство ВКП(б) тех вре­мен, то ко­го там толь­ко не бы­ло: и гру­зи­ны, и ев­реи, и по­ля­ки, и ла­ты­ши. Са­мих рус­ских мож­но пе­рес­чи­тать по паль­цам од­ной ру­ки. По боль­шо­му сче­ту, рус­ские са­ми пос­тра­да­ли от Го­ло­до­мо­ра. Мы об­ра­ти­лись в Инс­ти­тут на­ци­о­наль­ной па­мя­ти с пред­ло­же­ни­ем соз­дать го­су­дар­ствен­ную прог­рам­му по ком­плек­сно­му и сис­тем­но­му изу­че­нию проб­лем Го­ло­до­мо­ра. По­то­му что ре­шить та­кую се­рьез­ную проб­ле­му ка­ва­ле­рий­ским нас­ко­ком нель­зя. Де­лать ка­ки­е-­то вы­во­ды, не изу­чив весь ком­плекс до­ку­мен­тов, на мой взгляд, не­даль­но­вид­но. Счи­таю, что та­кая прог­рам­ма дол­жна вклю­чать в се­бя изу­че­ние мес­тно­го ма­те­ри­а­ла, оп­рос оче­вид­цев, ко­то­рые пе­ре­жи­ли го­лод, хо­тя, к со­жа­ле­нию, их ос­та­лось очень ма­ло. Я раз­го­ва­ри­ва­ла с кол­ле­га­ми из дру­гих ре­ги­о­нов — и все го­во­рят, что под­нять та­кой ис­то­ри­чес­кий пласт за год очень слож­но. Не­об­хо­ди­мо так­же со­би­рать до­ку­мен­ты за пре­де­ла­ми Ук­ра­и­ны, нап­ри­мер, фо­тог­ра­фии. У нас прак­ти­чес­ки нет та­ких ма­те­ри­а­лов, пос­коль­ку фо­то­ап­па­ра­тов у на­се­ле­ния поч­ти не бы­ло, да и фо­тог­ра­фи­ро­вать бы­ло опас­но. Сним­ки де­ла­ли инос­тран­ные жур­на­лис­ты или спе­ци­а­лис­ты, ра­бо­тав­шие в СССР. Они хра­нят­ся в за­ру­беж­ных ар­хи­вах или час­тных фон­дах, их на­до най­ти и сде­лать дос­то­я­ни­ем об­щес­твен­нос­ти. Сле­ду­ет так­же оп­ре­де­лить мес­та за­хо­ро­не­ний жертв Го­ло­до­мо­ра — мес­тные жи­те­ли еще пом­нят, где хо­ро­ни­ли по­гиб­ших. Од­ним сло­вом, из­да­ние Книг па­мя­ти и сос­тав­ле­ние мар­ти­ро­ло­га к па­мят­ной да­те дол­жны стать лишь на­ча­лом боль­шой ра­бо­ты не толь­ко в на­ци­о­наль­ном, но и в меж­ду­на­род­ном мас­шта­бе. Это наш долг пе­ред ушед­ши­ми и бу­ду­щи­ми по­ко­ле­ни­я­ми ук­ра­ин­цев.