Казалось бы, это очень мирный и «неполитичный» комитет, однако экология,
оказывается, очень непростое в политическом смысле дело, поскольку связана
с интересами промышленников, распределением бюджетных средств и так далее.
С другой стороны — экология в нашей стране касается всех и каждого и, несмотря
на потерю общественного интереса к проблеме, сама проблема остается.
«Бастион» в виде парламентской комиссии на этом перекрестке интересов
занял профессиональный эколог из Партии зеленых Юрий Самойленко. Журналист
Андрей ГЛАЗОВЫЙ расспрашивал его относительно перспектив дальнейшей обороны
«бастиона», или, быть может, даже, нападения...
— Когда Верховная Рада принимала решение о передаче чернобыльских
проблем вашему комитету, коммунисты устроили настоящую обструкцию. В чем,
по вашему мнению, причина этого?
— Знаете, новичков всегда и везде воспринимают с определенной
опаской. Особенно, когда они радикально настроены — как зеленые. Наши выступления
в парламенте против завершения сооружения Ровенской и Хмельницкой АЭС,
обнародование реальных цифр заболеваемости в Украине, другие — вызвали
недовольство не у какой-то конкретной политической партии, а среди представителей
атомного лобби, топливно-энергетического комплекса, других загрязнителей
окружающей среды. А такие лоббисты есть не только среди коммунистов, но
и в других партиях.
— Но ведь именно коммунисты настаивают не только на восстановлении
отдельного чернобыльского комитета, но и на том, чтобы его возглавить.
Насколько я понимаю, это выглядит как нарушение квоты участия партий в
комитетах, согласованной всеми фракциями?
— Конечно. Тем более, что общая квота зеленых и объединенных социал-демократов
уже нарушена на одно место. Поэтому политический аспект в возне вокруг
комитета, очевидно, присутствует.
— Кстати — новый экологический комитет возник на базе слияния
двух существовавших ранее — Комитета по вопросам экологической политики
и Комитета по вопросам Чернобыльской катастрофы. И это сразу вызвало определенные
слухи, дескать, снижается государственный статус комплекса чернобыльских
проблем...
— Скорее наоборот — этот статус повышается. По старому избирательному
закону комитеты формировались из депутатов-мажоритарщиков, преимущественно
из тех же загрязненных районов. К сожалению, не менее естественным оказалось
и стремление его членов оттянуть на свой избирательный округ больший кусок
одеяла. Например, мы сравнили расходы: в зараженной зоне реабилитация,
т.е. очистка одного квадратного метра стоила в одном случае 700 гривен,
а в другом — рядом — один миллион четыреста тысяч — не купонов, гривен!
Это одна из причин недовольства чернобыльцев, их выступлений, пикетов и
тому подобное.
— И вы надеетесь, что сейчас, после реорганизации комитетов, эта
работа в государственном масштабе станет более объективной?
— Для этого создана надлежащая база. Среди четырех подкомитетов
два работают в отрасли собственно охраны окружающей среды, и два — по чернобыльской
проблематике.
— Между тем, кажется, меняется сам подход к организации работы
парламентского комитета?
— Вот именно. В первую очередь мы берем курс на активное сотрудничество
с общественностью, с неправительственными экологическими организациями.
Сегодня существует ситуация, когда государственные структуры, призванные
защищать окружающую среду, и многочисленные общественные неправительственные
организации этого направления ставят перед собой те же цели, но по многим
причинам не могут найти общий язык. Общественность имеет право участвовать
в обсуждении новых законопроектов и осуществлении общественного контроля
за выполнением законов существующих.
— Но ведь не хватает еще одного компонента условного треугольника
взаимопонимания. Парламентский комитет — раз; общественные организации
— два. А Министерство экобезопасности? Какие складывались и складываются
отношения с ним?
— В свое время, когда министром стал тогдашний лидер «Зеленого
світу» Юрий Щербак, в отношении министерства к общественным инициативам
произошли значительные позитивные изменения. Появились открытость и взаимное
доверие. Министерство плодотворно сотрудничало с неправительственными организациями,
прислушивалось к их мнению, и такое сотрудничество было взаимно полезно.
К слову, именно тогда, в 1990—1994 годах, было принято свыше семидесяти
процентов природоохранных законов.
К сожалению, этот период продолжался недолго. С приходом нового министра,
Юрия Костенко, ситуация изменилась к худшему. Собственно говоря, это не
обвинение в адрес Юрия Ивановича. Просто многие министерские чиновники
высшего эшелона стали создавать какую-то странную систему: вместо сотрудничества
с реально существующими общественными организациями, они начали формировать
карманные псевдоорганизации, управляемые из кулуаров министерства...
— На Западе есть термин «GONGO». Эта аббревиатура переводится
так: «созданные правительством неправительственные организации»...
— Довольно метко. Украинские «гонго» добросовестно выполняли указания
своих крестных отцов, с неизменным энтузиазмом поддерживали практически
все исходящее из тогдашних коридоров власти. Это нанесло огромный вред.
Например, было практически расколото антиатомное движение.
— Вы рассчитываете на изменения в работе министерства?
— По крайней мере, нового министра будет рекомендовать наша фракция,
и она приложит все усилия, чтобы эту должность занял человек, который способен
решать задачи, стоящие перед Минэкобезопасности.
— Какие именно?
— Нужно немедленно решать проблемы утилизации отходов, энергосбережения,
введения налоговых льгот для предприятий, занимающихся этим. И самое главное
— проблему государственного финансирования охраны окружающей среды. Украина
на охрану окружающей среды расходует аж... одну десятую процента.
— При том, что во всех развитых странах (где экологические проблемы,
кстати, намного меньшие) на это расходуется как минимум три с половиной
процента бюджета...
— Довести бюджетные расходы на защиту окружающей среды до мирового
уровня — одна из главных задач и министерства, и нашего комитета.
— Но мне кажется, что и сейчас даже многие ваши коллеги-депутаты
недооценивают серьезность проблем окружающей среды. Об этом свидетельствует
и то, что ваш комитет выбирался одним из последних, да и желающих войти
в него было не так уж и много. Как мне кажется, это свидетельство психологического
безразличия...
— Или элементарного непонимания. Конечно, престижнее и зрелищнее
картинно рассказывать где-то за границей о проблемах Украины, выцыганивая
попутно средства. Но не учитывается элементарный факт: никто не предоставит
средства больной стране. А международные финансовые организации знают состояние
дел с окружающей средой в Украине лучше ответственных лиц из министерства.
Так же, по моему мнению, неправительственные экологические организации
иногда лучше организованы и информированы, нежели некоторые исполнительные
структуры. И сделали намного больше на международной арене, чтобы привлечь
внимание к экологическим проблемам Украины.
